Наталья Нестерова - Ищите кота (сборник)
– Мне нужно перекантоваться несколько дней. Если откажешь, пойму без обид.
Добрый ангел, который в тот момент сидел у меня на плече, проговорил моими устами:
– Приезжай, если тебя устроит раскладушка на кухне.
– Устроит, – ответила Настя и положила трубку.
В спальне у нас уже несколько недель обитала семья дальних и крайне беспардонных родственников. Они нашли работу, но делали удивленные глаза: «Зачем снимать комнату, ведь у нас есть жилье?» То, что я с мужем и двумя детьми теснимся в небольшой комнате, им казалось нормальным.
Услышав мое приглашение, муж процедил сквозь зубы:
– Незанятым остался только балкон. Там твой очередной приживальщик может спать сидя. А в ванной я тебя убедительно прошу никому не стелить.
Сейчас из всех моих подруг муж выделяет именно Настю и относится к ней не снисходительно-уважительно, а по-настоящему уважает. Настя очень надежная, если пообещала, то обязательно выполнит, ее слово – кремень, а доброта и сердечность всегда конструктивны. Выслушивать саги про жизненные невзгоды, сочувственно кивать, лить солидарные слезы – это не про Настю. «Неча ныть!» – любит повторять Настя, когда мы сетуем и хнычем.
Сейчас у Насти небольшой, в меру прибыльный семейный бизнес – корпусная мебель, встроенные шкафы, гардеробные, кухни эконом-класса. Для Насти и ее мужа, которые на уральском предприятии были ведущими конструкторами, нынешние профессиональные задачи – детские кубики. Но эти кубики позволяют прорве Настиных родственников не просто сводить концы с концами, а небедно существовать.
Настя, по-цыгански смуглая, жилистая, с пронзительным требовательным взглядом карих в черноту глаз, производит впечатление сухой, резкой деловой женщины – из тех, что быстры и безапелляционны в оценках, считают, будто каждый кузнец своего счастья – что наковал, тем и довольствуйся. На самом деле я не знаю другого человека, который столько бы помогал условным, седьмая вода на киселе, родственникам. Престарелые двоюродные тетушки, многочисленные троюродные племянники – все на ней. До сих пор уже, по-моему, третьему поколению Настя-донор служит.
Лет десять–пятнадцать назад, помню, вызвалась помочь Насте купить вещи для бедных родственников. Мы утюжили безумный Черкизовский рынок: зимнее пальто для тети Клавы, сапожки тете Мане, платье на выпускной Свете, куртки Вове, Мише и Коле…
Я волокла две тяжеленные сумки и бурчала:
– Почему нельзя просто отправить им деньги?
– Деньги они проедят, да и пропьют. Знаешь, Рокфеллер, оказывая помощь голодающим жителям Индокитая, не раздавал деньги, а вкладывал их в создание высокоурожайных и устойчивых к болезням сортов риса. И раздавал уже семена.
– Рокфеллер не жил бы в Бирюлеве в тесной двушке, купил бы себе приличную квартиру в центре Москвы, а уж потом благотворительством занялся. Ты все-таки в душе социалистка-коммунистка с идеями равенства и каждому по потребностям.
– В социализме не было ничего плохого, кроме ограничения передвижений. Подняли бы железный занавес, пустили бы мир посмотреть, и дальше мы бы сами докумекали, как догнать и перегнать.
Со временем характер Настиной помощи менялся: уже не шмотки, а оплата учебы в вузе, медицинской операции, или поручительство по банковскому кредиту. Может показаться странным, но большинство облагодетельствованных родственничков пылкой благодарности Насте не высказывали. Те еще социалисты и поборники равенства: если она выбилась в богатейки, то пусть отстегнет, поделится, чтоб «по справедливости». Да и облик Насти – холодный, манера общения – деловая не предполагали сантиментов. Ведь теплоту дарят тем, кто и так теплый и пушистый, а с холодными и строгими держатся отстраненно. Никому не придет в голову заключить в горячие объятия Снежную королеву.
Сетований, горького упрека: «Хоть бы кто спасибо сказал!» – мы от Насти никогда не слышали. И заподозрить в гордыне: не для них, а для себя стараюсь, хочу быть сама перед собой расчудесной – Настю было нельзя. Думаю, за ее внешним ледяным панцирем прячется нежная и совестливая до глупости девочка. Она не может позволить себе купить дорогую шубу, потому что у тети Клавы нет зимнего пальто. Поэтому купит тете Клаве пуховик, а себе шубу подешевле.
Наша компания не лишена известной женской слабости – перемывать косточки отсутствующей подруге. Обсуждая Настю, девочки сходились во мнении, что такова ее натура – командовать, руководить, взваливать на себя груз, свой и чужой, прокладывать дорогу, топать по ней с упорством рабочего вола. И мужа, мол, выбрала в соответствии со своими комплексами. Олег добрый, хороший, работящий, покладистый и совершенно безответственный. В том смысле, что никогда и никакой ответственности на себя не берет: как Настя скажет, как Настя решит. Я бы согласилась с этой точкой зрения, если бы однажды Настя не влюбилась. Тот мужчина был Личность – с большой буквы. Сильный, умный, волевой, блестящий политик и бизнесмен. Когда требовалось – жесткий до жестокости, на досуге – дурашливый, остроумный повеса. Такой – один на миллион или на десять миллионов. Роман их не закрутился, не состоялся, потому что Настя слишком горда, чтобы пускаться во вранье с тайными свиданиями, чтобы ходить в любовницах. А иных вариантов ни его, ни ее жизненные обстоятельства не предусматривали. И вот когда Настя открылась нам, когда я увидела ее совершенно ошеломленной не только тем фактом, что возможно существование подобных мужчин, но – более всего – пораженной теми чувствами, которые, оказывается, способна переживать, я поняла, что Настя по сути из того же теста, что и все мы. Или все-таки закваска покачественнее? Настя – национальное генетическое достояние, она из отряда великих русских женщин, у которых не только в лихолетье, в голод, в войну, но и в мирное благополучное время на первом месте стоит «надо!», а на последнем – «хочется».
Ирина и Элька
Мы были и остаемся с Ириной соседями по даче, наши участки через забор. В молодости сошлись на почве «моя свекровь – мое проклятье». Общались накоротке. У каждой дети, в стране смута и в магазинах шаром покати, мужьям зарплату не платят, учреждения их на ладан дышат, а свекрови, памятуя голод военных и послевоенных лет, ударились в натуральное хозяйство, на котором невестки, точно батрачки, должны с утра до вечера вкалывать. Мы с Ирой не то что картофель, морковь и огурцы выращивать не умеем, даже комнатными цветами никогда не увлекались. Времени для полноценного женского общения не выкроить, как и на то, чтобы поддерживать в мало-мальском виде свою внешность. Настроение затаенно-бунтарское: без маникюра и аккуратной прически мы себя чувствуем как беглянки из горящей бани – тазиком прикрылись и на улицу выскочили.
