Крепкий орешек - Ольга Дашкова
– Господи, какая удача, я все, все вам расскажу, господин жандарм…
– Товарищ, никаких господ, я товарищ Прохоров.
– Да, конечно, товарищ Прохоров. Да отпусти ты меня, маньяк чертов! – Аделина вырвалась из рук Гены, Варвара пихнула участкового в бок, мужчина вновь поморщился.
Вся деревня знала, что, когда Прохоров уходит в запой – а уходил он в него, когда были выходные или праздники, – его нельзя трогать, потому что трогать бесполезно. А тут так совпало, что жена уехала в город к дочери, оставив Валерия Михайловича одного с пятилитровой кастрюлей борща и списком по хозяйству. Грех было не отметить это событие.
Но кто бы там что ни говорил, Валерий Михайлович Прохоров выполнял свои обязанности участкового как надо. Все отчеты всегда были отправлены в срок, подомовой обход совершен вовремя, профилактические беседы во избежание усугубления ситуации – проведены.
Он знал в деревне каждого жителя как облупленного, кто чем живет и на какие доходы. Знал дачников, от которых можно ждать подлянку когда угодно, но вот от Варвары такой подлянки, как сегодня, он не ожидал.
Женщина нагло ворвалась в дом, растормошила его, начала плести что-то про террористов и маньяков, про украденную женщину, которую держат в заложниках в доме Терехова. Только ради Семена Прохоров встал, умылся, накинул на плечи пиджак, нащупал удостоверение в кармане, взял фонарик и пошел выяснять, в чем там дело.
– Проходите, конечно, проходите, госпо… ой, товарищ полицейский. Гена, прекрати, хватит меня хватать, – Аделина оттолкнула руку Орехова, которая так и цеплялась за задницу, зашла первая в дом, за ней последовали Прохоров, неугомонная Варвара и огорченный Гена.
И за что, спрашивается, на его долю выпали эти приключения? Разве жил он плохо? Нет, лучше всех жил, но стоило появиться на горизонте Канарейкиной, как все пошло кувырком. Суета в гостинице, возня с таксистом, нервотрепка и стояк в Косогорах. Отдохнуть, называется, приехал.
– Товарищ полицейский, я сейчас вам все расскажу, произошел безобразный, даже вопиющий случай: меня ограбили.
– Ограбили? Да вы что? Вот же паразиты какие, и что людям не живется спокойно, все воруют и воруют! – Аделину поддержала Варвара.
– Где вас ограбили? Кто ограбил? Зачем? – Прохоров, зайдя в дом, первое, что увидел, был недоеденный ужин на столе и бутылочка с тремя рюмками. Она была такая красивая, граненого стекла, с красно-бордовой жидкостью. Участковый оттянул ворот майки-тельняшки, почесал кадык, сглотнул собравшуюся во рту слюну, переводя взгляд с бутылки на женщину.
Она была какая-то странная, явно нездешняя и не из дачников, этих он всех пересчитал неделю назад, даже их детей, кур, кошек и собак. Взволнованный взгляд, растрепанные волосы в одной мужской рубашке, говорит с акцентом. Такая вполне может быть похищена. Или просто пьяная.
– Где вас ограбили? Кто? Когда? Что украли? – Прохоров спрашивал по делу, а у самого горели трубы, эх как же не вовремя оказались здесь эти заезжие и начали портить ему статистику.
– Вот в том-то и дело, что я… а я ведь знаю, кто это был, это был таксист! Да, совсем вылетело из головы, и это все из-за тебя, Орехов. Таксист – такой неприятный тип, в плоской кепке с усиками, он высадил меня у вокзала, а сам скрылся с моими вещами, а там документы, там ноутбук, там все, что у меня было! Гена, я же говорила тебе!
– Да, да, она говорила… А давайте за стол, в ногах правды нет, да, товарищ участковый? Вмажем по рюмашке за знакомство, мне так много хорошего Семен о вас рассказывал, говорит, Михалыч – мировой мужик, как что, обращайся к нему, он мне как старший брат.
– Так и говорил?
– Так и говорил, слово в слово. Я Орехов, можно просто Гена, это курочка моя, Канарейкина, – мужчина ловко усадил участкового за стол, свое место заняла и любопытная Варвара, наливка полилась вишневым ручьем по рюмочкам.
– Я не твоя курочка! – Аделина топнула ногой, снова Орехов все переводит в игру и фарс, он ее просто не хочет слышать.
– Курочка, курочка, ну все, милая, не злись. Давай, иди ко мне, сейчас выпьем за знакомство, проводим дорогих гостей, и в баньку.
Орехов силой усадил Аделину к себе на колени, вручил рюмку, две пары глаз гостей смотрели так откровенно, что женщина залилась румянцем.
– Но у меня действительно украли вещи.
– Да, но не на территории товарища Прохорова, это было в городе.
– А, в городе, так это другое дело. Город – это не моя земля, вот если у вас что украдут в Косогорах, так зовите. А ты, Варвара, получишь у меня в следующий раз за террористов и маньяков.
– Так а чего я? Я что увидела, то и сказала.
– Ну, не будем ругаться. За ваше здоровье и за знакомство!
Все выпили, наливка пошла хорошо, как надо пошла, и закусывать не надо, Прохоров облегченно вздохнул, с виду Гена хороший оказался мужик, свой, простой, только вот «курочка» его вызывала подозрение, но кто там их разберет, городских.
Аделина снова ничего не понимала: как можно было сесть пить с первыми встречными, да еще с полицейским? Хотя вид у него был странный. Пришлось выпить самой, Гена обжигал своей ладонью ее бедро, и в попку упиралось что-то твердое. Галич поерзала, Гена закашлял, она посмотрела на мужчину, поморщилась.
– Отпусти, – процедила шепотом сквозь зубы. – Отпусти, кому сказала, маньяк.
Гена отпустил, провожая свою «курочку» взглядом, а она, надев тапочки, выскочила на улицу. Нет, надо срочно закруглять знакомство и закрывать ворота на замки. Вдруг Варвара вызвала МЧС и группу антитеррор?
Глава 21
Проснувшись ночью, Аделина посмотрела в темный потолок, хотела повернуться, но не смогла, прижатая к голому мужскому телу. Поморщилась, прикусила губу, повела бедрами, чувствуя попкой стояк. Гена даже во сне был готов заняться сексом, маньяк чертов.
И как так получилось, что она сдалась?
Как вышло, что Гена снова воспользовался ею и сломил сопротивление своим напором? Все-таки Галич слабачка. А ведь хотела поговорить, нужно было обсудить серьезную тему ее ограбления, а не пить и не окунаться в омут разнузданного секса. Весь этот спектакль на глазах участкового достал, наглые Генины руки, готовые вот-вот, залезть к ней в трусики прилюдно. Вот Ада и убежала из дома, побродила по участку, зашла в пристройку, которая оказалась баней. Она никогда в жизни не была в русской бане. Но вскоре там появился
