Властитель свободы - Шериз Синклер
— Точно, — двое чумазых тинейджеров, держа за поводья лошадей, стояли на фоне родео-арены. — Мы были на Коди Стампед[4]. Я в колледже был в корпусе подготовки офицеров запаса[5] и планировал отправиться в Морскую пехоту. Сойер еще учился в старших классах школы. Через несколько лет, когда я служил в военной полиции, он записался на флот. Вернулся другим человеком.
Ее сердце разрывалось при мысли о невинных мальчиках, которыми они были. Пятнадцать лет спустя они становились хладнокровным опасным видом людей, которые видели смерть. Которые убивали.
У Аттикуса был циничный взгляд копа, говоривший, что он видел самые худшие стороны человеческой природы.
Что она с ним делает? Пока он смотрел на фотографию, она изучала его. Такой жесткий. Тем не менее, морщины в уголках его рта и глаз были от смеха.
Он мог быть нежным.
Она видела, как он успокаивал маленькую девочку на скалодроме. «Детка, сделай глубокий вдох». А затем уговорил ребенка сделать больше, чем то, на что она себя считала способной.
Джин видела его любовь и верность Сойеру, и способность сказать вслух, что он любит.
Да, это был необыкновенный мужчина.
И она никого и никогда в жизни так сильно не хотела. Она нахмурилась, уставившись в бокал, и когда подняла взгляд, он смотрел на нее, попивая вино, и ждал.
На некоторых свиданиях она чувствовала мужское нетерпение, как будто им надоедало пережидать фазу знакомства, прежде чем получить свое. Аттикус никуда не спешил, как спокойный терпеливый и очень опытный мужчина.
От этой мысли она почувствовала, как снова нарастает ее сдерживаемое возбуждение.
Быстро, гораздо быстрее, чем следовало, она прикончила бокал вина.
— Нервничаешь, зверушка? — спросил он.
Она кивнула. Хотя воздух был прохладный, ее тело горело, а в животе порхали бабочки. У нее было немного любовников за всю жизнь — и ни одного после Престона. Ни одного.
Он внимательно посмотрел на нее, прищурился.
— Давай поговорим о противоречивых сигналах, — сказал он. — Я могу отвести тебя обратно в машину, милая, если хочешь. Или я могу развести огонь и мы посидим поговорим.
— Или есть третий вариант, — она поставила бокал на барную стойку, схватила его за руку и потянула в темный коридор. Будем надеяться, что спальня обнаружится в его конце. — Давай перейдем к делу.
— Ты говоришь о сексе как о походе к стоматологу.
— Бывало и такое… — она закрыла рот. Покраснев, она остановилась как вкопанная, не веря тому, что начала рассказывать.
— Вижу, — низко рассмеялся он. — Я постараюсь сделать так, чтобы это не было похоже на долгое неприятное рассверливание зуба.
От этой двусмысленности, произнесенной глубоким баритоном, по коже побежали мурашки.
Положив руку ей на живот, он втолкнул ее в комнату, накрывая ее рот своим в требовательном поцелуе. Через минуту она обняла его за шею, он подхватил ее одной рукой под попку и заставил встать на цыпочки. Прижимаясь к ней толстым эрегированным членом.
Когда Аттикус поднял голову, Джин не могла дышать.
Ее кожа пылала жаром. Она оглядела спальню и не увидела ничего интересного: ни кандалов, ни веревок, ни наручников.
— Значит, сделаем это по-старинке… эм, ванильным… способом?
— В основном да, — он расстегнул ее бюстье, — я не собираюсь тебя связывать, милая. Пока ты не узнаешь меня получше.
— О. Хорошо, — она не разочарована, совсем нет. Ощущение, что его покрытые шрамами костяшки пальцев касаются каждого дюйма ее обнаженной кожи, не оставило и следа от разочарования.
Она подняла на него взгляд и увидела, что он смотрит на нее с пониманием и улыбкой. Он знает…
Взволнованная, она подняла руки, чтобы расстегнуть его рубашку.
— На тебе слишком много одежды.
Он поймал ее за запястья и опустил ее руки вниз.
— Держи руки по бокам, зверушка.
Он не повысил голос — ни на йоту — но от непримиримого тона волосы на затылке встали дыбом. Руки повисли как плети.
Этому Дому, чтобы ее связать, и веревки не нужны.
Ни на секунду не останавливаясь, он расстегнул ее юбку и бросил ее на стул.
— Теперь встань прямо тут, Вирджиния. Если ты отойдешь, я расстроюсь.
Почему от этого рычания, смахивающего на угрозы, она такая мокрая?
Он отошел влево и пропал из поля зрения, и она услышала как чиркнула спичка, а потом он зажег свечу. И еще одну, и еще, пока их мягкое сияние не осветило комнату.
Когда он открыл окно, ветерок всколыхнул занавески, и свечи замерцали. Комнату затопил роскошный аромат пастбищной травы. Шуршание веток деревьев, колышущихся на ветру, слилось с отдаленными раскатами грома.
— Надвигается шторм, — он вернулся, встал перед ней и просто смотрел. Она была совершенно голая, он был полностью одет. От этого контраста она остро чувствовала свою обнаженность, и это так сильно возбуждало. Сердце чуть не выпрыгивало из груди.
— Детка, я хочу, чтобы сегодня вечером ты запомнила две вещи, — он ласкал ее груди, и пальцы ног у нее подогнулись. — Первое: Я собираюсь получить от тебя все, что захочу, и у тебя не будет другого варианта как порадовать меня… так что не переживай, что можешь меня разочаровать. Второе: меня остановит только твердое «нет» и ничто другое.
У нее подкосились ноги.
— Аттикус.
— Ммммммммммм, — положив руку между ее грудей, он неспешно толкал ее назад, пока она не уперлась бедрами в кровать и не шлепнулась попой на винтажное одеяло.
Сидя, она подняла голову и взглянула на него.
— Положи руки под попу.
Она моргнула. Он ждал. О. Хорошо.
Она просунула руки под все еще болевшие ягодицы, прижимая всем своим весом кисти рук к покрывалу.
Он опрокинул ее на спину и поставил ее ступни на край матраса, так что колени оказались подняты вверх. Он с силой развел ее колени в стороны и прижал к матрасу, пока ступни ее ног не соединились. Открывая ее.
Святые небеса.
— Что-то новенькое, — прошептал он, проводя пальцем по эпилированной киске. — Мне казалось, раньше я видел бритую.
Она залилась краской — снова.
— Эм, да. Это для сегодняшнего вечера. Кайли сказала, большинству Домов так больше нравится.
Он выпятил челюсть.
— Прямо сейчас твоя забота — единственный Дом.
— Я… — она представила как он бреет ее… там, — если тебе не нравится…
— Конечно, мне нравится, дорогой психолог, — сказал он, — можешь всегда так оформлять для меня эту красивую киску.
Ему нравится. Слава богу, ему нравится. Она увидела, как разгорается жар в его взгляде, и все же он не двигался, просто изучал ее.
Он провел пальцем вверх и вниз по ее влажной, чисто выбритой коже. Ощущение было
