Я сама тебя выбрала - Виктория Осадчая
Наверное, в тот самый день мне следовало остаться там с ним. Автобус прибыл поздним воскресным вечером. Заранее Даниила я не предупредила, так что он не успевал меня, встретить, поэтому взяла такси, договорившись с ним, что он приедет уже непосредственно к моему подъезду.
Я расплачиваюсь с таксистом, провожаю машину с шашечками восвояси взглядом, делаю пару шагов к подъезду и… Чувствую, как что-то больно впивается в мой бок. Тяжелое дыхание слева, и такая яростная боль, которая начинает парализовать все тело. Я медленно заваливаюсь на колени, ожидая очередного ножевого удара, но голос Волкова врывается в мое сознание грозным рыком. Похоже, он своим приездом спугнул охотника за моей дурной головой. А может, это он сейчас пытается меня убить? Перед глазами мутная пелена и забвение…
ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ О НЕГЛАСНОЙ ВОЙНЕ И БОРЬБЕ ХАРАКТЕРОВ
Открываю глаза и первое, что приходит мне в голову «я умерла». Но… внезапная боль в боку, и резкий запах медикаментов говорят об обратном: «жива ты, голубушка, жива!» И сразу на память пришло последнее событие, перед тем, как я отключилась. Волков? Нет, не может быть.
Пусть нападавшего я не видела, но запах парфюма был до жути знаком. Да, однозначно, волковский. Черт! Что за нахер-то такой? Холодок начал трепетно пробиваться в душу, словно кошка, царапая лапками.
— Очнулась? — в палату, где я лежала почему-то одна, бесцеремонно ворвался долговязый дядька в белом халате. Его серые внимательные глаза не оказались холодными, что присуще этому цвету. Они по мне пробежались очень внимательно, лапища задрали на мне сорочку, а я и не думала сопротивляться.
— Не кровоточит, это очень хорошо, — огласил он вердикт веселым тоном.
— То есть меня скоро выпишут? — уточняю я тихо.
— Она только очнулась, а уже сбежать хочет. Нет, деточка, полежи несколько денечков. За тобой понаблюдаю, подлечим, и потом можешь гулять на все четыре стороны.
— Я сбегу честно признаюсь я.
— А я тогда натравлю на вас вашу бабушку. Она мне всю плешь проела.
— Серафима Андреевна? — спрашиваю, и когда получаю утвердительный ответ, тяжело вздыхаю. — Ну, тут против танка не попрешь.
— Там за дверью мужчина, который тебя привёз и сестра.
Арина меня точно убьет. Нет, лучше отложить час «X» кровавой расплаты до лучших времен. А вот с Даниилом дело обстояло сложнее. Доверие… Оно пошатнулась. Не знаю, но мысль о том, что это мог быть он, прочно закрепилось в моей голове. Нет, не сейчас. У меня есть время подумать.
— Как вас?
— Валерий Сергеевич.
— Очень приятно. Так вот, Валерий Сергеевич, не пускайте пару денечков ко мне никого, пожалуйста. Скажите, что я слаба и всё такое. Очень-очень вас прошу?
— Не знаю, какие тараканы у тебя в голове, но просьбу твою выполню. Ещё что-то, Мадам?
— Да! Есть хочу!
Два дня. У меня было два дня на то, чтобы пораскинуть мозгами в полном одиночестве. Правда, приходил следователь, так как по факту покушения было заведено уголовное дело. Долго-долго талдычила ему, что ничего не знаю, и ничего не помню. А потом, после полуторачасовой пытки запахом дешевого одеколона, смешанного с сигаретами и затхлостью несвежей рубашки, я сдалась и ляпнула про письма, при этом уточнила, что ip-адрес был выяснен, письма были посланы с местного интернет-кафе, где проходимость просто огромнейшая и причём, многие из них это подростки. Пусть работает!
А когда он пришел на следующий день снова с расспросами, а я отказалась с ним беседовать, мужик заявил
— Вы в курсе, что укрывательство информации несет за собой уголовную ответственность?
Вот тут-то меня прорвало, давно нужно было выплеснуть свой гнев, наорать на кого-нибудь. Ну, под рукой никого не было, сама же всех разогнала.
— Да вы охренели что ли? Я тут лежу с дыркой в боку, а вы мне угрожаете уголовной ответственностью? Ещё, может, скажите, что я сама себя ножичком? От того что вы не хотите работать, доставая меня своими расспросами, дело само не раскроется. Я вас в порошок сотру, и с землей сравняю, если ещё хоть раз услышу подобное.
— Ты, московская сука… — начал было капитан, потирая свой потный лоб белым платочком.
— Московская сука? — округляя глаза, я хватаю себя за бок, откуда выступает кровь и ору во всё горло — Что вы делаете? Оставьте меня в покое! Мне больно.
Естественно на мой крик сбегается половина больницы, а я лежу скорчившись на кровати от боли, передо мной стоит с потерянным видом. Не с той связался. Сукой меня могут называть только бывшие мужики.
— Что здесь происходит? — в палату влетает Валерий Сергеевич. — Выйдите вон!
— Она сама, — хлопает глазами капитан.
— Конечно! Сегодня же доложу вашему начальству.
Не знаю, что у них там происходило, но в следующий раз пришла уже женщина в форме. Она задала всего несколько вопросов, попросила просмотреть письма, и сказала, если Митрий не будет мешать, то они во всём разберутся.
— Нет, мне так надежнее и спокойнее. Ваш коллега пытался повесить на меня моё же покушение. Так что доверия к местной полиции у меня нет.
— Как знаете, — вдохнула женщина и удалилась.
Да, может я была не права, но во мне бушевало всё женское естество, которое хотело плакать и убивать, убивать и плакать. Я ведь хорошая девочка, несмотря на то что сука. Главное, что не конченая, А это уже давало надежду на светлое будущее. И после наложения повторных трех швов, Валерий Сергеевич дал отмашку на посещение меня. И попёрли мои родственники и подруги, таща за собой баулы с фруктами. Не знаю как я могла столько в себя в впихнуть, но жуя яблоко я без угрызения совести выслушивала их причитания по поводу моей бестолковости. Хм, тоже мне открытие! Не шёл только Волков. Видимо, обиделся, что до этого не удостоила его аудиенции. И меня это бесило, несмотря на то, что сама была в этом виновата. Но как же? Я же женщина и я всегда права. Даже Митька несколько раз навещал, клятвенно заверяя, что не уберется отсюда, пока не доведет дело до конца.
— А если его расследование затянется на годы?
— Оформлю длительную командировку, перевезу сюда жену.
— Ты женат? — удивилась Я.
— Без штампа, но женат!
— Вот оно как! То есть шансов, на то, что ты на меня западёшь совсем нет?
Мое женское самолюбие задели. Ещё бы! Всех нормальных мужиков расхватали, и дело даже не в том, что он был в моём вкусе, совсем нет. Просто за державу обидно.
— Если только нужно будет для дела, —
