Странное пари (СИ) - Кириленко Ирина
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Странное пари (СИ) - Кириленко Ирина краткое содержание
Ей около 30-ти и она всегда считала, что хорошо понимает чувства людей и мотивы их поступков. Но не когда дело коснулось этого самовлюблённого хама.
Ему под 50-т и он всегда считал себя исключительно умным и волевым человеком. Но не когда дело коснулось этой наглой и беспардонной выскочки.
В пылу ссоры герои необдуманно заключают странное пари, которое каждый из них, поостыв, оценил, как абсолютно нелепое.
Но пари есть пари…
Странное пари (СИ) читать онлайн бесплатно
Странное пари
Кириленко Ирина
ПРОЛОГ.
— Давайте оговорим точные условия! — вклинился в перепалку ректор
— Отлично! — подхватила девушка, — условия следующие: если профессор Грэг до этого Рождества не влюбится в меня, я увольняюсь, — Александр презрительно хмыкнул.
— Какие характеристики вкладываем в слово «влюбится»? — тут же продолжил тему дядя Ден.
— Обычные. Ну, там, сердце бешено стучит, колени подгибаются, эмоциональные скачки от заоблачной эйфории до чёрного отчаянья…
— И это всё, от любви к Вам? — внезапно развеселился Александр. — Мне даже неинтересно знать, что будет… хм… в противном случае…
— Прошу Вас озвучить чётко «противный случай», — с какой-то весёлой злостью вставила Мари, — Ваш друг, вон, все точные формулировки записывает. Чтоб было не подкопаться.
— Что будет, если профессор этой школы Александр Грэг ВДРУГ влюбится в самоуверенную вертихвостку с улицы — в мисс Мари?
— Да, — снова вклинился ректор, — как мы узнаем, что он нам не соврёт о своих чувствах…
— Это просто. Тогда на Рождественском обеде вышеупомянутый профессор встанет и перед всей школой объяснится мне в любви. В противном случае, я буду признана проигравшей и навсегда покину этот дом…
— Логично, — радостно закивал Денис, — Грэг, ты готов? Предвкушаю весёлое Рождество! Пожмите друг другу руки, дети мои! Пари вступает в силу!
ГЛАВА 1.
Лил проливной августовский дождь. Как будто небеса разверзлись и щедро опрокинули на землю всю ту воду, которую неделями бережно накапливали. Редкие прохожие спешили поскорее укрыться в машинах, домах, в редких в этой части города барах и кафе.
Как раз в одном из таких кафешек у самого окна сидели двое: симпатичная брюнетка лет тридцати в лёгком деловом костюмчике и строгой белой блузке, застёгнутой на все пуговицы, и её собеседник: солидный пожилой мужчина в дорогом тёмном костюме и с не погодам живыми ярко-голубыми глазами.
Они составляли странную пару, но по всему было видно, что отношения их тёплые, возможно, даже близко-родственные. Мужчина бережно держал девушку за изящную кисть руки и явно пытался на что-то уговорить.
— Ну, Мари, послушай, я же тебе объясняю: мы заинтересованы в тебе гораздо больше, чем ты в нас. Поэтому, о каком-то дипломе или специальном опыте работы не может быть и речи! У тебя дар, девочка. И мне не нужны официальные подтверждения того, что итак всем очевидно.
— Но ведь родителям наверняка небезынтересно будет узнать, что их детям преподаёт «профессор» без соответствующего опыта и образования! Это же не просто обычная школа! Это дорогой частный интернат для одарённых детей! У вас, поди, обучение за семестр стоит больше, чем моя квартира, машина и душа в придачу. Вы не боитесь родительского бунта, дядя Ден?
— Твой предмет не будет обязательным в программе, не будет никаких экзаменов и тестов. Просто факультатив со свободным посещением. Мари, детка, пойми: у нас очень специфические дети. Очень талантливые, даже, иногда, гениальные, но очень одинокие. Они восемь лет тут у нас общаются только с себе подобными и с не менее талантливыми учителями. А, когда выходят в мир, оказываются абсолютно неподготовленными к сосуществованию рядом с обычными людьми.
— Но я-то здесь причём? Как экземпляр для ознакомления: «человек среднестатистический» и пусть ко мне привыкают? Чтоб «на воле» уже точно знали, с чем именно столкнутся?
— Как же с тобой тяжело, Мари! Вылитый отец! Такая же упрямица! Ты, девочка, уникум. Просто никто тебе об этом, почему-то, не говорил. Скажи-ка мне, детка, в твоей уже почти тридцатилетней жизни хоть раз случалось, чтобы кто-то, хоть один человек, из тех, с кем ты общалась, хоть раз накричал на тебя… не знаю… выразил хоть намёк на недовольство. Я уже не говорю о банальной к тебе неприязни! Хоть кто-то?
— Да я, как-то, не обращала внимания…
— Зато я обращал! И потому отвечу: никто и никогда! Тебе не кажется странным, что у тебя нет и никогда не было врагов, недоброжелателей, школьных завистливых «подружек», или, хотя бы, ворчливых соседей, наконец? Разве не удивительно, что тебя все всегда любят?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Мне просто всю жизнь очень везёт на хороших людей вокруг!
— Это людям вокруг везёт на хорошую тебя! Вот я и хочу, чтоб ты на своих занятиях, если и не научила наших студентов так же, как ты, «чувствовать» других людей и понимать самого себя, то, хотя бы, подготовила их к общению с очень разными людьми в жизни. Они ж у нас, как тепличные орхидеи, которых сразу после выпуска выбрасывают на мороз…
— Но, как понимаю, они из обеспеченных и, даже, состоятельных семей! Никому из них итак не придётся в жизни толкаться в очередях, лебезить перед соцработником или общаться со скандальными соседями!
— Во первых, далеко не все. К счастью у нас в интернате к не всегда талантливым богатым детишкам прилагаются два-три по-настоящему одарённых ребёнка из обычной семьи. Думай, прежде всего, о них! В своей социальной среде эти дети уже чужие, а в более высоком обществе — ещё не свои. Помоги им, девочка! В память о твоём отце, и моём лучшем друге. Он бы точно нашёл те слова, которые бы ты готова была услышать…
— Ну, хорошо, дядя Ден. Давайте поступим так: я попробую. А если окажется, что детям мои занятия неинтересны, или, если их родители будут против, тогда я просто уволюсь и мы закроем эту тему с сомнительными школьными предметами и с, не менее сомнительными, профессорами.
— Я согласен! Но я почти уверен, что тебе самой понравится. Про детей я даже не говорю! А общаться с недовольными родителями мы, самое простое, выпустим тебя. Ты их быстро перетянешь на нашу сторону!
Мужчина радостно рассмеялся и довольный откинулся на спинку стула. Девушка же опустила задумчивый взгляд на так и нетронутое пирожное, тяжело вздохнула и, как будто, наконец, приняв какое-то решение, вскинула голову и широко улыбнулась.
ГЛАВА 2.
Паровоз в последний раз печально фыркнул, дёрнулся и полностью остановился. У единственной пассажирки последнего вагона, вышедшей на пустую платформу, создалось впечатление, что поезд остановился где-то в глухой степи. Конечно, нельзя было сказать наверняка: всё-таки уже порядком стемнело. Но была некая уверенность, что, кроме пары домишек у самого железнодорожного полотна, вероятно, принадлежавшим работникам станции, дальше на много километров простиралась голая пустая долина.
Мари подхватила свой чемоданчик и двинулась к ступенькам, выходящим прямо на грунтовую дорогу. Невдалеке был припаркован лишь один-единственный автомобиль, сиротливо прижавшийся к обочине.
Водительская дверца машины открылась и из неё вышел высокий господин в чёрном строгом сюртуке и чёрных же брюках. Цепкий пронзительный взгляд господина в чёрном выхватил из окружающих сумерек хрупкую фигурку девушки и внимательно осмотрел её с головы до пят.
Мари поёжилась. Было ощущение, что человек остался очень недоволен увиденным. Его нельзя было назвать красавцем в полном смысле этого слова, но внешность его была, поистине, эффектной: вороного крыла вьющиеся волосы были небрежно отброшены назад и только одна непослушная прядка, того и гляди, норовила упасть на лицо, крупный крючковатый нос напоминал клюв какой-то хищной птицы — орла или коршуна, высокие скулы, крупный подбородок и плотно сжатые узкие губы. Но главным «достоянием» лица, конечно, были глаза: тёмные и глубокие, как самая чёрная безлунная ночь, таящая в себе что-то страшное и необузданное. Они мерцали в темноте и было ощущение, что мужчина одним взглядом, силой мысли способен пригвоздить тебя к месту. И ты, что важно, безропотно послушаешься. Ибо, нет силы, способной противостоять этим холодным и пронзительным глазам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Девушки снова поёжилась, будто от холода, потом взяла себя в руки и решительно шагнула к мужчине.
— Добрый вечер, — звонко произнесла она, усмехнувшись, — А Вы, наверное, и есть тот самый «замечательный Грэг»? А я Мари. Мне очень приятно.