Замуж за незнакомца - Лина Манило
Буквально бьёт разрядом тока, а Кирилл даже не думает останавливаться. Смотрит жадно на свою руку, губы пересохшие облизывает, играя на моём теле, как опытный музыкант на скрипке.
– Ты готова, – говорит очень хрипло.
– К чему? – спрашиваю, задыхаясь.
– К своему первому оргазму с мужчиной, – заявляет, и я кончаю.
Действительно. Первый раз в жизни.
Глава 13
Кирилл.
На моих пальцах пульсирует её удовольствие. Медленно, мучая себя, я отнимаю руку и, чёрт возьми, облизываю пальцы. Не могу устоять, а на вкус Тина, как дикий мёд. В детстве я пробовал его, едва не погибнув от укусов пчёл, но оно того стоило.
Тина протягивает руку, касается моего лица. Наклоняюсь к ней, переполненный желанием и гневом. Я злюсь – никогда раньше такого со мной не было. Бешусь от того, что Тина пошла на это только из-за страха и адреналина. Не потому, что меня захотела, не оттого, что я ей нравлюсь.
Когда меня волновали такие вещи? Никогда, мать его! Я всегда брал своё. Да-да, я жестокий сукин сын, но я не насильник. А теперь чувствую себя так, словно насильно трахнул Тину пальцами. И пусть мокрая была, не оттолкнула, сама навстречу двинулась, покорно ноги раздвигая, но ощущение всё равно мерзкие.
Вляпался я по самые уши, если начал такой хернёй маяться.
– Кирилл, ты…
– Помолчи, пожалуйста.
Не хочу разговоров.
Целую её. Кусаю губы, вторгаюсь в рот языком, трахаю Тину им со всем остервенением, пальцами лицо фиксирую. Моя жена стонет, и хриплый гортанный звук вибрирует у меня в горле, отдаётся болью в возбуждённом члене. Мне нужно что-то с этим сделать – я почти не соображаю, кто я и где нахожусь. Лишь изо всех сил стараюсь не сделать хрупкой женщине больно.
У неё есть какая-то тайна в прошлом. Она не простит меня, если не буду осторожен. Эта тайна сводит меня с ума, не даёт спокойно жить.
Хватаю Тину за бёдра, приживаю к своему члену. Это хорошо, что не успел трусы снять – так не разрушу последнюю преграду. Тина к этому не готова – единственное, что останавливает меня сейчас.
Хотите откровение на миллион долларов? У меня никогда не было девственниц. Даже первый секс у меня был с девушкой, старше и опытнее. Я, блять, не знаю, как это – быть осторожным и ласковым. Но тут приходится, иначе туман из глаз Тины рассеется, и в них появится боль.
Но даже сквозь ткань белья я чувствую, какая Тина горячая и влажная сейчас. Насквозь мокрая. Целуя жену, кусаю её нижнюю губу, наматываю на кулак волосы и несильно тяну назад, открывая доступ к шее. Как голодный вампир, оставляю метки, свои знаки, которые не сотрутся и через несколько дней.
В какой момент мне стало важно, чтобы эта женщина была не только на людях моей? Чтобы все видели, что она на самом деле принадлежит мне – своему мужу? Своему мужчине? Не помню. Может быть, на свадьбе. А может, когда впервые увидел её в домашнем платье, с упрямо вздёрнутым носом и сжатыми в тонкую бледную линию губами? Не помню.
Я целую её со всей своей яростью, потребностью в ней и жаждой. Она снова стонет, цепляется за мои плечи и, качнув бёдрами вперёд, доводит меня до той самой черты, за которой уже не смогу остановиться.
Так, стоп. Если я не хочу сломать её, мне надо остановиться. Но как это сделать, если стройные ноги в чёрных чулках обвивают мою талию?
Несильно толкаюсь вперёд, из последних сил держа своих чертей на привязи. Мне нельзя их спускать, я должен быть терпеливым. На хер это всё! Самоконтроль и выдержку на хер. И черти рвутся, зверея, но я в последний момент успеваю натянуть поводок.
– Я хочу тебя, ясно? – говорю, кусая её за плечо. – На своей кровати. Покорную, готовую. Согласную принять меня.
– Я не знаю, я не смогу… – бормочет, дрожа и извиваясь, доводя меня до исступления своими неумелыми и неловкими действиями.
Чёрт, девственница. С ума сойти. До сих пор не могу поверить, что такая красивая и сексуальная женщина смогла сохранить себя в том дерьме, которое окружало её с детства.
– В сексе нет ничего такого, чтобы не смочь, – говорю, ловя её мутный взгляд. – Но ты должна захотеть его не из-за благодарности или страха, не потому что считаешь себя обязанной. Ясно тебе? Мне не нужно, чтобы ты унижалась и терпела боль из-за глупости.
Я снова злюсь, и приходится задержать дыхание и, уперевшись лбом в плечо Тины, закрыть на мгновение глаза.
– Я никогда и ни с кем не хотела секса, – признаётся очень доверчиво. – Я даже… я даже порно ни разу не смотрела.
Краснеет, глаза отводит, а на голой груди мурашки.
– Ты немного потеряла, – смеюсь, расслабляясь. – На практике секс намного лучше.
– Я верю, просто…
– Господи, откуда в тебе столько неуверенности? – снова злюсь. Провожу пальцами по её скулам, по глазам прикрытым, брови очерчиваю, разглаживаю мягкую складку на переносице. Тина дрожит, будто вот-вот упадёт, и сильнее за мои плечи держится.
– Я не знаю. Я вообще ничего не понимаю, ни-че-го.
– Тут нечего понимать. Мы взрослые люди, которые до одури хотят друг друга. Это просто, Тина. Поверь мне.
– Но мы не любим друг друга.
Как удар хлыста, и в глазах мелькает что-то похожее на сожаление.
– Откуда ты знаешь, что такое любовь? В книжках прочитала? – усмехаюсь и, протянув руку, беру со стола недопитый виски. Делаю жадный глоток, но пожар в горле только усиливается. – Почему она так нужна? Чтобы что? Чтобы петь романтические песни, гулять под дождём и заниматься прочей ванильной чушью? Без этого что, никак не выжить?
– Нет, – сглатывает и смотрит на мои губы. – Любовь – это забота, доверие, потребность защищать и оберегать того, кого любишь. Слушать и слышать. Понимать.
– Кое-что из этого между нами уже есть.
– Да, но ты меня защищаешь не потому, что я – это я. Вот такая вот девушка в беде, которую ты любишь. А потому что…
– Папа попросил? – усмешка кривит мои губы, а Тина кивает. – Поверь мне, Тина. Обещание покойнику и долг чести – очень важная херня. Но если бы я не захотел, я бы нашёл способ наплевать на любые обещания. И отца твоего бы кинул, недорого взял.
– Правда?
