Светлана Алюшина - Счастье среднего возраста
Он уже ничего не сможет остановить, да и не стал бы останавливать, но Александра — ах ты господи!
Алекс — Юстасу! Все правильно.
Надо болтать, втянуть ее в, разговоры отвлекающие, не дать ей возможности призадуматься — она поймет расклад, просчитает и может испугаться раньше времени.
— Саш, а кто ты по специальности? — исчерпав выручалку дурашливости народных сказаний, поменял тему Иван.
— Химик, — удивилась вопросу Сашка, сбившись с балагурства.
— Да ты что?! Это в смысле таблица Менделеева?
— Она самая в ипостаси Библии.
— Вот прямо химик? Валентности там всякие, молекулы?
— Они, родимые.
— Выходит, эти твои шампуни-мапуни, крема-замазки по специальности?
— Где-то так.
— Ты сказала, что семь лет предпринимательствуешь, а до этого что?
— Допрос? — хмыкнула понимающе Сашка.
— Интерес, — внес Иван поправку.
— И до этого всегда химия, — уступила она.
А даже если допрос, черт бы с ним — это он правильно делает, что на нейтральную тему переходит.
— Химия. С детства, как только читать научилась, а потом всегда.
— Призвание? Талант? — раскручивал он ход разговора.
Сашка неопределенно пожала плечами, ей не очень хотелось затрагивать эту сторону ее теперь уже прошлой жизни.
— Наследственность. Папа был профессором химии, известным, преподавал, занимался наукой. — И призналась: — И призвание, и талант.
Иван поднялся с барного стула и предложил:
— Чай, кофе, может, поесть что-нибудь под разговор?
— Нет, ничего, — отказалась Саша.
— Ну а я кофейку с сигаретой. Хочешь?
— Давай, — приняла она предложение.
Действительно, под разговор как-то уютней с кофе. Гуров стал хозяйничать на чужой кухне, чувствуя себя очень уверенно, — включил чайник, чем-то там шебуршал в кухонных шкафчиках, не забывая при этом задавать вопросы.
— То есть ты занималась наукой, как я понял?
— Занималась, — все так же скупо отвечала Сашка.
— И что, звания имеешь? — старательно изображал удивление Иван.
— Имею.
— Профессор? — посмотрев на нее, выказал он живой интерес.
— Нет, просто доктор наук.
— Да ладно! — восхитился Иван Федорович неизящно, но весьма правдоподобно.
— А что ты так удивился?
— Ну, ты такая вся… — он неопределенно изобразил что-то руками, едва не рассыпав кофе из пачки, которую достал из шкафчика, — сексуальная, злая, деловая!
— Образ не вяжется с научным работником?
— Не очень, — признался Иван, возвращаясь к своим манипуляциям с кофе.
Спиной к ней.
«Психолог!» — поняла Сашка все его подачи-прощупывания и быстро, чтобы не растягивать объяснение, изложила факты, как в анкете:
— Школу я закончила в пятнадцать лет, с золотой медалью, университет в двадцать с красным дипломом, в двадцать два стала кандидатом наук, преподавала студентам и занималась научной работой, в двадцать шесть стала доктором. В двадцать восемь ушла из науки и из института и стала предпринимателем — шампуни-мапуни, гели-мели, крема-замазки!
Данные о себе она изложила почему-то зло, как отповедь Мальчиша-Кибальчиша белогвардейцам на их предложение расколоться, сдать все тайны и остальных мальчишей.
Но Иван не дал закипеть ее раздражению и миролюбиво спросил:
— А почему ушла, Саш? Если талант и, если я правильно понял, тебе это нравилось?..
— Да банально все! — так и не закипев до конца, снятая с огня умелой рукой, но уже булькающая, ответила Александра. — Таланту надо на что-то жить и маму содержать. Ты представляешь вообще, какие тогда были зарплаты у научных сотрудников, даже у докторов?
— Представляю. Извини!
— За что ты извиняешься? Или ты непосредственный участник развала государства?
— Все мы участники, — вздохнул Иван.
Он поставил на барную стойку кружки с кофе, большие, достойные такие кружки, пепельницу, сел на место и, достав пачку сигарет, вопросительным жестом продемонстрировал ее Саше. Она кивнула, соглашаясь с предложением, но не сделала попытки достать сигарету из пачки — разволновалась, ведь знала, что не надо эту тему развивать. Она всегда нервничала, не отболело еще это.
Иван понял, прикурил сигарету и протянул Саше, она взяла, не заметив.
— Ты, может, и участник, не знаю, а я нет! Точно нет! Я делала свое дело, очень честно и добросовестно и очень много — все время, кроме сна! А наука — это укрепление основ и силы любого государства! Всегда!
— Согласен! — вновь остудил он тоном ее горячность. — Ты до сих пор переживаешь, что все это бросила?
— Иногда, когда вспоминаю, вот как сейчас.
— А почему не уехала за кордон? Предлагали?
— А то! Я об этом не думала даже, отмахивалась, не до того было. Папа болел тяжело и долго, потом умер, мама на мне осталась.
— Ну, уехала бы, и папу, глядишь, там вылечила, и маму забрала бы!
— И что? То, что ученые наши там в масле катаются, горы золотые индивидуальные осваивают, это, как ты понимаешь, чушь! Уехали тысячи, а пробились единицы, по пальцам можно пересчитать. Но меня это совершенно не интересовало, я и тогда понимала все про сыр в захлопывающем устройстве!
Нет, озвучивали вербовщики еще ту завлекуху — современные лаборатории, оборудование, реактивы какие хочешь — мечта! Но…
Сашкину патриотическую речь перебил звонок в дверь.
«С прибытием! Началось, включайте рампу!» — подумал Иван и посмотрел на часы на запястье.
Быстро. Час сорок три от звонка!
— Ну что, Александра Владимировна, ответ на свой первый вопрос ты получила: за нами прибыл эскорт. Твоя Лиля тебя сдала!
— И это?.. — испуганным шепотом спросила Сашка.
— Да, — подтвердил ее предположения Иван.
И изменился. Сразу! Глаза жесткие, кошачьи, золотистые — никакого шоколада! И голос, лицо — скулы, нос, все заострилось!
Преобразился, вмиг став другим — опасным!
— Слушай, Саша, меня внимательно! Сейчас нас с тобой повяжут. Никаких истерик и криков, никакого сопротивления! Выполняй все, что они тебе скажут, не возражай, не возмущайся! Мне, скорее всего, пару раз наваляют — не пугайся и не кидайся защищать. Поняла?!
— Ты знал? — сквозь непрекращающуюся трель дверного замка проорала она. — Ты ожидал этого?
— Я подозревал, что такой вариант возможен! Все, Саш, надо открыть, а то они начнут дверь вышибать, а она железная — открыть не откроют, но испортят. Возьми свою сумочку, лучше через голову ремень перекинь, чтобы не потерять.
Оглядев хозяйским глазом, все ли в порядке, выключены ли приборы, — не иначе как на загородную прогулку собирался, а не в полон врагам, — Гуров неторопливо двинулся к входной двери. Остановился, не дойдя пару шагов, повернулся к Саньке и тоном мужа, уставшего от непослушания и выкрутасов жены, попросил:
