Мерилин Лавлейс - Ее незабываемый любовник
Сердце Натали рванулось из груди. Она вдруг увидела маленький гостиничный номер. Две двойные кровати. Открытый лэптоп. Она сама, спорящая с Домом о… о…
– Ты посчитал меня интриганкой, решившей обобрать герцогиню.
Он застыл:
– Ты помнишь это?
– Да!
Она старалась удержать в памяти картину, разбираясь с нахлынувшими эмоциями. Одна была особенно удовлетворяющей.
– Я также помню, что захлопнула дверь перед твоим носом! – злорадно прошипела она.
– И это помнишь?
И он поцеловал ее долгим крепким поцелуем, отчего она задохнулась.
– Припомнила что-то еще?
– Только не в этот момент, – ахнула она.
Он отпустил ее волосы, скользнул ладонями по шее. По плечам, по телу.
– В таком случае, думаю, нам необходимо создать новые воспоминания.
Натали снова ахнула, когда он стал исследовать ее тело. Прикусил мочку уха. Стал ласкать груди. Терзать соски. Она затрепетала от восторга, когда он коленом раздвинул ей бедра. Когда грубые волоски его бедра коснулись ее ног. Когда его рука, умелая, дьявольская рука нашла центр ее женственности. Она была жаркой и влажной и готовой, когда его палец скользнул в нее. Два пальца. И все это время большой палец играл с тугим бутоном, а зубы превратили соски в напряженные ноющие бугорки. Когда ощущения стали накладываться друг на друга, она выгнула спину.
– Дом! Дом, я… О-о-о!
Крик вырвался откуда-то из глубин горла. Она пыталась сдерживаться, но ощущения накапливались, превращаясь в безумный, вращающийся смерч. Вздрагивая, она кружилась в нем. Счастливая, задыхающаяся.
Прошли минуты, может, часы, прежде чем она открыла тяжелые, как свинец, веки. Дом оперся на локоть и пристально наблюдал за ней. Должно быть, думал о гипотезе доктора Ковача! Волновался, что травма из прошлого, усиленно подавляемая, может настигнуть ее в такой момент.
– Это, – выдохнула она, – было великолепно.
Его лицо расслабилось.
– Приятно слышать, но мы еще не закончили.
Все еще изнемогая от наслаждения, она потянулась, как кошка, когда он перекатился на край кровати и стал шарить в груде одежды на полу. Она почему-то не удивилась, когда он вынул несколько завернутых в фольгу презервативов. К тому времени, как он положил их на тумбочку у кровати, она была готова для второго раунда.
– Моя очередь. – Натали приподнялась на локте, исследуя его тело с таким же вниманием к деталям, с каким он изучал ее тело.
Боже, как он прекрасен!
Подобные эпитеты обычно неприменимы к мужчинам. Но она не могла придумать ничего другого для описания длинного гибкого торса, бугров мышц на плечах и бедрах, плоского живота и гнезда густых темных волос в паху. Его плоть была вялой, но, стоило ей провести пальцем по всей длине, моментально поднялась.
Внимание Натали привлек шрам. Давно зажившая рана оставила ярко-красный след, идущий по диагонали через ребра. Натали, нахмурившись, обвела кончиком пальца страшную дорожку:
– Что это?
– Напоминание о том, что не следует доверять новичку, пытающемуся скрутить матерого ветерана коза ностра.
Она обнаружила еще один шрам, чуть выше, на груди. Сморщенный круглый узелок плоти.
– А это?
– Прощальный дар капитана албанского корабля, после того как Интерпол пресек отправку в Алжир партии девушек.
Он беззаботно пожал плечами, словно ножевые раны и киднеппинг вполне обычное явление в карьере секретного агента. Впрочем, возможно, так и есть.
Натали нервно сглотнула. История с Джеймсом Бондом вдруг теперь казалась не столь уж романтичной.
– Деверь вашей нанимательницы принимал участие в этой операции, – пояснил Дом. – Джек Харрис. Муж Джины.
– Он тоже агент?
– Нет, дипломат в команде расследований при ООН, касающихся детской проституции.
– Я с ним знакома?
– Не знаю.
– Хм.
Трудно интересоваться деверем нанимательницы, когда лежишь рядом с обнаженным Домиником Сен-Себастьяном. Страдая из-за нанесенных ему ран, она поцеловала сморщенный шрам у него на плече. Один поцелуй за другим, еще один. Она вела дорожку вниз по его груди. Когда провела языком по шраму, разрезавшему его торс, живот сам собой втянулся, а плоть снова восстала. Натали легонько провела ногтем по всей длине и ласкала бы гладкий атлас дольше, но Дом резко втянул в себя воздух и отстранился:
– Прости. Я слишком сильно тебя хочу.
Она попыталась объяснить, что извинения ни к чему. Но он уже потянулся к презервативу. Жар сгустился внизу ее живота, а когда он повернулся к ней, прострелил быстрыми электрическими разрядами. Горя желанием, она приняла его тяжесть и радостно приветствовала вторжение.
На этот раз медленного подъема к наслаждению не произошло. Никакого восхитительного обострения чувств.
Он вошел в нее, и слишком скоро Натали почувствовала приближение очередного оргазма. Она отчаянно сдерживала его, но вскоре всхлипнула от облегчения и чистого, незамутненного наслаждения, когда он подтолкнул ее и себя к краю.
Обнаженная Натали распростерлась в полном самозабвении, пока мир постепенно замедлял вращение. Дом лежал рядом с закрытыми глазами, закинув руку за голову. Когда она смотрела на его профиль в тусклом свете луны, ее захлестнуло множество различных эмоций.
Она узнала удовлетворение. Тревогу, восторг и едва заметный оттенок страха. Она едва знала этого человека, но уже оказалась так близка к нему. Слишком близка. Как она могла сказать, что из этого реальность, а что последствия сильной эмоциональной зависимости?
Словно для того, чтобы устранить сомнения, она глянула поверх его плеча в открытое окно. На фоне полуночного неба возвышались руины, которые привели ее в Венгрию к Дому.
Каким-то образом.
Необходимость найти недостающие кусочки пазла серьезно повлияла на чувственное удовлетворение от близости к нему.
Она прикусила губу и уставилась на письменный стол, где лежал портфель. Предвкушение заплясало по нервам при мысли о том, как она набросится на толстые папки и заглянет в свой лэптоп.
Дом уловил дрожь нетерпения и открыл глаза.
– Замерзла?
– Немного, – призналась она, но остановила его до того, как он успел натянуть на них лежавшую в ногах перину.
– Еще рано. Я бы хотела просмотреть содержимое портфеля, прежде чем ляжем спать.
– Думаешь, нам ничего не остается, кроме как лечь спать? – весело спросил он.
– А разве нет?
– Ах, Натушка, мы едва начали. Давай сделаем перерыв, пока ты просматриваешь файлы.
Он скатился с кровати со сдержанной грацией пантеры и стал одеваться.
– Я спущусь вниз и принесу нам кофе, хорошо?
– Еще бы!
Пока его не было, она сбегала в ванную и полезла в чемодан. Натянула чистые трусики, но не стала искать лифчик. И не надела одну из крахмальных блузок, сложенных поверх бежевого льняного джемпера, обладавшего изяществом и стилем мешка из-под муки. Нахмурившись, она взглянула на этикетку. Оказалось, джемпер на два размера больше, чем одежда, купленная в Будапеште.
