Женщина, я не танцую (СИ) - Танари Таша

– Очередное взятие Константинополя?

– М-м-м, почти. Если учесть потраченное время, вложенные усилия и подготовку к этой сделке, то будет недалеко от истины.

– Оу, нынче сражения гремят на бизнес-фронтах? Вот она современная действительность.

Селим рассмеялся:

– Ты бесподобна, моя жемчужина! Восхищаюсь тобой.

И прежде чем Алена решила: ей больше льстит признание или возмущает скорость безосновательного присвоения в собственность, ее галантный кавалер приветливо помахал рукой новым гостям и что-то радостно крикнул на турецком.

Компания из колоритных мужчин, чьи светлые наряды так контрастировали со смуглой кожей и смоляной растительностью, щедро покрывающей все видимые участки тела, ответила смехом и не менее экспрессивными возгласами.

– Похоже, сегодня тут будет шумно и весело, – подмигнула подошедшая Женька.

Взяв по коктейлю у предупредительного стюарда, девчонки наблюдали за похлопывающими друг друга по плечам мужчинами и их обменом рукопожатиями.

– А ты идти не… – Афинская вдруг поперхнулась и закашлялась.

– Что такое? – удивилась Алена, близоруко сощурившись. Тут ее лицо тоже вытянулось и, хмыкнув, она подтвердила: – Уж да, весело будет. Нам особенно.

Глава 13

Чуйка Стаса не подвела. Глядя на шальную улыбку друга и блеск его глаз, Зимин удовлетворенно кивнул своим мыслям.

Сегодня Лисовский танцевать будет! А когда танцует Лис, танцуют все!

Этот непреложный закон на памяти Стаса еще ни разу не нарушался, так уж повелось со студенческих лет. Костян бывал разным, легко меняя состояния, как и все творческие ребята. Но вот эту его ипостась Стас знал отлично. Мог отличить ее по шкодливому взгляду, по ставшим более ленивыми движениям, по особенному изгибу губ и, наконец, по той ауре магнетизма, которой в подобные моменты никто вокруг не мог сопротивляться.

– Йо-хо-хо, – потрясая бутылкой рома, довольный жизнью Лисовский протянул Стасу бокал. – Дружище, а мне все нравится!

– Аллилуйя, – картинно возвел очи к звездам Стас, – небеса, это было сложно, но я смог.

– Позер, – фыркнул Костя, поправляя огненно-красную бандану, завязанную на пиратский манер. Последняя замечательно гармонировала с его цветом волос.

– Зеркало дать? – не остался в долгу Зимин и тут же развернулся чуть ли не всем корпусом, провожая взглядом длинноногую барышню в коротких шортах. Удрученно вздохнул: – Девочек маловато.

Тут же до их слуха долетел женский смех и легкомысленный щебет, а вскоре в поле зрения появилось сразу около десяти красоток на любой вкус и цвет. Чувствовали они себя очень раскованно, наверняка похожие вечеринки для них были делом привычным.

– Да ты демон! – рассмеялся Костя и, подставляя ладони к небу, заказал: – А я хочу одалиску с магнолиями.

– Вот эстет! Что, без магнолий одалиски уже не котируются?

Лисовский хитро сверкнул глазами:

– Без магнолий, мой друг, за них по семьдесят лимонов зеленых не дают.

Стас присвистнул:

– Кто тут из нас еще демон? Ничего святого, понимаешь, один сухой расчет и грамотная финансовая политика.

– Вот вы где! Ребята, знакомьтесь, мой друг Селим – человек с большой буквы, я его с детства знаю, – к ним подошел Мехмет в компании с еще двумя приятелями. Один из них был знаком еще с казино, а второго как раз и представили. – Это он сегодня наш гостеприимный хозяин.

– Стас.

– Константин.

Друзья по очереди протянули руки для приветствия.

– Мы как раз обсуждали, какая здесь чудесная атмосфера. Волшебная, можно сказать.

– Рад знакомству, будьте моими гостями. Любые пожелания адресуйте стюардам, они все сделают.

– А мы-то как рады, – расплылся в обаятельной улыбке Костя. – Просто не мог не отметить в основном салоне серию морских пейзажей Роберта Джеймса.

Изогнувшаяся бровь Селима красноречиво сообщила: он не ожидал встретить знатока и ценителя близкого ему творчества. Лисовский тем временем приобнял нового знакомого за плечо и, увлекая за собой, продолжил:

– А по чьим эскизам расписывали стеклянный купол над верхней палубой?

– Хм, – обозначил свои впечатления Мехмет.

– Потерян для общества, – резюмировал Стас.

– Потеряны, – со смешком уточнил приятель Мехмета. – После его дела, вторая любовь Селима – это живопись.

– Это мы вас удачно встретили, – теперь Зимину стало кристально ясно, чего Костян сиял, как начищенная монетка. Страдающая по европейским выставкам душа, нашла отраду в череде мещанской обыденности.

– С языка снял, то же самое сейчас подумал, – подмигнул Мехмет и жестом поманил двух вертевшихся неподалеку девиц, то и дело бросающих в их сторону томные взгляды.

Довольные друг другом и вечером в целом мужчины ударили по рукам и переключились на развлечения и разговоры по интересам.

Взрыв, и огненный цветок распускается в небе.

Новый взрыв, вспышка, и радужный дождь искрами осыпает воду.

Фейерверки выстреливали один за другим, фигуры все усложнялись, и казалось, конца им не будет. Запрокинув голову, Женя неотрывно следила за представлением, а мир вокруг словно исчез. Канул в небытие или, быть может, его и вовсе не существовало.

Говорят, наша реальность – лишь иллюзия. Вполне возможно. Сейчас Афинская была близка к этой идее как никогда. Сумасшедший вечер, завораживающая ночь…

Неужели где-то за пределами чувств имеется что-то еще? Более грубое, материальное, осязаемое на ощупь – города, люди, события.

«Нет прошлого, и нет будущего, есть только здесь и сейча-а-ас.

И это все, и это все-о, все находится в нас. Прямо здесь и сейчас».

Женя улыбнулась пространству, улавливая так вовремя пришедшие на ум слова песни. Поймала себя на том, что начала пританцовывать в такт, держась за перекладину ограждения и двигая бедрами.

Проявленная реальность медленно возвращалась в границы ее восприятия: ласковое дыхание ветра по обнаженным плечам, кожу ног приятно щекочет раздуваемая им шифоновая юбка, ароматы моря, свежести и еще чего-то цветочно-сладкого смешиваются в пьянящий коктейль.

На следующем уровне начали появляться звуки. Стихло раскатистое эхо взрывов, и из настолько же краткой, насколько и бесконечно долгой тишины лавиной хлынула музыка, голоса людей, отдельные выкрики и смех. Звон бокалов, плеск волн о борт, гул двигателя, какие-то тихие перестуки и поскрипывания.

– Слов нет, да? – окончательно стирая линии иного плана бытия, Алена вытянула подругу на поверхность привычного существования.

– Да, красиво так… очень.

– Волшебно, – тихо поддержала Алена. – Удивительное дело: вроде бы не первый раз представление в небе вижу, а дух захватило. И знаешь, даже в груди потеплело.

– Важно не что мы видим, а когда… и с кем.

– Согласна, контекст решает. Слушай, – Ковалева перегнулась через борт и поводила рукой, будто намеревалась достать до воды, – а мы так и будем ускользающими тенями скрываться от наших?

Женя отрешенно пронаблюдала за странными действиями подруги – от поверхности девушки находились на высоте в пару человеческих ростов, – хмыкнула:

– Забавно, вот они уже и «нашими» стали. Чудеса сближения на фоне расовой принадлежности.

– Все ты правильно поняла, не ехидствуй. Так чего?

– Ускользать – не это ли универсальный женский рецепт для приготовления мужских сердец?

– Так-то оно, может, и так, но я там бассейн присмотрела этажом ниже… а еще перед Селимом уже неудобно становится.

Афинская развеселилась:

– И это мне говорит та, кто еще несколько часов назад самозабвенно расписывала киношные сцены похищения бледнолицых в рабство.

– Все течет, все меняется, знаешь ли. Да и султан твой, похоже, так легко с курса сбиваться не собирается, – Алена кивнула куда-то за спину подруги.

Женя обернулась и, глядя на приближающегося Нурсултана, протяжно вздохнула.

Если безобразие нельзя предотвратить, значит, его нужно возглавить!