Я всё ещё люблю тебя - Вероника Ольховская
— Если хочешь… — мягко улыбнулась я. — Только бы не забыть отдать ключи.
Если бы мне кто-то пару часов назад сказал, что мы с Филиппом будем спокойно сидеть на лавочке, любоваться звёздами и говорить о предстоящей поездке в деревню, я бы точно не поверила.
«Такое просто невозможно!», — я бы рассмеялась безумцу в лицо. Но, как оказалось, сейчас безумной была я. Даже несмотря на всю боль, на невыносимое разочарование от отношений с Филиппом, мне хотелось снова верить ему, решиться дать шанс…
Возможно, не возлюбленными — хорошими знакомыми, может, даже друзьями… Лишь бы больше не мучить себя терзающей обидой, лишь бы отпустить прошлое и начать заново жить.
— Насчёт того, что я сказал… — из размышлений меня вытянул тихий мужской голос. — Я не отступлю, Лина. День за днём буду вымаливать прощение, всеми силами постараюсь вернуть тебя.
Кажется, я сглазила — Филипп не мог просто находиться рядом. Он упорно пытался добиться от меня шанса на прощение.
— Для чего? — устало вздохнув, перевела взгляд на Северова. — Я на днях задумалась о том, что будет, если мы помиримся и снова станем вместе жить, — улыбнулась одним уголком губ. — Наверное, сначала будем очень счастливы. Ведомый влюблённостью, ты постараешься укутать меня чувствами как тёплым одеялом. Я же так быстро согреюсь, что в мгновение забуду старые обиды и отдам всю себя тебе… — из глаз скатилась одинокая слеза. — Но потом чувства остынут. Ты устанешь: и я, и наш дом, семья — всё станет претить. В итоге, стараясь абстрагироваться от проблем, ты превратишься в заядлого трудоголика. Начнёшь пропадать в центре, забывать про праздники — вновь отдалишься. И мы расстанемся, Филипп! Мне снова будет очень больно… Потребуется слишком много времени, чтобы собрать себя по осколкам. Так зачем тревожить забытые, если заранее знаешь исход отношений?
Холодный ночной ветер, пройдясь по оголённым предплечьям, заставил поёжиться. Заметив это, Филипп тяжело вздохнул, после чего встал передо мной и снял толстовку.
— Но всё может быть по-другому, — я не успела понять, как Северов натянул на меня согретую им кофту. — Мы начнём видеться… Сначала свидания, мимолётные встречи, возможно, жаркие ночи. Потом поженимся, — улыбнувшись, Филипп сел на корточки. — У нас родятся дети: двое мальчиков и девочка. Конечно, придётся завести собаку, чтобы приучить их к самостоятельности… Но мы обязательно справимся! — положив ладони на мои колени, он ласково гладил их. — А через долгие-долгие годы состаримся вместе. Я сделаю тебя самой счастливой, исполню каждое из желаний! Всё что хочешь… Обещаю! — пристально смотря мне в глаза, Филипп вызывал предательские мурашки на спине. — Потому что я не могу без тебя жить. Я очень люблю тебя, Лина. И докажу, что это непустые слова…
Я не знала, что ответить преисполненному решимостью Филиппу. Чувствуя, как волнение овладевает разумом, молча металась взглядом по уверенному лицу. Я пыталась держаться, но всё же не смогла.
— Почему сейчас? — мой голос предательски задрожал. — Почему только сейчас ты понял, что любишь меня? Неужели для того, чтобы осознать это, стоило потерять?
— Я всегда любил тебя, милая, — грустно улыбнувшись, он взял меня за ладонь. — Не хотел тогда отпускать… Мечтал держать за руку. Но не мог поступить иначе!
— Почему, Филипп?! — сжав зубы, ответила я. — Как можно, любя человека, соглашаться расстаться с ним? Если бы это было правдой, ты бы всеми силами постарался меня удержать!
— Я болен, Лина, — пристально смотря в мои глаза, прошептал Северов. — Мы не могли иметь детей из-за меня! Слышишь? Из-за меня!
Признание Филиппа стало громом среди ясного неба.
Всё то время, что мы пытались зачать ребёнка, я чувствовала себя ущербной, бракованной… Ходила по врачам, делала многочисленные исследования, даже задумывалась об ЭКО! Но проблема была не во мне, а в том, кто упорно не соглашался идти со мной в клинику.
— О чём ты говоришь? — я невольно подвинулась назад. — Помню же, мы спорили… Ты уверял меня, что здоров!
— Мне пришлось солгать, — грустно усмехнувшись, Филипп пожал плечами. — Я бесплоден, милая. Не мужчина, понимаешь? Как я мог признаться в таком…
— Не мог признаться… — словно пытаясь осознать, тихо повторила я. — Поэтому вместо того, чтобы просто рассказать правду, ты довёл до развода? — в сердце снова бушевала злость. — Издеваешься, Северов?! — не выдержав, оттолкнула его и вскочила с лавочки.
— Я думал, что так всем будет лучше, — он встал за мной. — Ты бы нашла себе нормального мужчину, вышла замуж и родила ему кучу детишек! Стала бы самой счастливой. А я…
— Идиот, — не веря в услышанное, перебила я. — Какой же ты идиот, Северов. Моё счастье заключалось в тебе! Понимаешь? В тебе, Филипп! — сжала кулаки. — Если бы ты рассказал… Если бы доверился, неужели, мы бы не нашли выхода?!
Да, наши отношения никогда не были идеальными. Мы часто спорились, ссорились, не сходились во взглядах, но, как мне казалось, полагались друг на друга. А сейчас получается, что Филипп никогда не доверял мне… Сомневался, скрывал и лгал!
— Уже поздно, — изо всех сил сдерживая подкатывающие слёзы, произнесла я. — Мне пора. Аккуратнее на дороге…
Сказав это, я хотела сбежать домой, хотела поскорее скрыться в квартире, чтобы осознать услышанное, но Филипп не отпустил меня.
— Ещё не поздно всё исправить! — теперь его голос дрожал. — Я сделаю операцию. Рискну, чтобы снова быть с тобой… Только, пожалуйста, не оставляй меня! Можешь упрямиться, кричать, что мы никогда не будем вместе! Только не отдаляйся…
— Я не знаю, — выдернув руку, ответила я. — Я уже ничего не знаю… Мне нужно время! Я должна разобраться в себе. Уезжай…
Разум боролся с сердцем. Даже сейчас, узнав правду, я не могла ненавидеть Филиппа, не хотела отталкивать его. И от этого страдала… Невыносимо страдала.
Глава 22
После признания Филиппа я никак не могла уснуть. Ворочаясь в кровати, долго размышляла над его словами.
С одной стороны, я понимала, почему он так поступил: рассказать о болезни, согласиться с тем, что не можешь иметь детей, когда жена только и твердит об этом — сложно. Возможно, Филипп боялся моей реакции, возможно, не хотел «вешать на плечи любимой такой балласт»… Правда, думал, что расставанием подарит мне долгожданное счастье материнства. Но с другой…
Разве он имел право такое скрывать? Мы в горе и радости прожили столько долгих лет:
