Сьюзен Филлипс - Мое непослушное сердце
Кевин не позволил выписать ее до завтрашнего дня, и доктора исполнили желание знаменитого футболиста. Окно отдельной палаты выходило на автостоянку и аллею голых деревьев. Молли закрыла глаза, чтобы ничего не видеть. Она и уши заткнула бы, но сил не было. Один из докторов говорил с Кевином, выдерживая тот почтительный тон, в каком люди обычно обращаю гея к знаменитостям:
— Ваша жена молода и здорова, мистер Такер. Конечно, ей следует показаться гинекологу, но не вижу причин, почему бы вам не иметь еще детей.
В отличие от врача Молли такую причину видела.
Кто-то взял ее за руку. То ли медсестра, то ли доктор, то ли Кевин. Ей было все равно. Она отстранилась.
— Как ты себя чувствуешь? — прошептал Кевин.
Молли притворилась, что спит.
Он еще долго оставался в палате, а когда наконец ушел, Молли повернулась па бок и потянулась к телефону. Голова кружилась от таблеток, которыми ее напичкали, и пришлось набирать номер дважды, прежде чем ее соединили. Услышав голос Фэб, она заплакала:
— Приезжай за мной. Пожалуйста…
Дэн и Фэб появились в палате после полуночи. Молли думала, что Кевин уехал, но он, видимо, спал в вестибюле, поскольку она услышала, как он что-то доказывает Дэну.
Фэб погладила ее по щеке. Плодовитая Фэб, родившая одного за другим четверых детей. Теплая слеза упала на ладонь Молли.
— О, дорогая… мне так жаль…
Едва Фэб отошла от кровати, чтобы поговорить с медсестрой, как ее место занял Кевин. Ну почему он тут торчит?!
Хоть бы убрался поскорее. Он чужак, а кому нужен чужак, когда жизнь кончена?
Молли отвернулась.
— Тебе не стоило им звонить, — тихо заметил он. — Я бы отвез тебя домой.
— Знаю.
Он был добр к ней, хотя она этого и не заслуживала… Молли заставила себя посмотреть на него и увидела в зеленых глазах не только сочувствие, но и усталость. Но ни следа грусти.
Оказавшись дома, она первым делом разорвала рукопись «Дафна находит крошку-крольчишку» и отнесла в мусорное ведро.
На следующее утро все газеты вопили о скоропалительной женитьбе звезды американского футбола.
Глава 6
Мелисса, Древесная Лягушка, была лучшей подругой Дафны. По будням она любила рядиться в жемчуга и органди.
Но каждую субботу накидывала шаль и разыгрывала из себя кинозвезду.
Как Дафна заблудилась"Наша рубрика «Чикагская знаменитость недели» сегодня посвящена богатой наследнице футбольного магната Молли Сомервиль. В отличие от своей сестры, известной в спортивных кругах владелицы «Чикаго старз» экстравагантной Фэб Кэйлбоу, Молли Сомервиль избегает шумных приемов и редко бывает в обществе, предпочитая оставаться в тени.
Пребывая вдалеке от зорких глаз прессы, наша хитренькая мисс Молли, увлекающаяся к тому же сочинением детских книг, поймала в свои сети самого завидного чикагского жениха, неотразимого ведущего игрока «Старз» Кевина Такера. Даже близкие друзья были потрясены известием о том, что парочка скромно поженилась на прошлой неделе в доме Кэйлбоу. Присутствовали только близкие родственники".
Репортер светской хроники поспешно убрала дежурную пластиковую улыбочку и неумело скорчила участливую гримаску, отчего еще больше стала походить на дешевую куклу.
"Но похоже, для новобрачных радость обернулась трагедией. Нам стало известно, что невесту вскоре после церемонии доставили в больницу с тяжелым кровотечением. Выяснилось, что она потеряла ребенка. Сейчас супруги живут раздельно.
Пресс-секретарь «Старз» сказал, что молодожены пытаются уладить свои проблемы и не собираются делать заявление для прессы, а также выставлять свою личную жизнь напоказ".
Лили Шерман переключилась с чикагского телеканала на новости и тяжело вздохнула. Кевин женился на избалованной стервочке со Среднего Запада.
Встав, она дрожащими руками закрыла высокие стеклянные двери, выходившие в сад ее брентвудского дома, и подняла кашемировую шаль цвета кофе с молоком, лежавшую в изножье кровати. Нужно успокоиться, прийти в себя, прежде чем ехать в ресторан. Пусть Мэллори Маккой ее лучшая подруга, этот секрет она не доверит никому на свете.
Лили накинула шаль на одно из последних произведений Сент-Джона — кремовый вязаный костюм с золотыми пуговицами и отделкой из плетеной тесьмы по подолу и обшлагам, — захватила яркий подарочный пакет и отправилась в один из самых модных ресторанов на Беверли-Хиллз. Метрдотель с почтительным поклоном проводил ее к столику. Лили уселась, сделала заказ и, игнорируя любопытствующие взгляды парочки за соседним столиком, обвела зал пристальным взглядом.
Приглушенный свет лился на устрично-белые стены и падал на изысканную обстановку. Красновато-лиловый ковер, ослепительные накрахмаленные скатерти и салфетки, изящное серебро в стиле ар-деко. Идеальное место для празднования нежеланного дня рождения. Ее пятидесятого. Правда, это известно только ей одной. Даже Мэллори уверена, что подруге всего сорок семь.
Лили отвели далеко не лучший столик, но она так привыкла разыгрывать кинодиву, что никто этого не замечал.
Самые престижные места достались владельцам киностудии «Ай-си-эм», и Лили мысленно прикинула, не стоит ли подойти и представиться. Они, разумеется, знают ее. Да и кто не помнит Джинджер Хилл из нашумевшего сериала? Но в этом городе нет ничего более смехотворного, чем бывшая секскошечка, справляющая пятидесятый день рождения.
Лили напомнила себе, что выглядит значительно моложе. Все те же изумрудные глаза, зазывно сияющие в лучах прожекторов. Рыжеватые волосы, правда, стали короче, но лучший визажист Беверли-Хиллз постарался, чтобы они не потеряли своего блеска. На лице почти нет морщин, кожа гладкая — благодаря Крейгу, не позволявшему ей подолгу загорать.
Разница в двадцать пять лет между ней и мужем, в сочетании с мужественной внешностью Крейга и его ролью удачливого менеджера, неизменно вызывала ассоциации с Энн-Маргарет и Роджером Смит и с Бо и Джоном Дирек. И честно говоря, Крейг действительно стал ее Свенгали[14] . Тридцать лет назад она впервые приехала в Лос-Анджелес, не имея даже школьного аттестата. Именно Крейг научил ее одеваться, ходить и разговаривать. Ввел в мир людей искусства и превратил из неуклюжего подростка в секс-символ восьмидесятых. С помощью Крейга Лили не только открыла для себя мир книг и культурных ценностей, но и страстно полюбила живопись.
Крейг сделал для нее все. Даже сверх того. Иногда она ощущала, что целиком растворяется в его властной индивидуальности, не в силах удовлетворить все требования, предъявляемые им, взять очередную высоту. Даже умирая, он оставался неумолимым диктатором, стремившимся управлять каждым ее шагом. Но при всем этом его любовь к жене оставалась неизменной, и уже в самом конце Лили искренне жалела, что ее чувства к нему не были так же сильны.
