Я тебя не хотела (СИ) - Малиновская Маша
Всё. Броня моя с треском развалилась, и я, вскипев, вскочила со стула. Метнулась в гостиную, схватила Ромины вещи в охапку и, прибежав обратно, швырнула ему прямо в наглую рожу.
— Подрывайся и дуй отсюда, сексолог хренов! Достал ты меня! За своим инструментом следи, куда и как его запихиваешь!
Захотелось стукнуть наглеца да побольнее, но он бы и не дался. Вырос вдруг резко стеной передо мной, а потом схватил за руки, которыми я только что швырнула ему в лицо дизайнерские шмотки, размазав по столу омлет и перевернув кофе, скрутил и прижал спиной к себе.
— Тише, кошка дикая! Ты прям огнище, Анька! Только себя не подпали.
И тут, наверное, я как-то неудачно оступилась, что надавила пяткой прямо на мизинец на ноге Должанову, он охнул, покачнулся, тоже оступился, да так мы и рухнули вдвоём на пол, снеся остатки завтрака себе же на голову.
«Только не кровь!» — вспыхнуло в мозгу, когда я увидела, как осколок тарелки рассёк Роману бровь, а потом свет померк. Да, я до чёртиков боюсь одного только вида крови.
26
Сначала вернулись звуки, а потом и зрение. Когда я открыла глаза, всё сначала было размытым, но уже спустя пару мгновений стало обретать более чёткие очертания. И оказались эти очертания не самыми долгожданными.
Роман смотрел мне в лицо озабочено, даже испугано, придерживая у брови сложенное полотенце. Отлично, теперь его, испачканное, только выбросить.
— Эй, ты жива, Ирландо? — второй рукой Должанов приложил к моему лбу что-то мокрое. — Сколько пальцев?
Тело всё ещё не слушалось, постепенно выныривая из обморока, но всё же я нашла силы и отвела руку Романа, тыкающего мне то два, то три пальца. Раздражает только.
Я с трудом села, не приняв руку Должанова, уперлась ладонями в колени и опустила голову, пытаясь прийти в себя окончательно.
— Тошнит? — участливо спросил Рома.
— Немного.
— Ты что, крови боишься?
— Ну типа того.
— А как же…
Если он сейчас спросит про месячные, я его ударю. Соберу последние силы и точно ударю.
— … в детстве разве коленки не разбивала? Или ты за книжками всю жизнь просидела?
Ничего не ответив, я встала и, пошатываясь, направилась в ванную, желая по выходу оттуда не увидеть у себя дома нежданного гостя.
Но судьба не оказалась так благосклонна и, вернувшись, я обнаружила Должанова на диване перед включенным телевизором. Он развалился, закинув руки за голову и безмятежно смотрел какую-то передачу.
— Ань, а ты знала, что фенек — самая мелкая лисица, которая весит всего полтора килограмма, может издавать звуки громче всех остальных видов? Рыжая крикливая мелочь.
Ха-ха. Очень смешно, Роман Игоревич.
— Ром, тебе не пора?
Он вдруг резко сел, нажал на пульт, выключив телевизор, и посмотрел так, будто я сейчас полнейшую глупость сморозила.
— В каком смысле пора? Ты меня затащила к себе обманным путём, когда я был беззащитен и лишён свободы выбора. Потом избила, нанеся почти смертельную рану. Хочешь покажу? — он угрожающе пошевелил рукой, которой прижимал полотенце.
— Нет! — я спешно отвернулась, ощутив, как кровь отлила от лица. Второй раз, когда это уже не так неожиданно, я в обморок вряд ли грохнусь, но подташнивать будет.
— А теперь израненного хочешь выставить на улицу? Я потерял слишком много крови, Ань, так что не бери грех на душу. Лучше чаю сделай, раз уж в медсестричку нам не сыграть. А я тебе, между прочим, искусственное дыхание делал.
И Должанов опять завалился на диван и врубил телевизор, а я спохватилась и прижала ладонь к губам. Он же пошутил, да?
Блин, с подобным я ещё не сталкивалась. И что делать, тоже не знала. Поэтому просто махнула на него рукой. Пусть сидит, рано или поздно заторопится к какой-нибудь детке и свалит. А у меня ремонт, мне некогда прохлаждаться.
Сегодня мне надо было обязательно закончить оклейку обоев. За предыдущие два вечера я успела лишь расправиться с одной стеной, где окно, так что работы много.
Я проверила консистенцию клея, долила немного воды и развернула рулон обоев по полу, чтобы отмерить лист нужной длины. Когда с делением было покончено, приступила к подготовке стены. Закончив и с этим, взяла отрезанный лист и влезла на стул, подтягивая край под потолочный плинтус.
Обои были тяжёлые, и руки быстро уставали, а у меня никак не получалось пустить ровно отрез в стык. Хоть плач.
— Думаю, стену напротив окна можно оклеить в чуть более светлый тон. Это немного расширит комнату визуально, — послышалось сзади.
— Ага. Только играться мне с этим уже некогда, так что и так сойдёт.
Лист снова как зачарованный пошёл вкосую, и я обречённо простонала. Как ни высчитывай, всё равно всё криво получается, потому что стены неровные. Складывается впечатление, что дом строили на пьяный глаз.
— Отойди, женщина, — Роман подошёл вплотную, а потом обхватил меня за ноги руками и поставил на пол, заставив вскрикнуть от неожиданности и возмущения.
— Ты что творишь?
— Спасаю эту бедную комнату от супер-ремонтников.
Должанов отобрал у меня лист и уставился на него.
— Можно подумать, ты когда-нибудь делал ремонт.
— Сам — нет, но мне было интересно, как это делают на объекте, — Роман продолжал пялиться на обойный отрез, а потом положил его на пол, взял этикетку от рулона и стал её изучать. — Ань, это флизелиновые обои, тут написано, что на них клей наносить не надо, только на стену. Вот они у тебя и ползут. Давай новый лист, а этот пусть сохнет.
Я пожала плечами и достала новый запечатанный рулон. От помощи отказываться не стану, даже если она от Должанова. Скорее всего он сейчас утомится через пару минут и сам сольётся.
Но, на удивление, Роман не слился. Он детально изучил инструкцию, на что у меня не хватило терпения и желания. Я решила, что и так справлюсь, ведь что там делать — клеем намазал да на стену прилепил. Потом мы отмерили нужные куски, нанесли клей на стену. Рома влез на стул и состыковал верх, а я придерживала лист внизу. Так дело пошло куда быстрее и качественнее. Швы легли ровно, состыковавшись миллиметр в миллиметр. Мне, конечно, было не особо комфортно, что Должанов торчал перед моим носом на стуле в одних трусах, так что пришлось выдать ему дедовы шорты. Та ещё картина была, мне так и хотелось время от времени прыснуть от смеха.
За пару часов, разговаривая в основном о работе, мы закончили клеить обои во всей комнате, Рома даже розетки мне обратно прикрутил и выключатель новый установил. Честно признаться, я и не думала, что он умеет всё это. Должанов всегда казался мне сытым довольным мажорчиком, который в хозяйстве полный ноль, и всё, что его интересует — гулянки и тусовки. Открытием для меня стало его отношение к работе, но ведь если у твоей семьи такие ресурсы, то можно досконально изучить дело, которое нравится.
Однако, оказалось, что не такой уж и беспомощный мой босс. Сейчас, сидя в кухне за столом, я с интересом рассматривала его, с аппетитом поглощающего борщ. Обычный такой, без изысков и ресторанного флёра, с ложкой сметаны и куском самого обычного хлеба из ларька за углом.
Конечно, Рома не смог удержаться, и несколько раз в течение дня ввернул свои скабрезные шуточки, но старалась не обращать внимания. И даже в благодарность за помощь отутюжила его брюки, чтобы хоть на человека был похож. А то и правда, даже в такси стыдно сесть. Он же вчера спать в них завалился.
День пролетел в итоге незаметно, и уже ближе к пяти, когда начало темнеть, Должанов засобирался домой.
— Ань, позвони мне, а то утром где-то телефон задевал, — попросил, обуваясь уже.
Я вспомнила, что вчера ответила на звонок на его телефоне, и решила рассказать.
— Рома, там вчера тебе девушка твоя звонила, а я по глупости ответила, подумала, что вдруг родители волнуются. Теперь у тебя проблемы возникнут?
— Ань, ну во-первых, мои родители помнят, что мне двадцать пять, поэтому не станут звонить ночью, чтобы выяснить, почему я дома не ночую. Я и не живу с ними, вообще-то. А во-вторых, у меня нет девушки, кто бы там не звонил.
