Барбара Фритти - Подарок золотой рыбки

Райли улыбнулся, наблюдая за ней.

— Я не допущу, чтобы с вами что-то случилось, Пейдж.

— Да, конечно. Мы с вами такие замечательные друзья.

— Ваше участие в этом деле очень важно для меня.

— Дело идет к концу. Как хорошо, что мы скоро выберемся отсюда. Ненавижу подземные гаражи.

— Вам уже лучше? Приступ паники прошел? — спросил Райли через минуту, когда они выехали на улицу.

— Да, — выдохнула она. — Какая была длинная ночь.

— Вы должны поехать домой и немного поспать.

— Мне нужно увидеть папу, когда он очнется. Зачем вы прихватили меня с собой? Мне-то действительно не хотелось, чтобы вы говорили с Жасмин один на один. — Пейдж смотрела в окно, успокаиваясь по мере того, как Райли все дальше уезжал от Китайского квартала, направляясь к Файненшл дистрикт. — Удивительно, как быстро меняются окрестности.

— И как, оказывается, мало общаются люди, живущие по соседству. Вы живете всего в нескольких милях отсюда, но никогда здесь не были.

— Откуда вы знаете, где я живу?

— У меня свои возможности, — пожал плечами Райли.

— Мне не нравится, когда вторгаются в мою частную жизнь.

— А мне не нравится, когда пропадает то, что принадлежит моей бабушке. Так что мы квиты.

Пейдж нечего было ответить на это. И она спросила:

— А как насчет вас? Где вы живете? По-моему, будет честно, если я узнаю о вас хотя бы то, что вы знаете обо мне.

— У меня квартира к югу от рынка, — сказал он.

— Новый район, как пишет «Сан-Франциско мэгэзин».

— Мне там удобно. Меня мало заботят разные фишки вроде престижности района.

— А ваша бабушка? — поинтресовалась Пейдж. — Она живет с вами?

— Боже упаси, нет. — Райли засмеялся. — У нее дом на Сансет. Теперь, когда мой дед в доме престарелых, этот небольшой особняк стал слишком велик для нее, и она думает о переезде. Поэтому мы на прошлой неделе принялись чистить чердак.

— Мне очень жаль, — вздохнула Пейдж, чувствуя себя еще более виноватой, особенно теперь, когда узнала подробности личной жизни миссис Делани. — Когда я обещала вам, что дракон будет у нас в полной безопасности, я была искренна. Я честный человек. Я никогда не лгу.

— Все лгут, каждый о своем.

Она бросила на него любопытный взгляд.

— Вы, видимо, из тех, кто уверяет, будто стакан наполовину пуст, да?

Райли улыбнулся.

— Когда он наполовину пуст, он на самом деле наполовину пуст.

— Или наполовину полон, — возразила Пейдж. — Это зависит от точки зрения, а ваша представляется мне крайне циничной.

— А ваша — чрезмерно оптимистичной. Вы напоминаете мне мою бабушку. Она все еще верит в Санта-Клауса.

— Мне понравилась ваша бабушка. Она действительно хорошая. Совсем не похожа на вас.

— Она согласилась бы с вами, — улыбнулся Райли.

— Вы с ней хорошо понимаете друг друга?

— Все разногласия мы отбросили, когда заболел дед. Я стараюсь заботиться о ней, насколько это возможно. И не позволю никому одурачить ее. Хотя, возможно, я облажался в этом случае.

— Ничего подобного, — возразила Пейдж. — Мы вернем дракона.

— Как вы можете это обещать? Вы даже не знаете, где он.

— Тогда мы компенсируем вашей бабушке потерю другим способом, — пообещала она, точно зная, что мать, вероятно, заработает сердечный приступ при мысли, что придется заплатить за статуэтку дракона, которую она не может продать. Но опять же, Хатуэй потерял статуэтку, и Пейдж сомневалась, что можно получить страховку в этом случае, ведь дракон был вынесен из магазина в нарушение правил.

Райли сосредоточился на дорожном движении, он маневрировал по трем полосам. Она смотрела на его четкий, мужественный профиль, его крепкие руки уверенно лежали на руле, она отметила широкие плечи. Какой мужчина! Привлекательный, сильный — боже, откуда взялись все эти слова? Смутное, беспокойное чувство приятным теплом растеклось по низу ее живота. Вслед за ним появилось внезапное желание протянуть руку и провести пальцами по его подбородку. А может быть, запустить пальцы в густые темные волосы…

Да о чем она вообще думает? Ее отец борется за жизнь, их семейный бизнес вот-вот окажется под пристальным вниманием прессы, стоит только объявить об исчезновении дракона; ее мать совершенно не в себе — вот о чем ей нужно думать, а не о том, насколько хорош собой Макалистер и как ей ужасно хочется близости.

Она опустила стекло, надеясь, что свежий ветер охладит не только воздух в салоне, но и ее пылающую голову.

— Могу включить кондиционер, — предложил Райли.

— Все нормально.

Он свернул за угол и сбросил скорость, когда «Фаст Вилли» появился в поле зрения. Райли остановился позади ее машины, выключил двигатель.

Пейдж положила руку на ручку двери, потом спросила:

— Что теперь вы собираетесь делать?

— Идти по следу.

— Следа нет. Единственное вещественное доказательство у полиции — браслет. Но мы даже не спросили Жасмин о нем. Да она бы и не рассказала ничего, — добавила она.

— Браслет выполнил свою функцию: он только привел нас к Жасмин. Вот и все. Нам надо вплотную заняться историей дракона. Он ведь откуда-то взялся. И, кажется, представляет собой некоторую ценность. Если мы узнаем о нем больше, тогда выясним, кто хотел его заполучить так сильно, что пошел на преступление. Уверен, кому-то в вашей семье известно о драконе гораздо больше.

— Этот кто-то — мой отец, — сказала Пейдж. — Но я думаю, стоит взглянуть на это дело с другой стороны. Откуда у вашей бабушки эта фигурка?

— Она не знает.

— Может быть, что-нибудь известно другим членам вашей семьи, — сказала Пейдж, повторив его слова. Она давала ему понять, что Хатуэи не единственные, кого следует рассматривать под микроскопом.

— К сожалению, в моей семье больше спросить особенно некого, — покачал головой Райли. — Дедушка страдает болезнью Альцгеймера. Он не может вспомнить даже свое имя. Никаких других родственников у меня нет. Умерли или разбежались, так что они не в счет.

— А ваши родители?

— Умерли или разбежались, — повторил он.

Она не знала, что сказать. Райли, конечно, не мастер вести светскую беседу.

— Мне очень жаль, — проговорила она неловко.

— Вы тут ни при чем. Но вы правы. Мы не можем упускать из виду ничего, что касается моей семьи и вашей. Я проведу раскопки. Черт, я даже готов поехать к деду. Может быть, у него случится просветление.

— И часто они случаются?

— Почти никогда, — вздохнул Райли.

— Должно быть, вашей бабушке очень трудно.

— Она от него без ума. Даже когда он не узнает ее. Самое трудное, когда дед пытается что-то вспомнить, но не может. Когда он видит меня — у него в глазах паника, а я ничего не могу сделать, чтобы унять ее. — Он покачал головой. — Ненавижу чувство беспомощности.