Совилкупление (ЛП) - Карделло Рут

Я трахнула свою вилку.

Я была выебана вилкой.

Я бросаюсь на колени рядом с ним.

— Хью, прости, что я тебе не поверила. Вернись.

Ничего.

Я беру его на руки и прижимаю к своей обнаженной груди.

— Не смей бросать меня сейчас. Хью… ты меня слышишь?

Ничего.

— Вибрируй, если ты меня слышишь.

Что мне теперь делать?

Это все моя вина.

Он сказал, что не знает, как вернуться. О чем он просил меня? Трахнуть его, чтобы вернуть?

Как?

Я краснею, вспоминая, как раньше доводила себя до оргазма ручкой вилки.

— Хорошо. Хорошо. Если это то, что нужно.

Я беру Хью на руки и несу в кровать. Идея воспользоваться вилкой после того, как я была с Хью, не кажется заманчивой.

Но это Хью.

Я ложусь на кровать и прикладываю ручку к своему клитору. Она не двигается.

О, нет.

Я потираю ей туда-сюда свой бугорок.

— Хью, я знаю, что ты там. Вернись. Вернись ко мне.

Это не работает.

Я закрываю глаза и представляю, как Хью прикасается ко мне вместо вилки. Я шепчу его имя снова и снова, все время двигая его ручкой взад-вперед. Образы Хью заполняют мои мысли. Я извиваюсь на нагревающемся металле.

Вилка начинает вибрировать.

Хью начинает дрожать.

— Давай, Хью. Ты сможешь это сделать. Ты сможешь сделать это снова, если притащишь сюда свою задницу.

И вот так просто металл заменяется талантливым влажным языком…

Глава двадцать первая

‡

Мерседес

Род-Айленд

2024

Позже, лежа в объятиях Хью под одеялом на моей кровати, я провожу пальцами по сильным мышцам его груди. Мне больно, но я удовлетворена.

— Хью?

— Да? — бормочет он и целует меня в лоб.

— Ты — вилка.

Его грудь вибрирует от смешка.

— Иногда.

— Все, что ты говорил о том, что ты суперсолдат, правда.

— Да.

— Я выясню, что случилось с тобой и твоими друзьями на церемонии награждения, — я делаю паузу, затем признаюсь. — На самом деле Грег и его друзья выясняют. Я уже поставила им задачу.

Его рука собственнически сжимается на моей голой заднице.

— Грег?

Мне нравится этот напряженный взгляд. Я хочу принадлежать Хью и только ему.

— Теперь мы друзья. А его друзья — одни из самых умных людей, которых я когда-либо встречала. Если кто-то и может разгадать эту тайну, то только они.

— Просто друзья?

— Да.

Он глубоко вдыхает.

— Кто подарил тебе цветы?

— Он. Я положила их у раковины, потому что собиралась в аптеку.

— Зачем?

Его глаза темнеют, когда я рассказываю ему о своих планах на тот вечер и о том, что купила не только презервативы, но и нижнее белье и даже приготовила ему ужин.

— Я должен был подождать и спросить тебя о цветах.

Я пожимаю плечами.

— Мы все еще узнавали друг друга. Я все еще привыкаю к тому, что ты одновременно и настоящий, и вилка.

Он приподнимает голову, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Почему ты хотела быть со мной, если считала, что я брежу?

Я воздерживаюсь от шуток в защиту, которые приходят на ум. Моя жизнь такая, какой я хочу ее видеть, и я выбираю меньше осуждать себя.

— Когда ты так говоришь, это звучит плохо. Я всегда была немного странной. Такие мужчины, как ты, никогда не обращали на меня внимания…

Он стирает поцелуями все, что я хотела сказать, затем крепко обнимает меня.

— Я знаю, каково это — чувствовать, что тебя недостаточно. Я променял все на шанс стать чем-то большим. Стоило ли это того? Потерять родителей, друзей, весь контроль над тем, кто я есть? Нет, если я все еще ненавижу себя.

Я глубоко вдыхаю.

— Я уехала от всего и всех, кого знала, потому что надеялась, что буду другой, если сменю место жительства. В итоге изменился только мой почтовый индекс, — кладя руку ему на грудь, я добавляю. — До тебя.

Он улыбается мне глазами.

— И что я сделал?

Я рассказываю ему о том, как встреча с ним заставила меня стать храбрее и как это привело к встрече с Дазарай.

— Даже подружиться с Грегом и его кругом было невозможным до тебя. Мне нужно было начать видеть в себе кого-то достаточно интересного, чтобы кто-то захотел быть рядом. Если ты смог сделать это для меня, возможно, я смогу стать твоим катализатором, чтобы ты начал любить себя.

Он целует меня в лоб.

— Мне нужно знать, что я сделал правильно только одну чертову вещь.

Я приподнимаюсь на локте и впервые чувствую себя на удивление уверенно.

— Я отказываюсь верить, что мы можем быть только теми, кем были всегда. Что бы ты ни делал в прошлом, это не определяет тебя. Есть причина, по которой ты все еще здесь. Тебе был дан второй шанс изменить ситуацию. То, как ты им воспользуешься — вот кто ты есть.

Он подминает меня под себя и улыбается.

— Мне нравится, как ты видишь мир и кем я являюсь рядом с тобой.

Никто никогда не говорил этого и не заглядывал мне прямо в душу так, как это делает он. Мы чувствуем, что созданы друг для друга.

— То же самое, — говорю я, затаив дыхание.

— Ты уверена, что хочешь быть с вилкой? — в нем есть уязвимость, которая плавит мое сердце.

— Слишком поздно спрашивать себя об этом, — я провожу пальцем по его лицу. — Я уже отвилочнена.

Он смеется и стонет.

— Ооо, ты сказала это.

Мы бесстыдно смеемся, и я чувствую себя молодой, свободной и сексуальной под ним.

— Да, и я сделаю это снова.

С серьезным выражением лица он говорит:

— Тебе нужно знать, что иногда, когда я сплю, я меняю цвет, чтобы соответствовать рисунку одеяла.

— После сыра я пукаю так громко, что просыпаюсь.

Он заливается смехом.

Я пожимаю плечами и морщу нос, глядя на него.

— Я думала, мы делимся нашими секретами.

Он снова перекатывается, увлекая меня за собой, и прижимает к себе.

— Мерседес, тебя ничего не шокирует?

Я утыкаюсь лицом ему в плечо, вдыхаю запах и улыбаюсь, прежде чем ответить.

— Я была близка с посудой, чтобы помочь тебе изменить форму. Ты действительно думаешь, что вид кожи в клетку может сравниться с этим?

— Думаю, что нет.

— У тебя есть какие-нибудь другие способности?

— Я бы не назвал это способностями.

— Как бы то ни было, ты понимаешь, что я имею в виду. Что еще ты можешь сделать?

Он на мгновение задумывается.

— Я не только сильнее, но и могу растягиваться. Не на большие расстояния, но, кажется, я могу увеличивать или уменьшать части своего тела.

— Какие части?

— Руки и ноги.

Я с трудом сглатываю.

— О, я подумала о чем-то другом.

Он наклоняет ко мне голову.

— О чем?

— Я не жалуюсь, — говорю я и краснею. — Но не думаю, что язык каждого мужчины может делать то, что делает твой.

Его глаза искрятся пониманием, а затем юмором.

— Теперь я заинтригован, — о, эта усмешка — чистое искушение. — Отдохни немного. Мы подробнее поговорим об этом завтра.

Я вся согреваюсь и таю рядом с ним.

— Хью?

Он утыкается носом в мою шею.

— Хм?

— Пожалуйста, будь рядом, когда я проснусь.

Обнимая меня крепче, он напрягается.

— Я никуда не уйду.

Нет, если я смогу удержаться в этой форме.

Он не произносит этих последних слов вслух, но я их слышу. Он не может пообещать, что не бросит меня снова, потому что не до конца понимает, что происходит.

Я тоже.

Я не понимаю, что с ним случилось, почему близость со мной освобождает его… ничего из этого.

Что с ним сделало правительство?

Хотела бы я быть достаточно умной, чтобы пообещать разобраться в этом, но я чуть не вылетела из колледжа. Я не глупая, но меня легко отвлечь. Вот почему я решила работать удаленно. Я выполняю свою работу, но по своему графику и с таким количеством перерывов, сколько мне нужно.

Я умею собирать информацию и находить единомышленников, но в ситуации жизни или смерти смогу ли я правильно заполнить пустую карту Соединенных Штатов? Иу. Я могла бы написать названия того, что находится на границе, но по центру?