Измена. Яд твоей "любви" (СИ) - Шабанн Дора

Всхлипнула, а он осторожно вытер мои слезы салфеткой.

- Я с тобой. Останемся ли мы в доме, или будем искать квартиру – все равно. Я живу с тобой, понимаешь? Жизнь – боль, мои родители разошлись и я остался с мамой. Так понятнее?

Сказать, что мне когда-то в жизни было так радостно и больно одновременно? Нет. Не было.

Будто на смердящем, страшном пепелище, среди острых обломков и обугленных останков, пророс прекрасный цветок.

Дух захватывает от боли и нежности.

- Моя радость! – шепчу сквозь слезы, а он наклоняется ближе и прячет хлюпающий нос у меня на плече.

Такое пронзительное, острое, объединяющее мгновение.

Никогда его не забуду.

Столько у меня за годы с Зарецкими было запоминающихся событий и моментов, а сейчас всплывает лишь несколько: вот я возвращаюсь из Института и меня встречает маленький, несчастный, ждущий маму Кир; вот соревнования, после моей защиты, когда он впервые назвал мамой меня; вот Олег обнимает меня на берегу озера и обещает настоящую сказку. И ведь не обманул – сказка у нас вышла классическая: чем дальше, тем страшнее.

А вот тот момент, который я считала самым невероятным и счастливым, буквально исполнением заветной мечты: мы стоим у входа в наш собственный дом.

Да, а ведь все эти мгновения счастья связаны с ним. С моим сыном.

Вот он – мой якорь, мой путеводный маяк, моя сила.

Мой такой уже взрослый сын.

Защитник.

Помощник.

- Мы справимся, мам, – бурчит Кирилл. – Насрать на него. Сейчас тебе надо поправиться, потом решить, где мы живем, а там я пойду учиться, а ты – на кафедру. Звали же на исследования? Или в мэрию, на госпрограммы? Не пропадем.

Это точно.

Мы – есть, а значит, не пропадем.

Глава 23: Мы выживаем, мы учимся заново

«И мы ускользаем… Мы учимся заново

Вставать, улыбаться, любить и дружить.

Нам кажется, будто мы сдали экзамены

На тему: «Как выжить и снова зажить»…»

Анна Островская «Скрипач»

Бессилие.

Обида.

Боль.

Горечь.

Постоянные вопросы: «За что?», «Почему?», «Ну, как же так?» – то, что наполняло мои дни в больнице, не считая лечения.

Было тяжело, маетно, нервно и слезливо.

Утомительно.

Держалась я за Кира, вернее, за его присутствие, потому что раскисать мне было категорически нельзя. Мы будто бы с ним окончательно сонастроились и если я начинала впадать в пучину горя и страданий, то с сыном происходило то же самое. Поэтому я бодрилась, строила планы, записывала важные моменты и некоторые даже с ним обсуждала.

С Кириллом мы были, как две пошатнувшиеся конструкции, подпершие друг друга. И не рухнувшие только за счет этого.

- Мне так жаль, что твой праздник мы проводим здесь, милый, – печально заметила накануне Кирюшиного дня рождения.

Я так мечтала отметить в этом году событие ярко, чтобы восемнадцатилетие моей крошки запомнилось. Думала на море устроить ему вечеринку с тортом в три этажа, фейерверком и воздушными шарами, а теперь что?

Сын хихикнул, устроился на стуле около моей кровати и заметил:

- Ну, мам, этот раз точно больше впечатлит, чем обычный праздник в ресторане, на турбазе с шашлыками или дома с тортом. Такого у нас еще не было…

- И, даст бог, не будет, – хмыкнула.

Ребенок тут же насторожился:

- Ты за что переживаешь?

- Это день твоего рождения, а у тебя есть родитель… – начала осторожно, потому что сама была вообще против их общения: еще научит сына всякому гадкому.

- На хрен его. Даже не думай! Вот еще. Знаешь, где я его видел? – сын рыкнул и воззрился на меня негодующе.

Фыркнула и, логично для юношеского максимализма, предположила:

- В белых тапочках?

- Не, в баре с бабами… ты не расстраивайся, мы же решили, что ну его к демонам? – Кир вопросительно на меня глянул, а я вспомнила, что он вчера выбегал на встречу с приятелем и в институт с документами.

Кстати, вернулся обратно на Кеше и устроил того на стоянку клиники. Нам теперь есть, на чем отсюда уехать.

Головой покачала и горько усмехнулась.

Как бы мне ни хотелось, как бы я ни страдала, и как бы воспоминания ни рвали сердце, есть вещи, которым нет оправдания. И которые не прощают.

То, что сделал Олег – из этой серии.

- К демонам, к демонам. Определенно. Меня сейчас сильно интересует подробный план действий на ближайшие дни. А где, как и с кем, теперь проводит время Олег Михайлович, меня не волнует.

Кирилл обнял меня и предложил:

- Давай тогда определимся? День рождения отметим сами с тобой, позже. А так в целом, что ты решила про жилье и работу, которая тебе в принципе не нужна?

- Видишь ли, моя радость, учитывая, что темной стороны твоего отца мы не знаем, то финансово от него зависеть – последнее дело. Поэтому я, конечно, схожу в Институт на разведку. Они мне и про госпрограммы тоже расскажут, – начала продумывать шаги на ближайшее после выписки время.

- Это все норм. Но ты главное не сказала же, – прелесть моя свернуть с пути мне не даст. Упертый мой зайчик.

Ладно, тут я тоже думала долго, и мы даже уточняли у юристов холдинга: Олег приказал переоформить дом на Кирилла.

Занятно.

Но пока вся эта волокита с документами длится, с имуществом ничего не сделать. Да и каким бы больным и гадким ни был сюрприз Зарецкого-старшего, наш дом мы с сыном очень любили. Это чувство у меня в душе оказалось сильнее, чем боль и ярость от воспоминаний о предательстве любимого мужчины.

У меня ребенок, он должен жить в комфортных условиях – это главное. А я как-нибудь справлюсь.

- Кир, что ты думаешь, если мы сделаем в доме перепланировку и ремонт?

Вот кто ловит мысль на лету, тот мой сын:

- А, будет мне кабинет из гостиной, да?

- А будет. Я из всего, что есть сейчас на первом этаже, оставлю только кухню и диван. Поставлю его в прихожей, чтобы каждый божий день видеть и помнить: нет в мире ничего вечного, все вокруг не то, чем кажется.

Никому верить нельзя.

- Вот это прямо по жести, мам, но ты сама смотри. А мне можно под этот апгрейд еще и ремонт в своей комнате учинить?

- Это запросто… освежим весь дом, а пока идет процесс, сами в гостинице поживем. Давай определимся с объемами, да подумаем, кому следует доверить работу.

Ребенок радостно закивал:

- Ок, сейчас решим чего менять, а потом ты отдыхай. Я с бригадой все организую, мне Семеныч давно предлагал к совершеннолетию обновление…

С одной стороны, это хорошо и удобно, но с другой, Семеныч – доверенный человек Олега и как бы чего не вышло.

Гладя на мое нахмурившееся лицо, Кир мрачнеет:

- Да, мам, я помню про подвох. Но попробуем сначала по-простому, а потом уже с приподвыподвертом, как ты говоришь.

Прикинули в моем любимом блокноте схематичную перепланировку, в список написали требования, указали новую мебель. На первый взгляд остались довольны.

- Сейчас посмотрим, что за смету нам Семеныч выкатит, а там будем решать, да, мам? – ожидать от мира чего-то хорошего мой сын перестал давно, а тут еще таких дровишек папенька подкинул в костер недоверия к окружающим.

- Конечно. Мы не пропадем, милый. У меня там накопления некоторые есть, да и без работы я сидеть не планирую, – потрепала лохматую макушку, улыбнулась моему солнышку.

Кирилл какое-то время пребывал в задумчивости, а потом криво усмехнулся и спросил неожиданно:

- Мам, а ты же можешь сделать так, чтобы он больше ни одного госконтракта не получил, да?

Коварный ты зайчик.

Погладила сына по щеке:

- Я подумаю над этим, мой хороший.

Мститель мой.

Все это заманчиво, но тут же кроются подводные камни: деньги на содержание самого Кирилла, обещанные Олегом (не сильно на них рассчитываю, но все же), идут из холдинга. Иных доходов у Олега Михайловича до сих пор не было.

- Хорошо, – ребенок просиял, поцеловал меня в лоб и начал готовиться ко сну.

Ждет все же праздник, моя крошка.