120 миллиметров между нами - Антония Эдельвейс
- Рассказывай. Как ты, что ты? Что изменилось, пока меня не было?
- Так мы же всё обсуждали в переписке.
- Это совсем не то, - затряс тот головой, словно ему снова было семнадцать лет, - через интернет, это всё равно, что общаться с железкой, а я хочу сейчас, вживую, чтобы слышать твой голос и видеть собеседника.
И я рассказала обо всём: и о себе, и о родителях, и об Оксане, а он рассказывал мне о далёкой Англии и туманном Лондоне, что был прекрасен в любую погоду, будь то дождь или ясное небо.
Мы говорили с ним до поздней ночи, а потом и до самого рассвета, и я благодарила всё на свете за то, что наступили выходные, и я могла провести время с Сашей.
Дядя всё оформил ещё в Лондоне, и сюда Саша приехал уже как полноправный директор адвокатской конторы, что располагалась на Фонтанке.
Проверять офис и документы он отправился не утром в субботу, а ближе к вечеру, когда мы оба проснулись после ночных посиделок.
Я тоже напросилась поехать, ведь последний раз я была там ещё в университетские годы, когда был жив его отец.
Офис располагался на первом этаже старого красивого здания, фасад которого выходил на набережную Фонтанки, а подъезд был в тихом зелёном дворике.
Офис почти не изменился со времени смерти Владислава Семёновича: небольшое помещение, где располагались столы бухгалтера и трёх адвокатов, и та же комнатка, отданная под кабинет директора, изменился лишь цвет стен в основном помещении. С тоской я посмотрела на большой письменный стол, что стоял у окна и кожаное кресло, стоящее спинкой к окну. Мне сразу вспомнился в нём дядя Влад, вечно пересматривающий какие-то бумажки. Вся мебель осталась на прежних местах, лишь на столе не было подставки под канцелярские принадлежности из яшмы и исчезли любимые часы дяди Влада, на которых было крепление рамки с фотографией семьи.
- А где?.. – только и смогла спросить я, но Саша всё понял, перехватив мой взгляд.
- Дома, дядя Олег забрал личные вещи, перед тем как передать кабинет исполняющему обязанности.
- Тут уже нет чужих вещей, - констатировала я, обводя взглядом такой родной и в то же время чужой кабинет.
- Да, Михаил Арнольдович перебрался на своё прежнее место в общий кабинет ещё в понедельник, - кивнул Саша, просматривая какие-то отчёты из папки.
Я смутно помнила этого Михаила Арнольдовича, вроде, это был высокий долговязый мужчина со светлыми пшеничными волосами и серо-зелёными глазами, но я могла ошибаться. Он был адвокатом по гражданским делам.
- Значит тут все уже знали о твоём возвращении? – обиженно буркнула я, но Сашу было не провести: он сразу понял, что я дурачусь.
- Ну, им я сюрприз делать ведь не планировал.
- Он спокойно передал должность? – быстро переключилась я, вновь ощутив лёгкое смущение. - У вас не возникнет с ним конфликтов на почве управления?
- Отдал без боя и сопротивления, его сразу предупреждали, что он здесь лишь подменяет меня, а конфликт… - Саша захлопнул папку, беря следующую, - Поживем-увидим. Я теперь тоже не лыком шит.
- Ты у нас теперь крутой английский адвокат, - кивнула я, заставив мужчину поднять на меня взгляд.
- А ты как думала? – улыбнулся он, обогнув стол и положив папку на полку. – Я знаю три языка, двумя из которых владею в совершенстве, - увидев мою удивленно-поднятую бровь, он уточнил: - Я дополнительно начал учить немецкий. Дядя настоял, что хороший адвокат должен для солидности знать несколько языков. Так вот, у меня более двадцати пяти выигранных дел в разных областях, я проконсультировал несколько десятков клиентов, плюс ко всему я ориентируюсь в законодательствах двух стран. Я считаю, что для моих лет, это уже неплохо.
- Согласна, звучит солидно, кивнула я, разглядывая надписи на кольцевых папках, что стояли выставленные строго по годам. – Слушай, не пойми меня неправильно, я интересуюсь любопытства ради, но много ли у тебя проигранных дел?
- Вот любишь же ты в лужу макнуть! Я тут изо всех сил перья пушу, чтобы показать свою важность, а теперь вновь буду потрёпанным птенцом, - полушутливо вздохнул друг, но потом серьёзно ответил: - Конечно, были и проигрыши, такова работа. Всего четыре, это не так уж и много, на фоне выигранных, - Саша чуть задумался, закусив губу, а потом встретился со мной взглядом. Серьёзным взглядом. – Знаешь, я тебе не рассказывал, но был один случай, когда я был даже рад, что проиграл дело.
Я не поверила своим ушам, а Саша продолжил:
- В контору к дяде обратился отец подсудимого, якобы его сына оклеветали и теперь он должен сесть ни за что, потому что констебли не знают своё дело. Он даже предоставил доказательства невиновности сына, весьма серьёзные доказательства: было алиби сразу от трёх людей, которые давали подсудимому почти два часа до совершения преступления и два после. Плюс, был чек из кофейни, где сидел подозреваемый во время убийства жертвы. Я должен был быть барристером по этому делу, и, предварительно ознакомившись со всеми имеющимися материалами, я совсем не переживал. Всё складывалось отлично, все бумаги были безукоризненно подготовлены к делу, и лишь перед самым началом слушания я узнал, нечаянно подслушав разговор прокуроров, что мой подзащитный уже дважды попадал в точно такую же ситуацию, и оба раза «волшебным» образом в последний момент его отец предоставлял неопровержимые доказательства невиновности! Странно, да? И при этом те два раза тоже совершалось убийство молодых девушек в переулках, а у подсудимого алиби возникало из магазинов и кафе в другой части города.
Саша нервно заходил по кабинету, пока я молча ждала развязки.
- Я экстренно связался с дядей, тот начал поднимать документы и всё подтвердилось, - Саша поднял на меня свой потемневший взгляд. – Я поступил так, как не должен был делать адвокат: я подошёл к прокурору, что вёл это дело и всё ему рассказал. Сказал, что не верю в невиновность своего подзащитного. Слушанье отложили, отец и подсудимый ничего не подозревали, а в это время прокуратура спешно проверяла денежные счета свидетелей. Все получили незадолго до убийства крупные суммы денег, так же удалось установить, что чек специально сохранил один из посетителей, находившийся в момент убийства в кафе и им оказался родной брат подозреваемого. Он очень похож на своего
