Пуговицы (СИ) - Мартин Ида

— У него всё в порядке, — немного помедлив, сказала директриса. — Они просто переезжают, и Слава больше с вами учиться не будет.

— Как переезжают? — озадачилась я.

— Что-то связанное с командировкой его матери. Но… если хочешь поговорить с ним, можешь подойти ко мне в пять, он приедет забирать документы.

Я не могла поверить своим ушам, ведь его мать минуту назад заверила меня, что он болеет и про переезд не было ни слова.

— И ещё, Маша, — голос Тамары Андреевны сделался строгим. — Учителя мне регулярно жалуются на твои прогулы. Я не могу постоянно тебя покрывать. И успеваемость твоя, насколько я понимаю, тоже значительно снизилась.

— Я всё исправлю, — спешно заверила я. — Спасибо.

Я поджидала Томаша в стеклянном вестибюле школы. Ветер в него не задувал.

Уже стемнело и свет над входом ярко горел. Поэтому, увидев меня издалека, Слава резко замедлил шаг, а стоило мне выйти ему навстречу, остановился.

— Можно с тобой поговорить?

Я собиралась извиниться за драку и пообещать, что больше не буду его доставать, потому что в командировку матери верилось слабо.

— Мне сейчас некогда, — ответил он тихо.

— Ты решил бросить школу из-за драки?

— Мы переезжаем в другой город, — он попятился.

— Твоя мама ничего об этом не говорила.

— Передай Тамаре Андреевне, что я завтра зайду.

Томаш отступил в темноту. Послышался звук удаляющихся шагов.

Я постояла ещё немного на крыльце, потом решила всё же его догнать.

Но чем быстрее я шла, тем быстрее шёл Слава. Вскоре мы почти уже бежали.

На дорожке было довольно много людей. Приходилось постоянно тормозить, пропускать детей, обходить пенсионеров и лужи.

Глупо было гоняться за ним, но если сейчас не поговорить и оставить всё, как есть, то накопившиеся вопросы обязательно замучают меня до конца жизни.

Томаш направился к метро. На освещённой площадке перед магазином обернулся, увидел, что я никуда не делась, и резко заскочил в подземный переход.

Вылетев за ним на другой стороне, я была уверена, что упустила его, однако, на моё счастье, из ближайшего магазина выходили пацаны, и через открытую дверь я увидела, как мелькнула внутри его куртка. Он побежал по лестнице наверх, в Детские товары.

Я же осталась караулить его внизу, спрятавшись за стойкой с журналами.

Томаш появился через несколько минут, осторожно спустился по лестнице, вышел на улицу, огляделся и, накинув капюшон, быстро зашагал вниз по улице. Пару раз он оглянулся, но я держалась на приличном расстоянии возле магазинов, где ходили люди, и он не заметил.

Теперь, ускорившись, бы могла легко догнать его, но мне уже стало любопытно проследить за ним до самого конца.

Снова перешли дорогу и очутились возле автобусной остановки, куда в ту же минуту подрулил автобус.

Томаш заскочил в первые двери, а я в последние, перед тем, как они закрылись. Встала возле поручня напротив крупного мужчины, чтобы за ним меня не было видно. К счастью, Томаш остался в начале автобуса, стоя ко мне спиной, и залип в телефоне.

Всю дорогу с кем-то переписывался, даже когда выходили на его остановке. Если бы ему вдруг пришло в голову обернуться, он бы тут же заметил меня. Но он не оборачивался.

Свернули во дворы. Фонарей там не было и оставаться незамеченной стало проще.

Прошли пятиэтажки и спустились к длинному кирпичному дому с ярко освещенной аркой посередине.

Томаш вошёл в арку и, едва успев заметить, что дальше он свернул налево, я побежала догонять. Проскочила арку, повернула за угол и в ту же секунду оказалась с силой припечатанной к стене. В плечо больно впились пальцы. Второй рукой Томаш схватил меня прямо за горло и, наклонившись, угрожающе приблизился.

— Совсем страх потеряла?

— Я хотела извиниться, — сдавленно проговорила я. — Ты простишь меня?

Убрав руку с моей шеи, он с подозрением нахмурился.

— За что я должен тебя простить?

— За ту драку. Фил с Бэзилом прицепились к тебе из-за меня.

— И ты бежала за мной от школы, чтобы признаться в этом?

— Конечно. Ведь другого шанса не представилось бы. А ты не обязан отвечать за то, что мне нравишься.

Я прикрыла ладонью его руку, сжимающую моё плечо, и он поспешно её убрал.

Изображать «милую» Микки у меня всегда получалось довольно неплохо.

— Вот сейчас я окончательно потерял нить, — произнёс Томаш насторожено.

— Просто Бэзил узнал, что я в тебя влюблена и взбесился. Мне пришлось признаться ему в этом. Прости.

— Вообще-то в драку полез Фил и совсем по другому поводу.

Не сводя с меня глаз, Томаш сделал шаг назад.

— Хочешь, я расскажу, откуда у меня та запись, на которой вы с Надей? — быстро сказала я, опасаясь, что он уйдёт.

— Нет. То, что мы где-то там целовались с ней — не преступление.

— Для тебя, может, и нет. Но…

— Мне девятнадцать, Микки, — произнёс он с нажимом. — Когда я пришёл к вам, мне уже было восемнадцать. Наде нечего было бояться.

— То есть как…?

— Я два раза учился в десятом. Так получилось. Обстоятельства.

— И Надя знала об этом?

Он коротко кивнул.

— Что-то ещё?

От удивления я растерялась.

— Всё, пока, — Томаш кивнул в сторону арки, показывая, чтобы я уходила.

Я медленно завернула за угол и остановилась.

Так вот почему Надя не принесла деньги Лизе. Она знала, что ей не о чем беспокоиться и самое большее, что ей может грозить — это увольнение из школы. Но отчего же тогда Томаш так перепугался, что я расскажу об этой записи в полиции? Почему свалил после драки? И что не так с его мамой? Все эти вопросы повисли без ответа.

Я осторожно выглянула из-за угла, ожидая, что Слава по-прежнему там стоит, но он был уже впереди, через два подъезда от того места, где мы были. Приложил к домофону ключ и вошёл внутрь.

Быстро пробежав вперёд, я остановилась напротив его подъезда и в огромных лестничных окнах смогла увидеть, как он поднимается по лестнице. Третий этаж, четвертый, пятый. Стёкла были залиты дождём, но тёмный силуэт отлично просматривался. На шестом этаже направо.

Вспыхнул свет на кухне, он подошёл к окну и посмотрел вниз. Я стояла под фонарём. Смысла скрываться уже не было. Я помахала ему рукой.

В ответ он достал из кармана телефон и показал его мне. Догадавшись, чего он хочет, я проверила свой.

«182#438. Поднимайся».

Убедившись, что я прочла сообщение, он отошёл от окна.

Наверное, стоило написать Бэзилу о том, где я нахожусь, чтобы, в случае чего, моему трупу не пришлось полгода гнить в колодце, но, если ничего плохого не произойдёт, Бэзил потом заколебёт тупыми подколками, так что уж лучше было гнить, чем терпеть его издёвки.

Входная дверь оказалась приоткрытой. В квартире было очень тепло и светло. Откуда-то из комнат доносились веселые мультяшные голоса.

Томаш крикнул с кухни, что выставил тапочки. Я посмотрела вниз.

Передо мной стояли две огромные пушистые собаки с пластмассовыми глазами и носом. Выглядели они смешно, но я решила, что убивать человека в таких тапочках просто нелепо и немного расслабилась.

В обтягивающей футболке и джинсах Томаш стоял у плиты, очищал от плёнки сосиски и, разрезав их пополам, кидал на шипящую сковородку. Если не считать той встречи в торговом центре, я впервые видела его в чём-то нешкольном.

— Дверь заперла?

Я кивнула.

— На тебя делать?

Я взглянула на поджаривающиеся бочка сосисок, и в животе заурчало.

— Можно.

— Садись, — он выдвинул ногой из-под стола табуретку.

Я присела. Он был снова ровным, спокойным Томашем. Человеком-манекеном с невозмутимым выражением лица, как в школе.

— Смешные тапочки, — сказала я, покрутив ногами.

— Это Дашкины. Других нет.

Сам он ходил просто в носках.

— Хорошо вам. Тепло. А у нас ужас как холодно в квартире.

Он достал из холодильника кастрюльку, высыпал из неё на сосиски макароны и накрыл большой стеклянной крышкой. Затем повернулся ко мне.