Бертрис Смолл - Опасные наслаждения
— А другие каникулы? Рождество? Пасха?
— Оставался в школе. Па не желал с ним встречаться. Матери это совсем не нравилось. Она не часто спорила с отцом. Только перед каждым Рождеством. Сама она простила Филиппа. Говорила, что он был ребенком и не понимал, что сделал. Но мой отец придерживался иного мнения. Говорил, что Филипп слишком умен и хитер и прекрасно все просчитал. Видите ли, моя мать была на третьем месяце беременности, когда все это произошло. Через неделю у нее случился выкидыш. Отец винил Филиппа и в этом. Особенно когда доктора сказали, что больше детей у нее не будет.
— Как все это грустно! — вздохнула Энни. — И что было дальше с вашим братом?
— Закончив школу, он поступил в Гарвард. Летом он оставался в колледже, и отец заставлял его работать на одном из своих предприятий. Как-то летом он работал на уборке отходов на ткацкой фабрике в Шотландии. Ему пришлось жить с одним из десятников. Получал он столько же, сколько любой уборщик, и половина шла десятнику за комнату и стол. Ему оставалось только то, что он сумел сэкономить. Он тратил все деньги на насущные нужды, но мать уговорила отца покупать ему одежду и платить за учебники. На второе лето он работал в одном из отцовских офисов. Его начальство так хвалило Филиппа, что па впервые за много лет заинтересовался старшим сыном. Прежде всего, он убедился, что начальник Филиппа говорил правду, а не просто хотел польстить боссу. Поняв, что Филипп пошел в его породу, отец начал обращаться с ним немного лучше. Ма умерла вскоре после того, как Филипп окончил колледж. Мне было всего четырнадцать. Я не видел брата с той ужасной ночи. Через пару месяцев после смерти ма отец купил Филиппу квартиру, и тот иногда стал заходить на ужин.
— Значит, вы с братом помирились! — обрадовалась Энни. — Это прекрасно!
— Не совсем, — вздохнул Девин. — Видите ли, мы совершенно разные люди. Он был холодным, бездушным трудоголиком. Па всегда утверждал, что он пошел в родных своей матери. Мы, Скотты, упорно трудимся, но любим повеселиться. На мое пятнадцатилетие он купил мне очень дорогую девушку по вызову, чтобы научила меня настоящему сексу. Сначала он сам показал мне, что делать с ней, и взял ее у меня на глазах. Потом мы поменялись местами. Он сказал, что у меня прирожденный талант. После этого, когда я хотел заняться сексом, часто просил отца сопровождать меня. В восемнадцать он устроил мне и моим друзьям долгий уик-энд на своем личном острове, куда переправил компанию элитных путан. Мы сказочно проводили время. Пока я хорошо учился и поступил в престижный колледж, он всячески меня баловал. С каждым годом все больше. Филипп знал обо всем и ревновал. Для него не имело значения, что отец восхвалял его деловые способности. Филипп хотел, чтобы отец принадлежал только ему. После окончания колледжа я два года путешествовал автостопом по Европе, а потом вернулся домой, чтобы изучать отцовские предприятия. Но похоже, я не был создан для бизнеса. Я честно пытался, но провал следовал за провалом. Впервые в жизни отец потерял со мной терпение и стал больше полагаться на Филиппа. Два года назад он умер и оставил мне небольшое наследство в трастовом фонде. На скромную жизнь хватит. Все остальное, включая деньги, дом и остров, перешло к Филиппу. Первое, что сделал мой брат, — вышиб меня из дома. Потом попытался отсудить оставленные мне деньги, а когда ничего не вышло, заявил, что больше не желает меня видеть.
— О, Девин! — охнула Энни. — Мне так жаль!
— Эй, ведь это он настоящий подонок. Не я! — напомнил Девин. — Один из отцовских приятелей пожалел меня. Он друг мистера Николаса и раздобыл мне эту должность. Мне нравится здесь… и нравится моя работа… Похоже, я нашел свое призвание.
— Сколько вам лет? — спросила Энни.
— Вы уже спрашивали как-то раз, — усмехнулся он.
— Знаю, но вы уклонились от ответа. Итак, сколько вам лет?
— Мне тридцать один.
— Не может быть! — ахнула Энни. — Выглядите почти мальчишкой!
— У меня лицо такое. Детское. И хуже всего, что оно и в шестьдесят лет останется лицом постаревшего мальчишки!
— Мужчинам всегда везет! — рассмеялась Энни. — Они всегда выглядят моложе окружающих женщин! Какая несправедливость! У вашего отца тоже детское лицо?
— Нет, я пошел в мать. Она всегда говаривала, что отец польстился именно на ее лицо.
— Как звали вашу матушку? — осведомилась Энни.
— Джоан. Простое имя славной девушки из рабочей семьи. Не то что «Маделайн»! Полагаю, это затейливое имя ей шло. Дочь богача, единственный ребенок. Но я слишком много говорю, а что еще хуже — исключительно о себе, — решил Девин. — Завтра вы едете домой, но не раньше, чем вам сделают маникюр, педикюр, косметическую маску и массаж у Ларса. Я хочу, чтобы вы наслаждались последними часами, проведенными у нас.
— Честно говоря, я только начинаю привыкать ко всей этой роскоши, — призналась Энни. — Мне хотелось бы остаться здесь навсегда.
— Все это не казалось бы чем-то особенным, присутствуй оно в вашей повседневной жизни, — заметил Девин.
— Полагаю, вы правы, — согласилась Энни.
И у нее остается годовая подписка на «Ченнел»! Чудовище вернется домой вместе с ней.
— Сегодня прощальный ужин, — напомнил Девин. — Все приглашенные гости уезжают завтра. Мы официально откроемся после Дня труда.
Они пошли обратно. Влажный воздух слегка пах солью, над ними с резкими криками взмывали в небо чайки. Для сегодняшнего обеда Энни приберегла белые шелковые слаксы и черную майку с треугольным вырезом. Улыбнувшись своему отражению в зеркале, она нацепила широкий серебряный браслет с большими пластинами бирюзы. Мистер Юджин тем временем возился с ее каштановыми волосами, укладывая их в прическу.
— Я похудела? — спросила она Девина. — Лицо немного осунулось.
— Согласно вашей карте вы за неделю потеряли почти восемь фунтов. Перед отъездом вы получите список того, что можно и чего нельзя есть.
— Дома я ем на бегу. Трудно сидеть на диете, имея пятерых детей.
— Еще как не трудно! Держитесь подальше от хлеба, пасты и сахара. Бьюсь об заклад, ваши девочки любят салаты и нежирное мясо. А вот малышу будут полезны углеводы. Вспомните, ваш старший сын скоро уедет. Останутся только Уиллс и девочки. Вы все сможете, Энни!
Девин так уверен в ней! С ним она чувствует себя способной на все. Впрочем, это входит в его обязанности. Она не должна придавать всему этому особого значения. Завтра утром Золушка вернется к своей золе.
Ужин был великолепным. Журналистки уехали после уик-энда. Оставшиеся сидели за столом: Нора, Элис, Энни и еще две гостьи — Джей Пи Вудз, глава большого издательства, и жена сенатора из округа Колумбия. С ними Энни почти не общалась. Издательницу она немного побаивалась, а жена сенатора оказалась адвокатом, настолько загруженным работой, что Нора позволила ей приехать еще до открытия. За ужином она только и говорила о своем желании поскорее вернуться и приступить к работе: ей предстоял очень сложный процесс. Нора пригласила и личных помощников, поэтому атмосфера за столом была оживленная. Ужин начался креветочным коктейлем, за которым подали говяжьи ребрышки, свежую кукурузу, зеленую фасоль, спелые помидоры, а на десерт — ломтики сладкого ананаса и маленькие чашки с темным шоколадом, в который полагалось обмакивать фрукты. Ужин завершился зеленым чаем. На столе выстроились в ряд высокие зеленые бутылки «Сан-Пеллегрино». Наконец Нора встала, и разговор сразу прекратился. — Надеюсь, вы хорошо провели эту неделю. Если у вас имеются какие-то предложения, прошу заполнить карточки, которые вы найдете в своей комнате, прежде чем покинуть нас завтра днем. Мистер Николас просил поблагодарить вас за то, что согласились быть нашими подопытными экземплярами перед самым открытием. И мы с удовольствием сообщаем, что места уже заказаны за год вперед, и мы завели резервный список, на случай если кто-то откажется. После ужина будет небольшой фортепьянный концерт. Играет мистер ван Лонг, из городского отеля «Белвуар».
