Диана Мортеньес - Осколок
— Не так, как хотелось бы, — вздохнула девушка. — И, к сожалению, незабываемо…
— Что случилось?
Оля извиняющимся тоном сказала:
— Максим Викторович, я не могу говорить здесь об этом… — и мимоходом, совершенно неосознанно, взглянула на ребенка. Наверно, не хочет говорить при Кате.
— А вообще лично мне сказала бы? — спросил Максим с уважением.
Оля вдруг помрачнела. Казалось, она перестала замечать, что происходит вокруг, перестала слышать весь этот суматошный детский шум. Оля упорно смотрела в тарелку и размышляла. Такая неоспоримо женственная… Как она может быть лесбиянкой?
Они сидели втроем за одним столиком, как эстетически прекрасный островок в бурлящем, темном и неопрятном потоке реальности. Максима легко можно было бы назвать блондином, когда рядом нет Катюшки с ее по-детски невинными волосиками, или Ольги, такой классической девушки с картинки с ярко-пепельным мелированием. Оля очень напоминает Дашу, его первую жену. Тоже высокая и с красивыми чертами лица, как фотомодель. Только Даша, пожалуй, никогда не бывала такой грустной.
— Знаете, Максим Викторович, — вздохнула девушка, — я бы сказала Вам, потому что Вы меня всегда понимали. Но меня останавливает то, что Вы мужчина.
— Раньше тебя это не останавливало, — отметил учитель.
Оля снова замолчала и погрузилась в размышления. Максим доедал второе, а Катя — еще тот едок — уже самостоятельно игралась с куклой.
— Я завтра себе выходной устроил, — улыбнулся Макс, чем сразу же отвлек Олино внимание на себя. И подмигнул ей: — Только не говори никому, ладно? Я отца утром в больницу везу. И хотя это займет часа полтора, но я решил не приходить и на остальные уроки.
Оля улыбнулась ему в ответ и снисходительно покачала головой:
— Прогульщик! Ученики, наверно, безумно счастливы! Я вот что-то не помню, чтобы Вы хоть раз прогуливали урок у моего класса. Хотя, скорее всего, это только пацаны рады, — рассмеялась Оля уже совсем от души. — Девчонки, небось, локти кусают. У нас накануне физики такая паника в классе начиналась! Только и обсуждалось со всех сторон, кто какую прическу сделает, кто как оденется… Это чтобы повторов не было, понимаете! А то однажды одна девочка сделала такую же прическу, как другая, и та другая ей чуть волосы все не повыдергала, мол, физик теперь будет думать, что у нее нет индивидуальности!
Учитель улыбался, слушая Олин шпионский доклад, но понимал, что это все для него не новость. Ведь не слепой, сам всегда видел, как старательно наряжаются девчонки в те дни, когда у них физика. Раньше наряжались только для него…
— Знаешь, Олечка, к нам тут еще один парень пришел работать, информатику ведет. Так что мои страдания теперь поделены пополам. Правда, ему должно быть сложно: он чего-то такой скромный… Да и молодой совсем, только институт окончил, ему двадцать два, что ли. А девочки-то у нас далеко не тихони… Особенно те, что помладше, класс восьмой-девятый. Я бы сказал, с тенденцией к безнравственности.
Поболтали так с Олей еще какое-то время, хотя уже всё доели и просто занимали столик. Катюха не выдержала и отпросилась к охранникам. Разговаривали ни о чем. Олю что-то беспокоило, и говорить на конкретные темы ей было сложно. Причем, Максиму показалось, что в Катином присутствии Оля вела себя гораздо расслабленнее, чем с ним наедине.
— Хочешь, сходим куда-нибудь завтра? — предложил Максим.
— Куда? — насторожилась девушка.
Мужчина пожал плечами:
— На твой выбор. Может, отвлечешься от своих проблем. А сегодня мне пора домой: баиньки и в клуб. А, как насчет завтра? Кафе, кино, парк?
Оля засмущалась и пробормотала:
— Я бы хотела что-то более официальное…
— Конференция по проблемам экономики в условиях перехода к рыночным отношениям? Хотя я предпочел бы семинар по парапсихологии. Чтобы узнать, как загипнотизировать семиклассников, чтобы они сидели молча и сорок минут внимательно слушали физику.
Оля, смеясь, встала из-за стола. Максим тоже поднялся, и они медленно направились к выходу, ловко лавируя между скопищами школьников и уклоняясь от предательски метких тел пятиклассников.
— Разве Вы еще не умеете гипнотизировать? — саркастически удивилась девушка. — Девчонки же на вас, как заколдованные, сорок минут смотрят, не отвлекаясь!
В этой фразе словно проскользнула обычная девчачья ревность, но Макс не ожидал ревности от Оли, поэтому не обратил внимание.
— Оленька, ты сегодня нереально подняла мою самооценку! — рассмеялся Максим. — А я тебе еще ни одного комплимента не сказал!
— Да я же от чистого сердца! — улыбалась Оля.
Так и подошли к охранникам.
— С Вами время летит незаметно, — призналась Оля, остановившись возле школьных дверей. — А во сколько завтра? И где?
— Решай сама. Я могу за тобой заехать куда-нибудь, — предложил Макс.
Но Оля резко дернула головой в отрицательном направлении.
— Нет, я сама. Давайте в центре встретимся, а там уже подумаем. И не поздно, лучше днем, часа в два.
— Хорошо, без проблем. На фонтанах, о'кей?
— Угу, до свидания! — улыбнулась Оля на прощанье и пошла к выходу.
— До завтра, — ответил ей Максим…
И вдруг попал под перекрестный огонь взглядов обоих охранников.
— Макс, Макс, Макс! — медленно протянул Андрюха, укоризненно качая головой. — Наталья только пару недель назад уехала, а ты уже охмуряешь другую ученицу. Нехорошо, брат!
Катюша снова сидела у Саши на коленях, пытаясь писать буковки в клеточках сканворда, и сейчас после Андрюхиных слов, не очень ей понятных, но сказанных красноречиво негативным тоном, недоверчиво смотрела на папу огромными голубыми глазищами на пол-лица.
— Андрей, — сказал учитель серьезно и непререкаемо, — я не имею на эту девушку никаких личных планов. Даже в мыслях! Так что твоя «проницательность» меня только раздражает.
С этими словами развернулся и пошел по коридору в сторону лестницы — в кабинет за своими и Катиными вещами.
— Макс, да ладно, не обижайся! — крикнул Андрей вслед.
А когда уже совсем уходил, Максим, прощаясь, сказал Андрею тихо:
— Пожалуйста, никогда не говори так обо мне при дочке.
— Не злись, — примирительно попросил охранник. — Саня мне уже промыл мозги.
* * *Оля с детства растет без родителей. Мама никогда не была замужем, да и особым постоянством не отличалась — и в воспитании дочери тоже. Пока была жива бабушка, Оля была при ней счастливой внучкой. А мама развернулась и уехала в Питер к какому-то богатому любовнику. Говорят, она там еще кого-то родила. А когда Оле исполнилось десять, бабушка умерла, и Олю забрала к себе жить тетя, мамина сестра. Тетин муж, конечно, не был в восторге: у них свой сын, которого надо ставить на ноги, ведь он окончил школу и сам поступить в институт не смог. Так Оля и живет у них уже семь лет, чужая и бесконечно благодарная за крышу над головой. И только за крышу…
