Кэтрин Ли - Бунтарь без невесты
— Ты приглашаешь меня присоединиться к тебе? — Он продемонстрировал свою коронную дьявольскую улыбку, но сейчас в ней не было обычной издевки.
Промокнув до нитки, она не сумела достойно ответить на его предложение, что Челси посчитала бы обязательным. Замороженными губами достойно не ответишь, а вот улыбнуться — можно.
Кроме того, она не собиралась спорить в этот момент. Единственное, чего ей сейчас хотелось, так это поскорее прижаться к теплому Дэймону.
Не колеблясь, она забралась на сиденье и крепко обняла его.
Глава седьмая
Дэймон постарался припарковаться как можно ближе к крыльцу, но ветер заносил капли даже под навес. Обхватив Тею за талию, он помог ей слезть с мотоцикла. Они взбежали по ступенькам, и, обернувшись, увидели, как проливной дождь стучит по земле и мотоциклу.
Тея непроизвольно прижалась к Дэймону, наслаждаясь прикосновением теплой руки к ее талии, силой мужского тела. Но очень скоро она вернулась в обычное свое состояние. Чувство свободы не могло долго владеть ею здесь, на крыльце тетиного дома.
Вздохнув, Тея отодвинулась от Дэймона, уже тоскуя по их дикой поездке и вместе с тем понимая, что острые ощущения хороши в меру. Кроме того, было слишком холодно.
Дэймон повернулся, чтобы открыть дверь.
— Тебе сейчас нужно что-нибудь сухое и теплое.
— Теплое и мокрое, — поправила она его, — горячий душ, например. — Она еще раз посмотрела на улицу. — Тебе лучше зайти и обсохнуть, Дэймон. Не ехать же в такую погоду.
— Можно и не ехать, только сомневаюсь, что у тебя найдется что-нибудь сухое для меня.
Оглядев его широкие плечи, Тея вынуждена была согласиться.
— Как насчет полотенца?
— Пожалуй. — В холле он усадил ее на скамейку и стянул мокрые ботинки. Когда она уже поднималась по ступенькам, он направился в кухню.
— Кофе будешь? — предложил он.
— Звучит заманчиво. Знаешь, где все стоит?
Дэймон приподнял бровь.
— Даже лучше, чем ты.
Он явно чувствовал себя здесь дома. Почему-то это показалось ей таким же приятным и уютным, как урчание двигателя мотоцикла. Но в то же время возникло ощущение, что езда на мотоцикле, пожалуй, менее рискованна.
— Я принесу тебе полотенце. — И она поспешила наверх.
Тея выбрала самое большое и пушистое полотенце из тех, которые нашла в бельевом шкафу. Подойдя к перилам, чтобы сбросить его, она увидела, что Дэймон уже успел снять рубашку. У Теи даже дыхание перехватило, и она застыла с полотенцем в руке.
Мужчина, стоявший внизу в холле, был прекрасен. В тусклом освещении тени подчеркивали его грудные мышцы и плоский живот. Черные волосы и мокрые черные джинсы, прилипшие к длинным ногам, контрастировали с бронзовой кожей, казавшейся шелковистой. Тея почувствовала, как ее босые ноги сами собой приближаются к лестнице, словно спеша дать ей возможность проверить мягкость кожи Дэймона на ощупь.
Тряхнув головой, Тея отогнала от себя эти мысли и сбросила ему полотенце. Черт, что одна поездка на мотоцикле сделала с ее мозгами?
Она направилась в сторону Дориной комнаты и остановилась. Господи, ведь она не может войти туда. Да, сегодня весь день пошел наперекосяк.
— Дэймон, — позвала она, — ты не мог бы?..
Не попросить ли его надеть рубашку, прежде чем он поднимется к ней? Холодную, мокрую рубашку, которая стала такой только из-за того, что она, Тея, была в его куртке? Разумеется, нельзя даже заикаться об этом.
— Не мог бы я что? — отозвался снизу Дэймон.
— Мышь-то все еще там, — жалобно проговорила Тея.
Сначала раздался его смех и только потом звук шагов.
— А ты проверила? — спросил он, выйдя в холл.
— Проверила? — не поняла Тея.
— Я спрашиваю, проверила ли ты, может быть, ее там уже нет.
Он изогнул брови в манере Дракулы, очевидно, чтобы напугать ее. Но Тея почти не обратила на это внимание. Сейчас, когда он стоял так близко от нее, что можно было ощущать тепло его тела, она с трудом дышала. Возьми себя в руки, предостерегла она себя, делая шаг назад.
— Может, они покончили с ней после того, как ты ушла. Сожрали целиком это…
— Дэймон! — одернула она, а когда он повернулся к ней спиной, испустила крик изумления.
Спину его украшала выполненная различными оттенками черного огромная татуировка, изображавшая стоящего в свирепой позе медведя гризли. Передние лапы вытянуты, когти выпущены, зубы оскалены. Под рисунком было что-то написано, но такими мелкими буквами, что Tee пришлось наклониться, чтобы разобрать слова «Раннинг Бэа» note 3.
— Ой… это же твое имя.
— Одно из них. — Дэймон повернулся к ней лицом. Ее пальцы скользнули по буквам, только сейчас она осознала, что положила руку ему на спину.
— В крови моей матери течет кровь индейцев племени «черноногих».
— Значит, это ее имя? — Губы Теи вели почти светскую беседу, а все мысли были заняты желанием снова прикоснуться к теплой мужской коже.
— Разумеется, не могло же оно принадлежать отцу, — в его голосе всегда звучало презрение, когда он говорил об отце. — Имя — это единственное, что досталось мне от нее.
— Неправда, Дэймон. Она дала тебе… — Тея не могла противиться своему желанию и все-таки дотронулась до его груди. Мускул тут же напрягся под ее прикосновением, давая ей понять, что она творит. Тея резко отдернула руку. — Она дала тебе то, чем ты не можешь не гордиться.
— О, конечно, я горжусь, Преббл. Чертовски горжусь. — Он поднял ее подбородок, но прикосновение было столь нежным, что она почти не почувствовала мозолистой кожи. Только тепло. — Мои предки были такими же бунтарями, как я.
— Не по всякому же поводу бунтовать.
Он пожал бронзовым плечом.
— Это заложено во мне, Преббл, — он ухмыльнулся. — А раз ты не готова смириться с тем, что внутри меня, лучше убери руки с моей наружной оболочки. — Он наклонился и добавил ей прямо в ухо: — Если, конечно, сможешь.
— Уверяю тебя, Дэймон, для меня это не проблема. — При этом Тея спрятала руки за спиной жестом маленького ребенка, которому запрещают дотрагиваться до чего-то, что ему хочется. Поспешно разжав руки, подбоченилась.
Дэймон смеялся, пока Тея не состроила свирепую мину, демонстрируя, что ее терпение на исходе. Тогда он развернулся и зашел в Дорину комнату.
Минуту спустя он показался на пороге, держа двумя пальцами хвост крошечного трупика.
— Как насчет прощального слова этой христианской душе?
Тея вбежала в комнату и с силой захлопнула дверь. Но даже толстый дуб не мог защитить ее от злорадного смеха.
