Совилкупление (ЛП) - Карделло Рут

Не хочу хвастаться, но я действительно хорошо определяю местонахождение Монтаны с тех пор, как кто-то сказал мне, что она выглядит так, будто нюхает Айдахо. Проверьте. Вы никогда больше не спутаете этот штат.

Хью заслуживает лучшего, чем я.

Дазарай говорит, что все происходит по какой-то причине.

Это правда?

Все, что я знаю наверняка, это то, что я влюбилась в вилку.

Глава двадцать вторая

‡

Хью

Провиденс, Род-Айленд

2024

Проснувшись я замечаю Майка, что сидит у меня на груди и постукивает лапой по моему лбу. Он тихо мяукает. Наши взгляды встречаются, и это кажется поворотным моментом в наших отношениях.

— Я знаю, это ты толкнул меня под холодильник.

Он удерживает мой взгляд, поднося лапу ко рту, как будто необходимость стереть с нее мой запах сильнее, чем его вина. Выражение его лица, когда он опускает лапу, говорит: я бы сделал это снова.

— Она мне небезразлична, — говорю я. — Очень. Хотел бы я, чтобы мы встретились при лучших обстоятельствах, но она — единственная часть всего этого, что имеет для меня смысл. Итак, пялься на меня сколько хочешь, но я буду здесь столько, сколько она захочет.

Майк, явно не впечатленный, отворачивается и щелкает меня хвостом по лицу, прежде чем спрыгнуть с кровати и выйти из комнаты. Хотел бы я, чтобы у меня тоже была возможность уйти от всего, что мне не нравится.

До вчерашнего вечера мне не нравился даже я сам.

Мерседес не только заводит мой двигатель, она дает мне надежду.

Я могу начать все сначала.

И на этот раз я могу все исправить.

Я целую ее в щеку, выскальзываю из кровати и натягиваю трусы. После быстрого посещения ванной я направляюсь на кухню, чтобы утолить свой урчащий желудок.

Кофеварка отличается от тех, к которым я привык, но, как и все остальное, с чем я сталкивался до сих пор… разобраться в ее использовании достаточно просто. Плита похожа — больше кнопок и дисплеев, но не такая потрясающая, как можно было бы подумать о плите из будущего.

Я готовлю кофе и большую порцию блинов, затем накрываю стол на двоих. В комнату входит Мерседес, одетая в ту же рубашку, что была на мне накануне.

Ни от одной женщины у меня так не захватывало дух. Моя рубашка прикрывает ее до середины бедра и должна смотреться достаточно скромно, но ее соски заметно набухают, и я никогда не видел ничего более красивого.

Ее лицо вспыхивает от восторга, когда она видит, что я приготовил для нас завтрак, и мое сердце сбивается с ритма. Нужно так мало, чтобы сделать ее счастливой. Я хочу врезать каждому мужчине, которого она встречала до меня, за то, что они не относились к ней лучше, но я также рад, что они были слишком слепы, чтобы заполучить ее первыми.

Она моя.

Вся моя.

Я протягиваю руки, и она летит ко мне со скоростью и мощью молота Тора. Этот момент меняет меня — исцеляет так, как я никогда не смог бы выразить словами. С ней я не чувствую себя потерянным или бессильным.

Я чувствую, что именно из-за нее я все еще здесь, и неважно, что привело нас друг к другу. Я поднимаю ее, кружу, затем пытаюсь выразить свои чувства в поцелуе, от которого мы оба задыхаемся и дрожим.

— Я как раз собирался будить тебя.

Она всматривается в мое лицо, слезы наполняют ее глаза.

— Это реально. Ты настоящий. И ты все еще здесь. Я не была уверена в том, что ты будешь.

Я прижимаю ее к себе, беря за подбородок. Ошибки, которые я совершил, остались в прошлом столетии. Я не могу изменить того, что сделал тогда. В живых не осталось никого, перед кем я мог бы извиниться, даже если бы захотел. Я следую совету Мерседес и с этого момента буду тем человеком, которым должен был быть все это время. Я могу добиться большего. Я сделаю все лучше.

— Я же сказал, что никуда не денусь. Разве что ненадолго вернусь в свой родной город, если ты захочешь прокатиться сегодня.

Она откидывает голову назад.

— Откуда ты?

— Мендон, Массачусетс. У моих родителей там была небольшая ферма. Когда я присоединился к программе, это было при условии, что я соглашусь разорвать все контакты со своей семьей и всеми, кто меня знал. Я слишком рвался в бой, чтобы понимать, что это может означать, но я попросил свою сестру кое-что для меня сделать.

— Что?

— Мой отец служил в Первую мировую войну и был коллекционером монет. Он вернулся с несколькими монетами, которые, по его словам, я должен был сохранить, потому что они точно будут чего-то стоить. Я сказал своей сестре, что, если со мной что-нибудь случится, она должна закопать их рядом с деревом, где мы похоронили мою любимую собаку. Я сказал ей никому никогда не рассказывать об этом, потому что я вернусь за ними. Она сказала, что то, о чем я ее прошу, не имеет смысла, но она все равно это сделает.

— Это прекрасно… и так грустно.

Я улыбаюсь Мерседес.

— Если она этого не сделала, я надеру ей задницу… или ее внукам, если смогу их найти.

Она бросает на меня долгий взгляд.

— Откуда деньги, которые ты оставил на моей кухне?

— Я получил их в чем-то, что называется дракой в клетке.

Ее рот округляется.

— Ты мог пострадать!

— Мне было больно, — я поднимаю палец с белой линией. — Но я исцеляюсь, помнишь?

— Так ты… бессмертен?

— Вряд ли. Я старею как обычный человек, поэтому предполагаю, что у меня будет естественная продолжительность жизни. Однако, пока я не мертв, я исцеляюсь, и только большие раны оставляют шрамы.

— Ты действительно супергерой.

Мой смех наполнен иронией.

— Мерседес, не делай из меня большего, чем я есть. Я просто мужчина, который хотел сделать что-то важное, а в итоге ничего не добился. "Подарки", которые сделало мне правительство? В конце концов, единственным человеком, которого они спасли, был я, и я не уверен, что заслуживаю того, чтобы все еще быть здесь.

— Ты знаешь, кто говорит подобные вещи?

Я качаю головой.

— Супергерои, — ее улыбка восхитительно заразительна.

Мы целуемся, затем я утыкаюсь носом в ее шею.

— Спасибо, что видишь во мне хорошее, даже когда я изо всех сил пытаюсь показать плохое.

Она обнимает меня так крепко, что я едва могу дышать.

— С тобой все будет в порядке, Хью. Я помогу тебе.

Наши взгляды снова встречаются.

— С тобой тоже все будет в порядке, Мерседес. Ты больше не одна. У тебя есть я.

Я бросаю взгляд на чернильницу и останавливаю негативные мысли, как только они зарождаются. Как и Мерседес, мне нужно перестать смотреть на все в плохом ключе. То, что все сложно, не означает, что это невозможно.

— Мерседес, я был хорошим сыном. Я пытался быть хорошим солдатом. Но я никогда не мог контролировать то, что со мной происходило. В первый раз, когда я превратился в вилку, со мной что-то сделали. Во второй раз я выбрал небытие, потому что чувствовал, что это единственный выход. В третий раз я выбрал его, чтобы кое-что доказать тебе. Если я могу выбрать быть вилкой, почему я не могу выбрать вернуться?

— Я не знаю, Хью, но обещаю, что помогу тебе разобраться в этом, — она морщит нос, глядя на меня. — Даже если это означает, что я тебе больше не буду нужна.

Она всегда будет нужна мне. Она — это то, чего мне не хватало. Некоторые вещи лучше показывать действиями, а не словами. Я поднимаю Мерседес, перекидываю ее через плечо и направляюсь в спальню.

Смеясь, она спрашивает:

— Что ты делаешь?

— Я собираюсь трахать тебя до тех пор, пока ты не перестанешь сомневаться в моих чувствах к тебе.

Она вздрагивает и говорит, задыхаясь:

— Знаешь, кто говорит подобные вещи?

— Кто?

— Мой супергерой.

Глава двадцать третья

‡

Мерседес

Провиденс, Род-Айленд

Недели спустя

Я пытаюсь сосредоточиться на ответах на рабочие электронные письма, но не могу перестать украдкой поглядывать на Хью. Рядом со мной на диване его внимание сосредоточено на новом ноутбуке, который мы купили на часть денег, что он выиграл в боях без правил.