Путь к себе - Елена Купцова
— Это ты тогда снял?
— А когда ж еще? Одна-единственная и есть. Сколько раз ее мои бабы в клочья рвали, а я новые печатал. Хрустальная мечта, а я ее просрал. Да чего теперь… Поздно уже. Или нет?
Его воспаленные глаза с безумной надеждой уставились на нее, на мгновение вспыхнули и потухли.
— Поздно… — Он устало опустил веки и затих.
— Я эту девочку тогда к себе взяла, — тихо сказала Лика. — А ты ее на иглу посадил.
— Ты че несешь? В своем уме? Она ж маленькая.
— Тогда была маленькая, а сейчас ей шестнадцатый год. Ты ее снимал в этом твоем агентстве. Ее Машей зовут.
Виталий покосился на фотографию:
— Так это та самая Машка? Сексапилочка, нимфетка? Чума! Во влип!
— Тыдаже нe представляешь как. Это статья. Растленка несовершеннолетних и приобщение их к наркотикам. — Лика помолчала. — Знаешь, я ехала сюда, думала, убью тебя, по стенке размажу. А сейчас смотрю, и размазыватъ-то нечего. Ты все сделал сам. С собой ты волен поступать как угодно, а других гробить не смей. Имей в виду, если что еще узнаю или с Машей что-то случится, я тебя засажу. Так и знай. И eщe одно. Что это за сказочки про гастроли в Турции? Только мне лапшу на уши не вешай. Я не Маша.
Он молчал» затравленно глядя иа нее. Лика придвинулась ближе.
— Приторговываешь детьми? На жизнь не хватает? На наркоту эту твою?
— Ну, че ты на меня наезжаешь? — жалобно загнусил Виталий — В залете был, себя не помнил, вот и трепанул, чтобы произвести впечатление на девочку.
Лика поняла, что больше она ничего от него не добьется. А может, и правда все чистый блеф, бредни законченного наркомана.
— Все. Я ухожу. Но учти, я тебя предупредила.
Он лежал неподвижно, тупо уставившись в потолок. Лика вышла в коридор. Ульмас отскочил от двери и сделал вид, что ищет что-то на полу.
— Подслушивать нехорошо, или вам не говорили?
Он покраснел и отвернулся.
— Ему в больницу надо, — продолжала Лика. — Совсем плохой стал.
— Да был он уже там, — махнул рукой Ульмас. — Сбежал. Дохлый номер. Насильно не вылечишь.
Это был тот самый редкий вечер, когда они остались с матерью вдвоем. Ни та, ни другая никуда не спешили, никого не ждали, можно было, что называется, распустить волосы и расслабиться.
Анна Владимировна недавно ушла на пенсию к с тех пор пребывала в состоянии радостного изумления от свалившейся из нее свободы. В последние дни дела «Прогресса» шли все хуже. Его то объявляли банкротом и пускали, чуть ли не с молотка, то выволакивали из ямы. Она безумно устала от всей этой чехарды и теперь с удовольствием познавала себя заново. Возобновила захиревшие от нехватки времени старые знакомства, бегала по выставкам и театрам, просто гуляла, наслаждаясь покоем. Она даже как-то помолодела. посвежела, глаза блестели совсем по-юношески.
Сегодня она устроилась за столом в гостиной и, решительно сдвинув брови, сражалась с одним из своих любимых кроссвордов.
— Лика! — крикнула она дочери. — Кто такой обладатель «Оскара» за фильм «Покидая Лас-Вегас», племянник Копполы»? Пять букв.
Лика просунулась в дверь. Она только что вышла из душа и теперь пыталась расчесать гребнем непослушные влажные волосы.
— Какой, ты говоришь, фильм?
— «Покидая Лас-Вегас».
— Николас Кейдж. Он там дивно сыграл алкоголика.
— Надо же, дивно! Как будто не о чем больше снимать. Какой фильм ни возьми, одни алкоголики, проститутки и наркоманы.
— Проститутка там тоже есть.
— Ну, значит, все на месте. Кстати, об алкоголиках. Я сегодня наблюдала потрясающую сцену в метро. Едут два алкаша, лет по сорок, ну совсем испитые рожи. Обтерханные, грязные, несет от них черт-те чем. Однако решают кроссворд, громко так, на весь вагон. Знаешь, большой такой, на всю страницу, клетки с аршин.
— «Мегаполис»? — предположила Лика.
— А ты откуда знаешь?
— Любимая газета миллионов. Полная чернуха.
— Так вот, — продолжала Анна Владимировна. — Оба здорово под мухой. У одного передние зубы через один, видно, потерял в боях. Он и читает с соответствующим прононсом: «Европейская штолииа с левошторонним движением». — «Лондон, трать твою мать». — «Да брось ты, Леха! С чего там быть левошторонниму?» — «Пиши, блин. Гарантирую». — «Ладно. «Самец свиньи, лишенный вожможности любить». Эк загнули!» — «Боров», — робко подсказывает сухонькая старушка с укропом в кошелке. «Не, мать, мимо, — торжественно изрекает Леха. — Евнух». — «Ты чё, ей тыть! Какой же он самец?» — «Самец не самец, а все равно свинья».
Лика смеялась до слез.
— Ох, мама, тебе бы рассказы писать! Выхолит не хуже, чем у Зощенко.
— Или у Венички Ерофеева. Помнишь младшего Митрича, который писал из-за уха?
— Вот-вот, займись на досуге.
— А что, и займусь, если ты мне ничего поинтереснее не предложишь.
— Например?
— Например, внука.
— Ну, это совсем не в твоем стиле. Кроме того, сначала не мешало бы обзавестись мужем, ты не находишь?
— Резонно. Игорь?
Игорь Платонов был главным редактором журнала «Лось», где регулярно печаталась Лика. Он давно ухаживал за ней, они часто появлялись вместе на светских тусовках, и длинные языки уже прочили им скорую свадьбу. Но у Лики было свое мнение па этот счет.
— М-м-м. — уклончиво промычала она.
— Вот это я называю исчерпывающим ответом, — резюмировала Анна Владимировна. — И что главное, абсолютно ясным.
— Я рада, что тебе понравилось.
— Не понимаю только, что тебе надо. Хороший парень, состоятельный, с положением. Не дурак и не урод. Любит тебя, вертихвостку, терпит все твои выходки. Что еще…
— …надо человеку? — закончила за нее Лика. — Наверное, что-то еще должно быть, чтобы падать и взлетать, падать, и снова взлетать. Иначе скучно. Все заранее известно, никаких сюрпризов.
— И когда же ты, наконец, повзрослеешь? — Анна Владимировна озабоченно покачала головой. — Уж, казалось бы, налагалась. Один твой фотограф чего стоил.
— Я сегодня была у него, — сказала вдруг Лика.
Она вовсе не собиралась рассказывать об этом матери. Как-то само собой выговорилось.
— Да-а? И что это вдруг?
Лика принялась рассказывать и сама не заметила, как выложила ей все, до мельчайших подробностей. Добралась даже до событий, казалось, давно забытых. Она еще никому не рассказывала об этом и сейчас как бы смотрела на себя ту со стороны. Зрелище не ахти. Ей доставляло какое-то извращенное удовольствие издеваться над собой, представляя прошлое в гротескном, идиотском виде.
— Лихо! — сказала Анна Владимировна, когда она закончила. — Ничего не скажешь. Наизмывалась ты над собой всласть. Что дальше? Опять будешь искать приключений на свою голову или угомонишься?
— Попробую.
— И всерьез подумаешь об Игоре?
Лика нехотя кивнула.
— Обещаешь?
— Да.
Лика
