Светлана Демидова - Свидание в неоновых сумерках
Татьяна не хочет с ним встречаться, потому что он женат. Конечно, это характеризует ее с самой лучшей стороны, но… Разве он женат? Де-юре – женат, а де-факто… И это де-факто длится уже… третий год… Может быть, Татьяна дана ему как продолжение Тони… Взамен Тони… Олег содрогнулся. Что за мысли приходят ему в голову! Разве можно? Грех! Но в похожести этих двух женщин есть все-таки что-то фатальное и даже мистическое.
Посмотрев на часы, Олег Дунаев сполз с подоконника, очень тяжело вздохнул, в два прыжка перемахнул лестничный пролет и вставил ключ в скважину замка своей квартиры.
Уже поздним вечером после волнительного объяснения с Рудельсоном и Фенстером у Симоны так подскочило давление, что пришлось вызывать «Скорую помощь». На следующее утро Татьяна собиралась на работу одна. Сима, уже несколько отошедшая и от переживаний и от гипертонического криза, которым иногда бывала подвержена, напутствовала ее в том смысле, чтобы она не вздумала противиться Дунаеву, если тот задумает ее куда-нибудь пригласить. Татьяна в ответ пожала плечами, потому что не была уверена, что он ее куда-нибудь пригласит.
Олег Дунаев ее действительно никуда не пригласил, потому что с утра был отправлен шефом в цех для сверки чертежей. С одной стороны, Татьяна огорчалась, что целый день не видела его, с другой стороны, радовалась, что ей не пришлось ему отказывать. Все-таки он еще чужой муж, и проволочки со временем ей на руку. Сегодня он еще чужой муж, а кто знает, как дело повернется завтра…
Вернувшись с работы, Татьяна открыла дверь и сразу наткнулась на Жертву, которая сидела в коридоре с очень оскорбленной мордой. Ей было от чего оскорбиться. Дверь в комнату была закрыта, и не по-простому, а с прищемлением кухонного полотенца, потому что без полотенца кошка запросто открывала ее своей ловкой когтистой лапой.
– Обожди, – сказала Татьяна Жертве и собралась для начала снять куртку и сапоги. Но сделать ей это не удалось.
Дверь комнаты открылась, и в коридор вывалилось розовое тело Симы, наскоро замотанное тяжелым гобеленовым покрывалом с Татьяниного дивана. На золотистом покрывале были вытканы коричневые райские птицы. Одна из птиц уютно устроилась под правой грудью Симоны и нацелилась острым клювом на коричневый, в тон собственному ее колеру, крупный сосок.
Жертва не успела проскользнуть в комнату, потому что Сима прямо перед ее носом быстрехонько закрыла дверь опять на кухонное полотенце.
– Таня, – очень проникновенно начала она, не обращая никакого внимания на свою любимую кошку, – понимаешь, тут такое дело… Не могла бы ты куда-нибудь сходить на полчасика? Например, в магазин? У нас, кажется, нет… саго…
– Саго? – удивилась Татьяна. – Это того, которое крупа?
– Вот именно!
– Ну… и на что тебе саго? Врач прописал?
– Ну почему сразу врач… Просто хочется…
– Слушай, Симка, если бы я не знала, что у тебя гипертонический криз, я решила бы, что ты затащила в мою постель своего любовника! Вообще-то, это тебе не свойственно, но, может быть, как раз под влиянием повышенного давления…
– Тс! – Симона приложила палец к губам. – Тань… ну… ты права… Понимаешь, я болела, болела… Фенстер пришел меня навестить, ну и… Погуляй, пожалуйста, хоть бы и без саго… Мы быстренько…
– Симка! Ты что?! У тебя же давление!!
– Нет у меня уже никакого давления! Клянусь! Мне вчера столько уколов сделали, что сегодня оно у меня как у новорожденной! Погуляй, а Тань!
– Симона, совесть-то у тебя есть?! Это же моя квартира!! Я пришла с работы и элементарно хочу есть! Кстати, в магазине я все купила! – Она потрясла перед Симиным обнаженным соском объемистым пакетом. – Хотя, конечно, саго у меня нет!
– Тань, ну вот честное слово, все это в первый и последний раз! Клянусь! Я же обещала наставить Рудельсону рога! Ты помнишь?! Я только это сейчас быстренько сделаю и – все!!! Двадцать минут – и можешь возвращаться! Черт с ним, с саго! Это я так, к слову сказала… Сама не знаю, почему саго вырвалось, а не, скажем, пшено или макароны.
– А Жертву почему в коридор выбросила? – почти сдалась Татьяна.
– Да понимаешь, она в самый ответственный момент Фенстеру на спину вскакивает! Мы почему и задержались! Если бы не эта тварь, то ты вернулась бы в привычную обстановку: я – в постели, а Юлик – на стуле.
Татьяна с мученическим лицом начала застегивать куртку. Обрадованная Сима чмокнула подругу в щеку и еще тише зашипела:
– Тань, я вообще, наверно, скоро от тебя съеду… к Юлику! Вот дождемся «Мужа на час»… чтобы и тебе, значит, тоже хорошо было… Несколько дней всего и осталась до прихода мастера… Я и съеду!!
Татьяна пожала плечами и вышла из квартиры. Куда пойти? Не в магазин же, в самом деле! Она вспомнила Симино саго и рассмеялась вслух. Обойдется как-нибудь и без саго! С Фенстером! Надо же, Сима все-таки пала. А ведь она любила Марка. Татьяна это видела. Как же он этого не оценил? А, собственно, чего ему это ценить? У него этой любви навалом от разных других теток и очень даже молоденьких девушек. Она, Татьяна, и сама чуть не… Лучше об этом не вспоминать. Марк очень красивый мужчина. Не как Фенстер, по-свирепо-звериному, а по-настоящему. Классически. С него бы портреты писать, и чтобы он был во фраке и с борзыми собаками с гнутыми спинами…
А вот Дунаев, он другой. Простой. Не аристократ. Как все. После дня рождения Гришмановской он дня два смотрел на нее с выражением побитой собаки, а потом все-таки опять увязался провожать после работы. Татьяну трясло от его присутствия рядом. Она с трудом держала себя в руках и все время твердила только одно слово: «Нет!», хотя все внутри ее кричало: «Да!» Она так часто теперь мечтала о Дунаеве, что он уже стал казаться ей самым замечательным мужчиной Санкт-Петербурга и близлежащих областей. Лучше обаятельно-звероподобного Фенстера, лучше классического красавца Рудельсона и, что гораздо важнее, лучше ослепительных мачо с рекламных щитов. Эти самые мачо как-то побледнели на фоне Олега и в питерской промозглости теперь казались ей смешными без шарфов, кепок и зонта. Она посоветовала бы им застегнуться, побриться, бросить рекламировать сигареты и найти себе хороших, порядочных девушек для создания крепких семейных отношений, тем более что она, Татьяна, теперь не сможет уделять им былого внимания. Когда вчера возле подъезда Дунаев взял Татьяну за руку, она испугалась. Ее растущее чувство к нему уже не умещалось в организме. Оно могло перелиться из нее в Олега через руку, как по кабелю, и тогда конец… Она выдернула свою ладонь из его руки и как какая-нибудь восьмиклассница-несмышленыш опять сбежала домой. Глупо и стыдно, и все-таки правильно…
