Ты меня предал - Анна Шнайдер
Пару раз мы вместе ужинали. Я предлагала всегда сама, замечая, что Павел от усталости и голода на ногах не стоит, и он спокойно соглашался. Ел всегда с огромным аппетитом и молчал, пока я сама не начинала говорить — а я не начинала. Опасалась наткнуться ещё на какие-нибудь откровения. До сих пор не отошла от прошлого упоминания его лечения у психотерапевта. Причём сама не могла понять, что по этому поводу на самом деле чувствую, кроме глубочайшего недоумения.
Учитывая тот факт, что я почти не могла сидеть за компьютером — увы, врачи предупреждали меня и об этом, — а работать полноценно, втыкая только в телефон, невозможно, доходы мои резко упали почти до нуля. Если, конечно, не считать денег, которые я получала от сдачи нашей с мамой квартиры, но их я традиционно старалась отправлять на вклад, да и сумма там была небольшая. Пока я не слишком тратилась, потому что почти на всё тратился Павел, но боялась представить, что было бы, если бы не он со своей помощью. И мне было неловко. Бывший муж — это всё же бывший муж, а не настоящий, и он не должен спускать на меня всю зарплату. Конечно, Павел спускал не всю, но тратил более чем прилично, и от этого было не по себе. Я пыталась поговорить с ним на эту тему однажды за ужином, но наткнулась на такое ослиное упрямство и каменную уверенность в собственной правоте, что решила не спорить. Попытка всучить Павлу хотя бы какую-то часть потраченной на меня суммы могла закончиться плачевно для ребёнка, которого я старалась оберегать от всех волнений. Вот рожу, тогда и разберёмся.
Первый триместр подходил к концу, и через пару дней мне необходимо было пройти первый скрининг, мысли о котором давно вызывали лёгкую панику, хотя я честно старалась не думать ни о чём плохом. Но подсознание всё равно считывало моё настроение, и за несколько дней до поездки в клинику мне начали сниться дурные сны, в которых я просыпалась вся в крови. Я действительно просыпалась, сразу щупала себя между ног, убеждалась, что ничего нет — и долго лежала потом без сна, глядя в потолок и успокаивая разошедшееся сердце. Поэтому и в клинику ехала мрачная, как туча. Мне предстояло сначала сдать кровь, потом подождать пару часов — за это время я собиралась позавтракать — и прийти на УЗИ к Игорю Евгеньевичу. Сам анализ крови должен был прийти через несколько дней по электронной почте.
— Тошнит? — тихо спросил Павел, врываясь в мои мысли, когда мы ехали в клинику ранним утром. Меня действительно слегка мутило от голода, и это добавляло пару пунктов в копилку моего раздражения.
— Немного, — буркнула я и отвернулась. Последнее, что я сейчас желала — разговаривать с бывшим мужем. Особенно в этой машине, которая до боли напоминала мне о нашей жизни три года назад. Несмотря на все проблемы и неудачи с беременностью, я была счастлива тогда. А счастлива ли я сейчас? С беременностью получилось, но во всём остальном — счастлива ли?
Если и да, то в эту конкретную секунду я никакого счастья не чувствовала.
— Послушай, Динь…
Понятия не имею, что он хотел сказать, слушать я не стала.
— Не надо, а? — перебила Павла, поморщившись. — И говорить со мной не надо, и называть вот так. Сколько можно? Я же не зову тебя Пашей.
Он промолчал, и я, кинув на бывшего мужа быстрый взгляд, сглотнула, заметив, с каким лицом Павел смотрит на дорогу. Точнее, смотрели туда одни глаза, но душой и мыслями он явно был весь в себе, и глядел в себя. Мрачный, словно почерневший, с поджатыми губами, заросший щетиной и хмурый до морщин на лбу, бывший муж сейчас выглядел лет на десять старше.
И почему он отреагировал подобным образом на закономерное требование не называть меня Динь? И на признание, что я не зову его Пашей? Не я же от него ушла к другому мужику, это он обрюхатил какую-то бабу и свалил. А теперь строит из себя страдальца.
Я выдохнула и вновь отвернулась. Так, Дина, надо успокоиться. Ты такая бешеная на нервяке из-за скрининга, раздражаешься почём зря. Мысли и чувства Павла не имеют никакого значения, его заморочки — это его проблемы, которые он себе устроил сам. Сам! А тебе не об этом надо думать.
Уговаривая себя подобным образом, я потихоньку успокоилась, и в кабинет сдачи крови входила уже почти невозмутимой, как удав. Несмотря на то, что меня, как в прошлый раз, Павел провожал аж до самого кресла. И потом, после сдачи крови — до кафе, в котором мы тогда завтракали.
Я заказала сырники с малиновым соусом, миндальный круассан и ромашковый чай, бывший муж — только кофе. И этот факт вновь меня взбесил.
— Ты собираешься довести себя до язвы? — почти прошипела я, когда официантка унесла меню и отошла подальше.
— Что? — Он мотнул головой, явно не сразу осознав, о чём я говорю, а потом, включившись, тяжело вздохнул. — Ди… Дина, я просто…
— Ты просто идиот, если думаешь, что можно сутками не жрать и пить один кофе. Ты себя в зеркало видел вообще? Вылитый Кощей Бессмертный, не хватает только злата, над которым ты будешь чахнуть! — Меня аж трясло от раздражения, когда я смотрела в удивлённое лицо Павла. — Возвращай давай эту красавицу с томным взглядом и заказывай себе какой-нибудь салат хотя бы!
— Красавицу с томным взглядом? — переспросил бывший муж с недоумением, и я зло фыркнула.
— Угу, а ты не заметил? Так и облизывает тебя всего с ног до головы. Может, дашь ей свой телефончик? У тебя же не сложилось с предыдущей, отчего бы не попробовать ещё?
— С предыдущей?..
— Я понятия не имею, как звали твою шалаву, — припечатала я, плюнув на то, что Павел, возможно, любил эту «шалаву». Он же ушёл от меня к ней, значит, любил.
Бывший муж вдруг изменился в лице. Побледнел, выпрямился, и взгляд наполнился чем-то таким… уязвимым и больным. Не совсем взгляд побитой собаки, но похожий.
— Так, Динь, давай успокоимся, — говорил он, тем не
