Никто не узнает - Татьяна Никандрова
— Занято, — огрызаюсь я, мысленно матеря человека по ту сторону двери. Такую медитацию мне испортил!
Однако, невзирая на мою реплику, наглый стук вновь повторяется. Кажется, кто-то совершенно не в ладах с культурой поведения в общественном туалете!
— Я сказала, занято! — рявкаю я, распахивая дверь и намереваясь спустить на непрошенного гостя всех собак.
А еще через мгновенье застываю как громом пораженная. Передо мной стоит Богдан. Лицо суровое и требовательное, а во взгляде синих глаз плещется непоколебимая решимость.
— Что ты здесь делаешь? Я…
Он не дает возможности закончить предложение. Напирает всей своей внушительной фигурой, вынуждая меня трусливо отступать и пятиться назад, в кабинку. Когда моя спина упирается в прохладную стену, Богдан вновь закрывает дверь на защелку и медленно оборачивается ко мне. Его губы растягиваются в хищной, но в то же время по-мальчишески озорной улыбке.
— Вот ты и попалась, — он приближается и, обхватив руками мои бедра, порывисто притягивает к себе. — Теперь не убежишь.
Глава 21
Карина
— Так нельзя! Сюда могут войти! — я упираюсь руками в его мощную грудь, пытаясь оттолкнуть от себя, но все попытки сопротивления тщетны.
Богдан прет тараном. Не слушает, не спорит, не пытается убедить меня в безопасности нашего единовременного пребывания в кабинке туалета. Просто берет то, за чем пришел. Как всегда, без разрешения. Уверенно, властно, не сомневаясь.
— Тише, — выдыхает он мне в губы, когда я опять порываюсь что-то возразить. — Отключи голову, так будет проще.
— Нет-нет, я не могу допустить еще одного случайного секса… Не могу… — в ужасе шепчу я, страшась своих собственных непомерно ярких эмоций, которые вызывает во мне это дерзкий мальчишка.
— Мы на торжественном приеме, я в костюме — считай этот секс официальным, — отзывается Богдан, проводя носом по моей щеке.
Вот же несносный остряк! Еще издевается!
Рука парня сминает подол моего платья, задирая его на уровень талии, а затем он неистово сжимает мои ягодицы в своих больших и сильных ладонях. Чувствую, как запретное возбуждение пьянящей субстанцией растекается по венам, затуманивая разум и подкашивая ноги. Чем глубже я вдыхаю ментоловый запах Богдана, тем тише становится голос рассудка в моей голове и тем сильнее разгорается желание внизу живота.
Парень касается языком моего рта, слизывая с губ немые протесты, и от его терпкого мужского вкуса во мне просыпается зверская, совершенно неконтролируемая похоть. Она изматывает, жжет меня изнутри, и я больше не хочу ей противиться…
Все, хватит. Достаточно притворялась. Мой жалкий спектакль под названием «я не такая, я жду трамвая» больше не имеет смысла — Богдан все равно мне не верит. Я слишком плохая актриса.
Отталкиваюсь от стены и перехватываю инициативу в свои руки. Чертов мальчишка слишком долго являлся мне в эротических фантазиях, так что сейчас я выжму из него по полной. Он еще пожалеет, что связался со мной, ненасытной и жадной. Точно говорю, пожалеет.
Быстро распахиваю его рубашку и с восхищением провожу ладонью по рельефной груди и твердому прессу, на котором отчетливо просматриваются все шесть кубиков. Боже мой! Я уже и забыла, насколько совершенное у Богдана тело… Кожа смуглая и гладкая, мышцы проработаны и хорошо сепарируются. Не мужчина, а чистый секс во плоти!
Забывая дышать, скольжу пальцами по V-образной линии, ведущей к паху, и упираюсь в пряжку ремня, которая отделяет меня от самого восхитительного источника блаженства. Вскидываю глаза на лицо Богдана и тут же ловлю его абсолютно поплывший от вожделения взгляд. Он смотрит так, словно пьян, словно внутри у него все дымится от нетерпения, и я не вижу смысла его дальше мучить.
Расстегиваю ширинку, приспускаю брюки вместе с боксерами и буквально на секунду замираю от восторга. Богдан идеален везде, а там — особенно. Красивый, молодой, заряженный. При виде его наготы у меня опять, как в прошлый раз в Питере, начинает выделяться слюна, и я ловлю себя том, что больше ни секунды не могу медлить.
Притягиваю парня к себе за края рубашки и вновь утопаю в жарком, неимоверно сладком поцелуе. Вожу руками по его телу, с упоением ощупываю твердые выпуклости и получаю от этого острое тактильное удовольствие. Все-таки на таких мужчин, как Богдан, недостаточно просто смотреть — их нужно трогать, ощущать их близость, пропитываться ими…
Обхватив мою талию, он сажает меня на пологий край раковины, а сам пристраивается между моих раздвинутых ног. Не разрывая гипнотического зрительного контакта, он медленно и плавно наполняет меня собой, заставляя нутро содрогаться от чувственного наслаждения.
— Обожаю тебя трахать, Карин, — полушепотом выдыхает Богдан, блаженно прикрывая веки. — Ты просто космос!
Его юношеский и такой эмоциональный восторг вызывает во мне прилив смущения и обдает румянцем щеки. Олег уже давно не говорил мне комплиментов в постели. А если и говорил, то они все звучали как-то сухо и формально.
Как правило, мы с мужем занимаемся сексом молча. Быстро и монотонно, будто для галочки. Потом обмениваемся дежурными фразами о том, как нам все понравилось, и спешим по делам. Каждый по своим, разумеется.
А вот грязные словечки Богдана жутко заводят. Меня вообще подкупает его раскрепощенность и отсутствие комплексов. Удивительно, но рядом с ним я тоже становлюсь более развязной и распущенной — матерюсь, расширяю границы дозволенного и выхожу из зоны комфорта.
Например, прежняя Карина, которая жила во мне еще до знакомства с Богданом, ни за что бы не согласилась на секс в общественном месте. Ведь это же пошло, аморально, негигиенично и вообще фу-фу-фу…
А вот сейчас я трахаюсь с молодым парнем, сидя на раковине в кабинке туалета, и меня ничуть это не смущает. Наоборот, я испытываю такой невероятный кайф, что, будь у меня возможность отмотать время вспять, я бы снова так поступила. Снова бы растворилась в крепких дурманящих объятьях, снова бы позволила Богдану овладеть собой.
Парень запускает пальцы мне в волосы и со страстным буйством находит мой рот, ублажая его поцелуем. Посасывает, покусывает, сводит с ума умелыми движениями губ и языка. Он так хорош, что с каждой секундой мне все труднее сдерживать рвущиеся наружу стоны. Я хочу кричать. Хочу повторять его имя. Хочу умолять, чтоб не останавливался.
Но осознание того, что в уборную в любую секунду может кто-нибудь войти, действует крайне отрезвляюще. Я до крови кусаю то ли свои, то ли его губы, но молчу. Точнее не молчу, а лишь тихонько поскуливаю, вонзаясь ногтями в шею любовника и изнывая от запредельности ощущений.
Однако, когда на меня обрушивается оргазм, яркий и беспощадный,
