Ребенок от убийцы брата (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна

«Вы…» — Ромка замотал головой, будто отгоняя какие-то свои мысли. — «Вы — мой папа?»

«Я — твой папа», — улыбнулся Валеев. — «Прости, что я нашёл тебя так поздно. Ты уже успел вырасти и даже пойти в школу».

Наверное, он рассчитывал, что Ромка тоже улыбнется ему в ответ. Либо хотя бы скажет что-то приятное… но мой ребенок вдруг опустил голову, и я с ужасом поняла, почему он прячет лицо — он расстроился.

Валеев дотронулся до Ромкиной руки.

Сынишка неохотно поднял голову с глазами, полными слез.

«Вы заберете меня, да?» — спросил он, разрыдавшись. — «К другой маме, которая тоже Валеева?»

Не знаю, каким образом Рафаэль понял, что сказал Ромка (понял ли или просто догадался?), но он тут же замотал головой, несколько раз жестами сказав «нет».

В этот момент я тоже подлетела к столу, изловчившись протиснуться мимо Валеева — и обняла своего ребенка.

«Рома, никто нас не разлучит. Слышишь? — Никто.»

«Мама»…

Валеев, встряв в наши объятия, тут же обратил внимание Ромы, что у него только одна мама — мама Оксана.

«А та, другая?»

«Ты хочешь к другой?» — прищурился Валеев. Ромка замотал головой.

«Я свою маму люблю».

«Мне кажется, что каждому ребенку полагается и мама, и папа. Разве плохо иметь ещё и папу?»

«А та, другая?» — не унимался ребенок. — «Она не отберет меня?»

Только сейчас я поняла, что мне не удалось до конца скрыть от него свои страхи. Однокомнатная квартира и не в меру смышленый ребенок.

— «Нет, тебя никто не отберет», — ответил Рафаэль. — «Теперь у тебя будет только одна мама — мама Оксана и один папа — я. Согласен?»

Ромка важно кивнул. А потом широко улыбнулся. Вот она — детская психика: лечит себя сама, пока взрослые страдают от депрессий.

«И мы будем жить все вместе?» — обратившись ко мне, с надеждой спросил Ромка. Валеев нахмурился — видимо не сумел уловить мысль. Пришлось и кивнуть и ответить мне.

— Да, Ром, мы будем жить все вместе.

«Вместе», — повторил мой жест Валеев. Этот гад слишком быстро овладевал жестовым языком.

Взгляд Ромки стал беспокойным. Пройдясь взглядом по нашей комнате, мой разумный сын заметил:

«Тогда нам нужно купить ещё один диван, мамочка. Для папы».

Блин, ну как же неловко… я надеялась, что Валеев с его изумительной способностью усваивать язык, поймёт Ромкину мысль, но тот вскинул бровь (может, и специально, конечно, вскинул), требуя от меня, таким образом, перевода.

Рафаэль

Покраснев от смущения, моя сиротка перевела мне вопрос сына.

Правильный такой вопрос, качественный… Нет, я конечно был в курсе того, что эта девочка ведет себя прилично: мои ребята прошерстили все её возможные контакты, но так и не нашли хотя бы одного потенциального ухажёра … Однако приятно было осознавать, что она настолько хорошая. Даже если у сиротки и случались какие-то романчики на стороне, она не приводила мужиков к себе в дом — иначе моего парню не пришло в голову спросить про отдельный диван.

Сиротка смущалась — и прятала взгляд, тем самым ещё сильнее провоцируя меня на всякие фантазии. Это будет как минимум интересно…

Надо отдать должное Оксане, она каждое свое слово, каждую фразу, произнесенную для меня вслух, дублировала руками — и это помогало мне быстрее запоминать язык сына. Конечно, без помощи учительницы из Ромкиной школы я бы до сих пор и двух слов связать не смог, но до нормального общения с сыном было ещё очень далеко. Я подумал о его планшете — и взглядом указал ребенку на гаджет, лежащий у него на столе: пока мы не обойдемся без его помощи.

«Об этом мы поговорим чуть позже», — написал я Ромке, решив не торопиться с новостью о переезде. Пацан у меня, конечно, разумный, но всё равно ещё ребенок — вон как испугался, когда решил, что я собираюсь отвезти его к родной матери. Возможно, сиротка была не так уж и не права, когда просила меня подождать.

Парень, взяв у меня планшет, написал в ответ:

«А ты пойдешь с нами на каток?»

Я поднял взгляд, чтобы посмотреть на сиротку.

— Вы собирались на каток?

— Мы собирались в Измайловский парк. Там и каток есть, — кивнула Оксана.

Я прищурился.

— А что, если мы поедем на каток, который на Красной площади? Вы там уже были?

Оксана растерянно пожала плечами. Зато Ромка пришел в полный восторг.

«Можно? Мама, можно?»

Он начал быстро жестикулировать, явно что-то рассказывая Оксане.

— Миша сказал, что там круто? И Кристина там была? — Сиротка покосилась на меня. — Кажется, ваша идея ему понравилась больше.

— Твоя идея, — поправил я. — Оксан, тебе не кажется, что глупо называть меня на вы?

Сиротка смиренно кивнула, но вслух свою ошибку не исправила. И губки свои пухлые поджала. Чувствую, намаюсь я с ней… а, впрочем, так даже увлекательней, тем более себя и сына я уже обезопасил — никуда она от нас не денется.

Понимая, что им двоим надо собраться, а квартира крошечная, я объявил, что подожду их на улице.

— Ром, возьми с собой планшет, — попросил я сына. — А то я ещё очень плохо разговариваю жестами.

Слова «планшет» я не знал, но импровизация у меня вроде бы получилось. Ромка прижал планшет к себе и несколько раз кивнул. Надеюсь, мы поняли друг друга правильно.

— Я буду в машине, — сообщил я сиротки. — Не задерживайтесь.

Оксана серьёзно кивнула — и как будто на этот раз даже решила полностью мне подчиниться безо всяких проблем.

Что ж, хотелось надеяться, что так будет и дальше.

Оксана

Как только Валеев покинул квартиру, я принялась доставать вещи из шкафа. У Ромки был хороший зимний костюм, так что за него я не беспокоилась. А вот что надеть самой… Валеев, конечно, сволочь, но женская гордость мне не позвала показаться перед ним неопрятной чушкой. Те штаны, которые я обычно надевала на подобные прогулки, были похожи на допотопные рейтузы, которые носили ещё наши бабушки. К сожалению, рейтузы были слишком толстыми, поэтому под джинсы не налезали. Пришлось изгаляться с помощью колготок и тонких летних леггинс, которыми я «утеплила» свои ежедневные джинсы.

Когда мы уже стояли в коридоре, Ромка вдруг крепко меня обнял, а затем, смерив совсем недетским взглядом, спросил:

— Мам, а это и правда мой папа?

— Правда, — кивнула я. — Разве я стала бы тебя обманывать?

— И мы будем жить все вместе: ты, я и он, да? И никакой той, другой мамы?

Присев на корточки, я заглянула в лицо своему не по годам разумному ребенку.

— Ром, ты же слышал, что сказал твой папа.

— Просто Вера Мироновна сказала Алле Константиновне, что ты мне вообще никто, даже не опекун. И та мама может меня забрать в любой момент.

«Ага, то есть это он подсмотрел разговор двух учительниц в школе. Прекрасно.»

С одной стороны я дико разозлилась: если уж двум кумушкам захотелось посплетничать, могли бы хотя бы не использовать жестовый язык. А потом одернула себя: учительница на замену, кажется, всего несколько лет назад сделала операцию по восстановлению слуха— а потому, по привычке разговаривала и голосом, и руками.

«Да и я тоже хороша… Если бы не затянула с документами, ничего бы этого не случилось».

— Вдруг папа захочет отвести меня к той маме?

Обняв своего ребенка, я покачала головой, а затем с самым серьезным выражением лица соврала, что я специально не трогала никакие из наших документов, чтобы его папе было проще нас найти.

— Понимаешь? — спросила я у своего разумного ребенка. — Это было необходимо.

Ромка кивнул… а затем ещё один раз спросил:

— А теперь, когда мой папа нашёлся?

— Теперь я официально стану твоей мамой.

— А Лейсян? — нахмурился ребенок.

— Она уже перестала быть твоей мамой, — чмокнула я ребенка в нос. — Знаешь, если тебя это так сильно тревожит, спроси об этом у папы, когда мы спустимся.

— Он смешно разговаривает на жестовом языке, — рассмеялся Ромка.

Я улыбнулась вслед за сыном.

— Но он же попросил взять тебя планшет.