Секретарша для босса (СИ) - Кириленко Ирина

Та поджала губы и растерянно оглянулась на босса, ища в нём защиту от агрессии такого неожиданного народного ополчения.

- Агнесса Романовна, - начал Дмитрий Олегович вкрадчиво, - а скажите-ка нам, любезная, какие такие сомнительные «гонорары» Вы всем тут выписываете и что я Вам такое пикантное, всвязи с этим «поручал»?

- Не понимаю, о чём Вы, Дмитрий Олегович! Что здесь, вообще, происходит?

- На Ваши вопросы мы ответим позже… если дело дойдёт, - так же сдержанно перебил её босс, - Итак, я Вас слушаю!

- Вы о премии для секретарши? – удивилась главбух, - А я здесь причём? Сколько Вы мне сказали, столько я ей и выписала…

- Речь не о сумме!

- Да! – не выдержала и вклинилась Люсьена Антоновна, - Помнится, Вы ко мне лично пришли, дорогая, и пожаловались на обременительное поручение… Дескать, делать Вам, такой всей чистенькой и невинной, нечего, как только, как Вы сами сказали, «одноразовых шлюх» из предприятия выживать!

- Я такое сказала?! Любезная Люсьена Антоновна, Вы всё напутали! Я высказала только догадки, что премия странная…

- Ваши «догадки» мы всем плановым отделом в подробностях слушали! – присоединилась к беседе Елизавета.

- Куда ещё Вы свои «догадки» и с какой целью снесли? – так же сдержанно-вкрадчиво перебил пламенную речь Лизаветы Дмитрий Олегович.

Агнесса Романовна, сообразив, что, кажется, дело пахнет керосином, приняла решение, что сейчас для неё выгоднее молчать. Она упрямо сжала губы и с ненавистью посмотрела, почему-то, на Дениса.

- И, кстати! – спохватился босс, теряя терпение, - Мне вот сейчас доложили, что свадьба у нас с Вами, дражайшая, на носу! Или, как минимум, плановое ежедневное… сношение… в моём кабинете?.. Я, как-то, даже оказался не в курсе! Не проясните детали?

- Какое «сношение»?! – не выдержав обета молчания, взвизгнула Агнесса, - Коллектив сплетников и черноротых!..

- Да-да, мы всё сами придумали и Вас, бедную оклеветали! – съязвила Елизавета.

- И что за странная такая текучка у меня в бухгалтерии, - продолжил сыпать вопросами Дмитрий Олегович, - Всё никак под себя подчинённых не подберёте? Для комфортной работы…

- Я что виновата, что к нам только дуры приходят?!..

- Ну вот что, - Дмитрия Олеговича утомил этот цирк, - Сегодня в четыре – общее собрание коллектива. Елизавета, будьте добры оповестить все отделы! Я, в качестве разогрева публики, хотел бы сказать пару слов о своей личной вине перед людьми… А главным и единственным пунктом программы – соло главбуха…

Дмитрий Олегович смерил брезгливым взглядом Горгону и снова продолжил, останавливая жестом открывшую, было, рот Елизавету.

- … Наша уважаемая Агнесса Романовна страстно желает принести извинения всем, кому нахамила и кого оболгала. А также прояснит пару вопросов и про премию и нелепые додумки насчёт Марии Валентиновны, и про нашу с ней, Агнессой Романовной, интимную близость и сексуально-окрашенное доверие, из-за которых люди боялись ко мне приходить и высказывать претензии и жалобы…

Агнесса вздыбилась и зло прошипела:

- Размечтались!

- А если она вдруг застесняется или что-то забудет, - перебил её босс, - То будет уволена не по собственному, как собиралась, а по статье: за халатность и многочисленные злоупотребления! А что Вы думали, Агнесса Романовна?! Конфиденциальность в вопросах зарплаты и прочих индивидуальных выплат, пока никто не отменял! И это мы ещё ревизию в бумагах не проводили…

Агнесса вся побелела и сникла. Шикарный выбор: публичное унижение или уход с «волчьим билетом» и пятном на всю жизнь. Проверок она не боялась – во-первых, в этих вопросах она была почти что чиста, а во-вторых, всё-таки, она была очень хорошим бухгалтером, чтоб её мелкие «огрехи» мог кто-то найти…

ГЛАВА 28.

Дверь в приёмную нерешительно отворилась, и взору всех присутствующих предстала странная и довольно жалкая картина: мокрая, дрожащая и с клацающими дробью зубами Мария Валентиновна стояла на пороге, обняв себя руками – пытаясь хоть немного сдержать колотившую её дрожь.

Она недоумённым взглядом окинула всех присутствующих и нерешительно спросила кого-то поверх голов:

- Я в-войду?..

Хорошие и сердобольные дамы ахнули, а те, дамы, что «не очень», презрительно сжали искусанные губы и, пользуясь всеобщей заминкой, пулей выскочили из помещения.

На уход Горгоны никто, конечно, не обратил внимания. У неё сейчас важное дело – к концерту готовиться да слова подбирать. Постараться придётся основательно, потому, как, наверняка, предполагался аншлаг. Так что, удерживать её никто и не подумал.

Дмитрий Олегович очнулся первым и, расталкивая «соратников», ринулся вперёд, приобнял девушку за плечи и осторожно повёл в свой кабинет, шикнув остолбеневшей публике, чтоб расходились…

Первым делом он затолкал её в ванную, настроил душ и потребовал, чтоб она основательно согрелась под горячими струями. Маша безвольно попыталась трясущимися руками расстегнуть пиджак, но маленькие пуговки всё время выскальзывали из озябших пальцев и подчиняться отказывались наотрез.

«Вот горе ты моё луковое!» – вздохнул мужчина и взял это дело на себя. Девушка промокла насквозь. Её хрупкое тельце было ледяным, а глаза испуганными и виноватыми.

- Я, к-кажется, немного переборщила, - заикаясь пробормотала она, поворачиваясь, когда босс расстёгивал её юбку.

- А какого эффекта ты пыталась добиться? – недоумённо пробормотал Дмитрий, стягивая прилипшие к коже колготки.

- П-простыть хотела…

- Интересно, зачем?

- Чтоб ср-разу на больничный уйти…

- И меня больше не видеть? – скрипнул зубами Дмитрий, - Давай, моя хорошая, бельё сама снимешь, а я тебе что-нибудь из одежды подберу. Грейся!

Он вышел из ванной и кинулся к шкафу. Вот, угораздило же его таким огромным-то вырасти! Он критично осмотрел свой гардероб, выбрал голубую рубашку и пару чёрных носков. К сожалению, его брюки девушке явно не подойдут.

Если только впихнуть её целиком в одну штанину и представить, что это - «маленькое чёрное платье. Спецзаказ.». Просто один из сиамских близнецов, для которых шилась эта «классическая пара», временно куда-то отлучился.

Он прислушался к шуму воды за дверью и нерешительно вошёл, положив рубашку на столешницу умывальника. В кабинке угадывалось обнажённое девичье тело. Дмитрий Олегович застыл, не имея сил отвернуться, нервно сглотнул и, прокашлявшись, извиняющимся голосом сказал:

- Машунь! Я тут рубашку положил. Её наденешь. А потом я тебя ещё в плед заверну…

Маша что-то невразумительное всхлипнула и мужчина поспешил выйти.

Всё это его вина! Довёл девчонку, практически, до самоубийства, идиот! Ещё и совести хватает стоять и пялиться! Гад он распоследний, вот что! Иди теперь ей объясняй, что он «не хотел», «не думал» и «не собирался»… скотина…

Дмитрий Олегович прошёл к бару и щедро плеснул в стакан для Маши виски. Постоял, подумал, оглянулся на дверь ванной. В горле застрял совершенно непроглатываемый ком, а в брюках у кого-то явно стало очень тесно.

- Ч-ч-чёрт! – выругался мужчина и, не раздумывая, сам махнул, предназначавшуюся для секретарши порцию.

Минут через десять шум воды в ванной стих, и Дмитрий Олегович заметался по кабинету, ища для себя подходящее место и позу, «чтобы принять».

Он сначала «примерил» собственное кресло, которое тут же отверг, предположив, что «подавляй и властвуй» сейчас, ну, совершенно не в тему. По очереди посидел на обоих гостевых стульях и даже попробовал пристроиться на столе нога на ногу и сцепив руки на колене – вроде как непринуждённо и ненавязчиво изображая «всего лишь друга», с которым легко.

Но, к сожалению, изобразить получилось только взвинченного идиота с нервным тиком и взбунтовавшейся ширинкой. Пытаясь поменять позу и расцепить переплетённые друг с другом ноги, мужчина запутался в конечностях и с грохотом свалился с «непринуждённого» насеста, разметав вокруг себя не вовремя подвернувшиеся стулья.