Элизабет Лоуэлл - Незабудка
Первое — нижнее — озеро лежало на высоте шести тысяч футов, а верхнее — на высоте более восьми тысяч. По берегам нижних озер сосны спускались к самой воде, и темно-зеленые их макушки ярко отражались в нежной глади озера, ласково омывающего серебристо-серые валуны. Первое озеро было необыкновенно красиво, в нем отражалась голубизна высокого, безграничного неба, безоблачного и спокойного.
Едва взглянув вокруг, Алана почувствовала, как в душе зашевелился страх и крадучись начал подбираться к кладовым ее памяти. Она услышала раскаты грома в безоблачном небе, увидела яркие вспышки молний в золотистых лучах солнечного света, стала различать голос Джека там, где не было никого, кроме воронов, каркающих высоко над головой.
Постепенно, сама того не осознавая, Алана начала натягивать поводья, пока Сид не забеспокои-лась, вскидывая черную лоснящуюся голову. Нервозность Аланы все больше передавалась лошади. Хлопья белой пены появились на стальных удилах. Сид перешла с широкого легкого шага на семенящие шажки. Пот градом катился с ее боков, несмотря на прохладу осеннего утра. Алана продолжала натягивать поводья, пока в конце концов Сид не остановилась. Но и тогда Алана не разжала пальцы. Лошадь несколько раз помотала головой, стараясь освободиться от удил.
— Алана.
Голос Рафа звучал мягко, спокойно, несмотря на жесткость выражения его лица при виде ее отсутствующего взгляда. Он наклонился вперед и медленно потянул за поводья, высвобождая их из негнущихся пальцев женщины. Постепенно тонкие кожаные ремни ослабли, положив конец безжалостному давлению на удила.
— Все в порядке, мой цветочек, — шептал раф. — Я приехал, чтобы отвезти тебя домой.
Алана прищурилась и осмотрелась вокруг. Глаза выдавали происходящую в ней борьбу реальности с видениями.
— Рафаэль…
— Я здесь.
Алана вздохнула и разжала сведенные судорогой пальцы, еще несколько секунд назад крепко вцепившиеся в поводья, словно в спасительный канат, что мог вытянуть ее из водоворота кошмаров. Она пыталась заговорить, но не смогла. Попыталась второй раз, в горле больше не стоял комок, мешавший произнести имя погибшего мужа.
— Джек и я ехали по этой тропе.
Под тенью полей шляпы прищуренные глаза Рафа казались сверкающими полосками топаза. Он знал, что тропа, на которой они стояли, была лишь одной из трех, которые вели к охотничьему домику в районе Пяти Озер. Если Алана узнала именно эту тропу, возможно, она вспомнит еще какие-то детали шести забытых дней.
— Ты уверена, — произнес Раф, в голосе которого не звучали вопросительные нотки. Она сдержанно кивнула.
— Первый ураган начался здесь.
— Первый?
— Мне кажется, их было несколько. Или же один долгий ураган.
Она решительно нахмурила брови, пытаясь добраться до воспоминаний, которые исчезали, стоило лишь коснуться их.
— Я не помню! — Затем, гораздо спокойнее, произнесла: — Я не помню.
Алана прикрыла глаза, скрывая тени, которые преследовали ее.
Когда женщина в конце концов опять открыла глаза, она жила только настоящим. Раф и две лошади терпеливо ожидали рядом. Больше никого не было видно.
— Где остальные? — спросила она.
— За следующим хребтом. Я сказал, что мы их догоним чуть позже, если ты будешь хорошо себя чувствовать.
Алана отрешенно удивилась, что два клиента так заботятся о ней. Женщине со странностями в поведении. Истеричной.
Сумасшедшей.
Слово звенело у нее в голове, будто внутренний гром заглушал разумные слова, которые она пыталась вспомнить, зацепиться за них.
— Я сумасшедшая? — вслух спросила Алана, не осознавая, что она говорит. — А имеет ли это какое-либо значение? Если здравомыслие — кошмар, можно ли обрести спокойствие в сумасшествии? Или это еще больший кошмар?
Она внезапно содрогнулась.
— Ты не сумасшедшая, — раздался спокойный, сердитый и печальный голос Рафа. — Ты слышишь меня, Алана? Ты не сумасшедшая. Ты была ранена и сильно напугана. Ты видела, как погиб твой муж, и сама была на волосок от смерти. Ты вне себя от выпавших на твою долю испытаний. После Разбитой Горы ты практически ничего не ешь и не спишь.
Алана во все глаза смотрела на Рафа, ощущая, как его слова, подобно солнечным бликам, согревают ее душу.
— Ты не сумасшедшая, — повторил он. — Ты просто на грани срыва, ходишь по острию ножа, пытаясь уберечь разум от галлюцинаций и сохранить действительность в тайниках памяти до тех пор, пока не решишься встретиться с реальностью один на один, ибо иного выхода просто нет.
Алана внимательно слушала и ощущала уверенность в голосе Рафа, поражаясь тому, насколько точные слова нашел он, чтобы описать ее физическое и душевное состояние.
— Откуда ты все это знаешь? — с горечью в голосе спросила она.
— Такое случается с людьми, если жизнь преподает им суровый урок.
Алана медленно покачала головой.
— Только не с сильными людьми, как ты, например. Хотя я всегда думала, что и я сильная натура.
Раф рассмеялся. Смех его был грубым, почти жестоким.
— Любой человек может сломаться, Алана. Любой. Я знаю. В Центральной Америке я много раз наблюдал подобное.
— Раф, — прошептала она.
— Они сообщили, что я погиб. Долгое время я и сам верил. Это было подобно смерти, только хуже. Такому состоянию не было видно конца. А потом опять повторилось уже здесь.
Алана испытующе посмотрела ему в глаза и обнаружила в нем чувства, которых раньше никогда не замечала. Неистовство, ненависть и ярость, причем настолько сильные, что, казалось, они переполняют его душу.
— Что… что случилось в Центральной Америке? — спросила она.
Выражение лица Рафа изменилось: он будто поспешно захлопнул перед ней двери, не подпуская к своей тайне. Напряжение спало, и он заговорил медленно, с неохотой. Такая манера разговора поведала Алане больше, чем сами слова.
— Я никогда никому не рассказывал. Но тебе расскажу. Расскажу на Разбитой Горе, если… — Раф поспешно взглянул на нее и опять забеспокоился, — если ты не захочешь вернуться назад. Я отвезу тебя назад, Алана. Если ты этого захочешь. Ты хочешь этого?
— Я хочу опять доверять себе, своему разуму и памяти, своим чувствам, — в порыве призналась Алана. — Я снова хочу стать самой собой. И я хочу…
Раф ждал. Сдерживаемое страстное желание до неузнаваемости изменило его лицо: четче обозначились скулы, ярче пролегли тени под глазами.
— Чего ты хочешь? — мягко спросил он.
— Тебя, — просто ответила Алана. — Я никогда не чувствовала себя естественнее, чем в те минуты, что проводила с тобой.
Даже говоря об этом, она покачивала головой, не веря в реальность своего желания.
