Безрассудный наследник - Дженика Сноу
Я помнила, как Николай обхватил меня за талию и, притянув к себе, повел по коридору к выходу из зала для приемов. И когда мой отец преградил нам путь, его лицо покраснело, когда он уставился на своего теперь уже мертвого солдата, я смутно вспомнила, как Николай сказал моему отцу, что мы уходим, потому что он хочет побыть наедине со «своей новой красивой женой», и что Марко «нужно навести порядок».
Мой отец выругался под нос по-итальянски, а затем щелкнул пальцами, чтобы его люди занялись ликвидацией последствий и проследили за тем, чтобы персонал отеля не появлялся, пока они не вывезут оттуда Эдоардо и не уберут кровь.
Но к тому времени я уже прошла половину пути по коридору, и тяжесть его ладони на моей спине давала странное ощущение комфорта и стабильности. И тут я с ясностью вспомнила, что Николай никуда не спешил. Его не волновало, что он оставил труп в коридоре очень оживленного и престижного отеля.
Я моргнула, возвращаясь в фокус, и осмотрелась. Как долго мы находились в номере? Я ничего не помню — как покинула отца и его людей, не помню, как поднималась на лифте и как вошла в номер.
И все же я была здесь.
— Идем, Амара, — произнес Николай глубоким голосом, и я несколько раз моргнула, увидев, что он стоит в темном коридоре, тени скрывают его внешность, так что я могу различить только его огромное тело.
А затем я двинулась к нему, следуя за ним, мои ноги ступали по плюшевой дорожке, делая шаги бесшумными. Меня поглотили тени, мои потребности, желания и все эмоции, которые я ощущала, боролись во мне.
Он уже ждал меня в большой спальне, стоя в нескольких шагах от меня, в свете городских огней его массивное тело почти светилось, но при этом скрывало всю его переднюю часть, так что я не могла видеть его выражения.
Николай подошел ко мне, и я почувствовала, как сердце заколотилось в груди, когда он остановился в футе от моего лица. От его запаха воздух медленно покидал мои легкие, словно только он один был способен заставить меня задыхаться.
И когда он поднял руку, я думала только о том, как он впервые прикоснулся ко мне в доме моего отца, о запретных прикосновениях его пальцев к моему телу, которые зажгли меня изнутри. Но он не прикоснулся ко мне, а вместо этого протянул руку через мое плечо и медленно закрыл дверь — тихий щелчок, раздавшийся в номере-люкс гранд-отеля, означал окончательное решение.
А потом он исчез, отойдя на несколько шагов, словно знал, что, находясь так близко ко мне, трудно функционировать, думать… даже дышать.
Я не могла вздохнуть, не могла даже пошевелиться, наблюдая за тем, как Николай смотрит на меня.
Казалось, прошла целая вечность, пока мы просто стояли, напряжение в комнате нарастало, становясь почти невыносимым, словно он хотел сделать так, чтобы мне было как можно более неудобно и некомфортно.
Он потянулся вниз и отстегнул тяжелый металл своих часов, после чего молча подошел к полированному комоду и положил их сверху. Повернувшись ко мне лицом, он стянул с себя пиджак смокинга и бросил его на кровать, не глядя, попал ли он туда, куда должен был. За ним последовал жилет. Его пальцы нашли галстук-бабочку и расстегнули его ровными, неторопливыми движениями. Оказавшись в белой рубашке, он замер на долгие секунды.
Затем он принялся за верхнюю часть рубашки, расстегивая пуговицы одну за другой, спускаясь все ниже и ниже, пока не позволил материалу покинуть широкие плечи и упасть на пол.
Николай по-прежнему ничего не говорил, и я позволила своему взгляду скользнуть по его широким плечам, по мускулистым рукам и по мощной, мужественной груди. Он был таким большим, таким сильным, что у меня перехватило дыхание, я почувствовала, как во мне разгорается огонь, который пугал до чертиков.
Татуировки покрывали большую часть его кожи, мрачные и злые рисунки, черепа, детально прорисованные ножи и пистолеты, русские символы и слова, от которых он казался еще более опасным.
Николай хмыкнул с явным одобрением, и я перевела взгляд на его лицо. Его глаза были прикрыты, и он ухмылялся.
— Нравится ли моей красивой молодой жене внешность ее мужа?
Когда я почувствовала, как расширились мои глаза, но ничего не ответила, он глубоко… мрачно усмехнулся.
Моя брачная ночь наступила, и я была вся в крови, мое белое платье забрызгано красными точками, лицо и шея стянуты, липкие от пережитого насилия, которое мой муж выказал Эдоардо.
Он взялся за ремень и расстегнул пряжку, потянув ее на себя, так что две половинки кожи повисли открытыми, а затем взялся за пуговицу своих черных брюк. Когда он снова усмехнулся, я вновь посмотрела на его лицо, понимая, что потеряла ориентацию, наблюдая за тем, как он раздевается.
— Да, моей великолепной маленькой жене нравится то, что она видит, — он хмыкнул, но не стал расстегивать брюки, а просто держал пальцы на пуговице. — Не могу дождаться, чтобы показать тебе все остальные вещи, которые тебе понравятся.
Он сделал шаг ближе, но я застыла на месте, мои глаза все еще были широко раскрыты, а горло сжато. Он сделал еще один шаг.
Я затаила дыхание, откинув голову назад, чтобы заглянуть ему в лицо. Свет в номере был выключен, лунное сияние и отблески городских огней и небоскребов за большим окном напротив нас окутывали его зловещим ореолом.
Мое тело напряглось, когда он поднял руку, и я почувствовала, как он провел подушечкой большого пальца по моей челюсти и шее. Он убрал руку и секунду смотрел на подушечку пальца, а затем поднял руку в мою сторону, чтобы я могла видеть темное пятно цвета ржавчины на его коже.
— Амара, — глубоко прошептал он мое имя, его взгляд опустился к моему рту, затем к шее… и еще ниже, пока не задержался на моей груди. Он снова хмыкнул. — Я никогда не видел ничего прекраснее, чем вид тебя, покрытой кровью и не уверенной, что произойдет дальше, — он с нескрываемым удовольствием перевел взгляд с моей груди на лицо.
Выражение его лица было каменно-холодным, когда он сосредоточил на мне взгляд и поднес большой палец ко рту, посасывая его. Я задохнулась, потрясенная тем, что он только что сделал. И прежде чем я успела отреагировать, он обхватил рукой мое горло и отбросил меня назад,
