Трофей (СИ) - Кистяева Марина

Вторая попытка снова не удалась.

Зато Глеб поймал и другую её ладонь, соединил их вместе, заключил в свои руки, поднёс к лицу и начал дуть, согревая.

Теплое облачко касалось кожи, вызывая легкие мурашки. Мила не могла видеть себя со стороны, но она чувствовала, как распахиваются её глаза, превращаясь в два омута.

Что творит Алашеев? Это же… Это же…

Все мысли оборвались в голове, затерялись.

- Замерзла, глупенькая. Почему в машину к Кариму не села?

Его тон изменился до неузнаваемости. В нем появилась пугающая до колик теплота. Казалось бы, у Милы никоим образом от проявления человеческой заботы не должен был появиться страх, а внизу живота скрутить. Где Глеб Алашеев, про которого столько разговоров, и где сострадание, сопереживание? Почему-то сразу возникало ощущение, что и за проявление человечности с ним надо рассчитываться? Возможно, она накрутила себя до невероятных масштабов. Тахикардия тоже не добавляла уверенности и спокойствия.

- Надо было?

- Да. И по приезду дам тебе новый телефон со своим номером. Будешь звонить мне, а не Марку.

Его руки сжали её ладони чуть сильнее. Потянули ещё выше, и он коснулся их губами. Мила задрожала, задышала чаще. Несколько раз моргнула – это не наваждение? Реальность? То, что происходил в её комнате? С ней…

- Но…

- Перестань спорить, Принцесса.

Она облизнула пересохшие, искусанные губы. Она уже ранее пришла к выводу, что не время показывать характер. Да и есть ли он у неё – тоже спорный вопрос.

- Я… вещи соберу.

Пауза, взятая его прикосновениями, затягивалась. Мила не могла больше находиться вблизи с этим мужчиной, что одновременно продолжал подавлять её и вызывал жар вместе с давлением в груди. Из-за того, что произошла резкая температурная смена – с холода и дождя она попала в теплое помещение, соски напряглись и дерзко натянули халат. Мила даже легкое покалывание в них ощущала.

- Бери только самое необходимое. То, без чего ты не сможешь. Что любишь. Шмот… вещи и косметику купим.

Он не спеша разжал её ладони, и Мила поспешно спрятала их за спиной.

Её жест не укрылся от Глеба, и он предупреждающе покачал головой.

Мила не знала, куда отнести его предупреждение. Мысленно махнула на него рукой, развернулась и поспешила к гардеробной.

Собираться предстояло в компании мужчины. Невеселая перспектива.

Но выбора ей не предоставили.

ГЛАВА 11

Мила слушала спокойный голос Глеба, отдающего приказы, и пила горячий чай с лимоном. Заболеть не хотелось, но и унять дрожь, что продолжала её беспокоить, не получалось. Вроде бы и оделась тепло: джинсы и свитер, даже носки, и всё равно мерзла. Наверное, нервное.

Её жизнь взяла слишком крутые обороты, к которым Мила оказалась совершенно не готова.

Да и за отца она беспокоилась.

Ей удалось спросить у Марка, что они с ним сделали.

- Ничего, солнце. Сейчас приедет врач, прокапает его.

- А он дастся?

- Куда нахер денется.

Мила немного удивилась резкости Марка. Парень тоже устал. У них не было возможности поговорить эти дни. Хотя у неё к нему тоже нашлись бы вопросы.

Страх и ощущение неотвратимости пришло потом. Когда она села в машину к Алашееву, и его терпкий парфюм снова коснулся её обоняния.

Она уезжала из родного дома! С вещами.

Это… оказалось страшно.

Можно сотню раз мысленно прокручивать в голове план побега, планировать жизнь вне родных стен и думать-размышлять, какая ты самостоятельная, и как всё будет круто. Реальность била жестоко и расставляла все точки над «i». А ещё очень хотелось, чтобы пожалели.

Мила сидела в машине, стараясь не подавать вида, как её скручивает от нестерпимой потребности снова прорыдаться. Но кому она нужна? Надо было ехать в машине с Марком.

- Вещи особо не разбирай. Завтра переедем.

Слова Алашеева сильно удивили её.

- Эта же квартира Тойских, да?

- Да.

Мужчина недовольно поджал губы и, достав телефон, сделал вызов, после чего повернулся к Миле спиной и вышел на большой балкон. Понятно, разговор не для её ушей. Хотя она и сама не стала бы прислушиваться. Дела Алашеева её не интересовали.

Мила посмотрела на чемодан и дорожную сумку. А мольберты свои она не взяла… Краски тоже. В глазах снова зажгло от подступивших слез, и, чтобы вновь позорно не расплакаться, Мила прошла на кухню. Говорят, чай успокаивает. Вот она и проверит.

Ей нравилась планировка кухни. Большая, светлая, с шикарным видом через панорамное окно, за которым располагалась ещё одна терраса. Тоже застекленная. На неё Мила и вышла. Села в плетеное кресло, подтянула ноги к груди, охватила кружку обеими ладонями и устремила взгляд в никуда.

Ничего… Этот день просто надо пережить. Такое бывает.

Она не слышала, как к ней присоединился Глеб, скорее, почувствовала его присутствие рядом. Подобного мужчину нельзя игнорировать, как бы ни хотелось.

- Твои художественные принадлежности соберут, не переживай за них.

- О… Спасибо, - Мила растерянно моргнула. Она не думала, что он побеспокоится о них.

- Нам сейчас подберут дом.

Девушка нахмурилась и всё же посмотрела на мужчину.

Тот прошёл к поручню террасы и взялся за него обеими руками. Стоял он к Миле боком, и та невольно задержала на мужчине взгляд. Вернее, на его руках. Сильные предплечья с немного вздутыми венами, красивые кисти, не менее сильные пальцы. Черный кожаный браслет дополнял образ.

Что-то было в облике Глеба притягивающее. На уровне животных инстинктов. Наверное, в природе подобным образом происходит влечение между самкой и самцом. Притяжение, желание размножаться с тем, кто ведет стаю.

Но они не животные.

Любоваться Алашеевым - это как замереть перед клеткой с тигром. Да, восхищает, удивляет, поражает. Посмотреть чуть меньше минуты и следовать дальнейшим путем, не задерживаясь более, иначе привлечешь внимание хищника.

Она неразумное дитя, которое он взял под своё крыло. Не более. Повозится и…

Стоп.

Он что, сказал: «нам дом»?

Нам?..

- Успокоилась? Больше не холодно?

Вопросы Глеба доносились до восприятия Милы сквозь пелену.

- Да, - машинально ответила она, поджимая ноги сильнее и вцепившись в кружку, как в последний оплот спокойствия и некой защиты.

Мужчина громко вздохнул и повернулся к ней.

Она оказалась права – её внимание слишком долго было приковано хищнику.

Темные глаза сфокусировались на ней, заставляя занервничать и почувствовать себя без вины виноватой.

А уж когда он сделал шаг в её сторону, пальцы на ногах поджались самопроизвольно. Терраса была достаточно свободной: пара кресел, диван, столик, три кадушки с цветами, вышитый вручную ковер с замысловатыми символами. Панорамные стекла давали много света и зрительно увеличивали пространство помещения. Но оно неумолимо сокращалось по мере того, как Глеб приближался.

На его лице не дрогнул ни один мускул, полная нечитабельность эмоций. Ни улыбки - ничего, чтобы как-то приободрить Милу и вселить в неё уверенность, которой и так практически не осталось на сегодняшний день. Завтра она вернется - Мила это знала потому, что уже сталкивалась с нечто подобным, но сегодня… Сегодня было тяжко.

Глеб подошёл к креслу, на котором она сидела, опустился на корточки и положил ладони на подлокотники, таким образом, лишив Милу возможности встать и уйти. Он заключил её в плен.

- Я не знаю, на что ты надеешься.

Его слова резанули по нервам, заставив Милу сглотнуть вставший в горле ком.

Она не нашлась, что ответить, поэтому промолчала.

- Ты не слышишь меня, Милослава. Возможно, боишься… Не доверяешь. Ты неопытна и молода. Но ты теперь моя женщина. Я ненавижу ложь. Не лги мне, Принцесса. Никогда.

Он поднял одну руку и дотронулся до щеки Милы. Хорошо, что ей удалось побороть первый порыв и не дернуться назад. Глеб мог бы счесть подобное поведение оскорблением. Ссориться с ним сейчас неразумно. Ох, как неразумно…