Николя Барро - Однажды вечером в Париже
Нагруженный мешками, я прошел пару шагов по улице Бонапарта, и тут зазвонил мой мобильник.
– Слушай, я потрясен, – сказал Робер. – Снимаю шляпу, мсье Боннар! Я всегда подозревал у тебя нераскрытый талант светского льва. Ты летишь со сверхзвуковой скоростью.
– И ты тоже, или я не прав? – сказал я. – Давно ли ты заделался читателем «Паризьен»?
– Да вот как только мой друг появился на первой странице сего достопочтенного издания! – Робер засмеялся, но как-то натянуто. – Правда, я не сразу узнал тебя на фотографии. Доводилось видеть твои снимки получше.
– Подстерегли и щелкнули. – Я усмехнулся, вспомнив свои вытаращенные глаза на той фотографии. – Папарацци не дремлют.
– И что теперь?
– Ничего. Был прекрасный вечер. После того мы вышли на улицу, выкурили по сигарете.
– Выкурили по сигарете – после того?
Я как наяву увидел осклабившуюся физиономию Робера. Он явно меня поддразнивал. Но я все же покраснел:
– Да. После того. После ужина. За которым последовал поистине сказочный час.
Робер вздохнул:
– Лишаешь друга последних иллюзий.
– Скорблю с тобой. А ты никогда не задумывался о том, что мог бы сделать карьеру в «Паризьен»? У тебя фантазия работает как раз в том направлении, которое у них там идет нарасхват.
– Сам знаю. – Робер принял мои слова за комплимент. – Но астрофизика мне все-таки больше по душе. В обед увидимся?
Я покачал головой:
– Нет, я занят. Позвоню тебе.
– О-о-о! Don’t call us, we call you[23]. Ты запел, как эти чертовы знаменитости.
Я засмеялся:
– Да, дружище. Я теперь, понимаешь ли, известная личность.
Клянусь, я просто пошутил, без всякой задней мысли. Но вечером в «Синема парадиз» я получил хороший урок.
– О мсье Боннар! Подумайте, нет, вы только подумайте, что творится! – воскликнула мадам Клеман, размахивая перед моим носом номером «Монд». – Из газеты приходили! Спрашивали вас. Хотят написать статью о «Синема парадиз». Вот карточка журналиста. Сказал, чтобы вы, как появитесь, сразу ему позвонили. А еще сказал, что от нашего старого кинотеатра он прямо-таки в восторге. Я его тут поводила, показала все, он очень внимательно все осмотрел. Какое волнующее событие! Теперь мы знамениты! – Она пригладила короткие седые волосы перед зеркалом в фойе и окинула себя довольным взглядом. – Бог мой! Непременно расскажу обо всем Габриэль… Солен Авриль и Ховард Галлоуэй в нашем кинотеатре!
Бог мой, и у меня в голове крутились те же слова. Должно быть, я колоссально недооценил скорость, с какой распространяется подобная информация. Во всяком случае, в «Синема парадиз» были уже неплохо осведомлены.
– Мсье Боннар, что же вы ничего не сказали нам о предстоящих съемках? – спросил Франсуа. Голос у него был спокойный, как всегда, и только потому, что он слегка поднял левую бровь, можно было догадаться, в каком он смятении.
Мой киномеханик, добряк и простая душа, принимает мир таким, какой он есть. Франсуа неколебимо спокоен, что бы ни стряслось. Вот и теперь он лишь вопросительно смотрел на меня, а мадам Клеман вполголоса все перебирала знакомых, прикидывая, кому непременно нужно сообщить наши потрясающие новости.
– Да я сам только на днях узнал, – сказал я, чувствуя себя немного виновато. – Собственно, все решилось только вечером в воскресенье. А сегодня я в любом случае поставил бы вас в известность. Но, видимо, газетчики меня опередили.
Я взглянул на визитную карточку. Журналист из «Монд», некий Анри Патисс, он нацарапал на карточке несколько слов – просил позвонить. Я наморщил лоб. Журналистами я был уже сыт по горло.
– А что именно интересовало этого господина? Если он насчет колец от Картье для помолвки, тут я ему ничем не смогу помочь.
– Кольца для помолвки? От Картье? – воскликнула мадам Клеман. – Мсье Боннар! Что это значит? Вы с кем-то обручились? – Она глядела на меня во все глаза. В отличие от моего друга Робера, мадам Клеман ничего не слышала о ночном эпизоде на Вандомской площади.
– Разве вы не читаете «Паризьен»? – Тон получился более циничный, чем я рассчитывал.
– «Паризьен»? За кого вы меня принимаете, мсье Боннар! – Мадам Клеман явно оскорбилась. – Неужели вы думаете, если я сижу за кассой и продаю билеты, то читаю только эти желтые листки? Я, мсье Боннар, из хорошей семьи. У нас в доме за завтраком читали «Фигаро». Я ведь не всю жизнь сидела за кассой – вы не знали? Раньше я работала в библиотеке, и, только когда умер мой супруг и мне пришлось одной поднимать детей, я устроилась кассиршей в «Бон Марше», да, я взялась за эту работу, потому что она лучше оплачивается, и в конце концов, тут нет ничего зазорного и…
– Прошу вас, мадам Клеман! – Я умоляюще поднял руки. Никаких сомнений – я наступил ей на любимую мозоль. – Это шутка, я просто пошутил. Давайте забудем это глупое недоразумение, ладно? На самом деле я очень рад, что вы не читали «Паризьен», поскольку чаще всего там печатают совершенно безобразную чепуху.
Мадам Клеман, оттаяв, кивнула.
– Итак, что нужно было этому Анри Патиссу?
– О, он очень солидный господин. – По лицу мадам Клеман расплылось выражение глубокого удовлетворения. – И такой обходительный, любезный. Он делал заметки в блокноте, пока я рассказывала все, что знала, – что раньше кинотеатр принадлежал вашему дядюшке и что он передал его вам и вы теперь хозяин, хотя вообще у вас университетское образование и другая специальность. – Она смотрела на меня как мамаша, гордая успехами сына, и мне поневоле вспомнилось, что моя мама иначе отнеслась к решению бросить хорошо оплачиваемую должность в компании, поставлявшей роскошные ванны в Объединенные Эмираты, и вернуться в любимый мир кино, – мама тогда сказала, это крайняя степень непрактичности.
«Ты витаешь в облаках. Все ли ты продумал? Уйти с такой замечательной работы ради какой-то старой, пропахшей нафталином киношки… Просто и не знаю, что тебе сказать…» Мама сомневалась, отец с важным видом ее поддержал: «В наше время от хорошей работы не отказываются, хорошая работа на дороге не валяется». И мне тогда впервые пришло в голову: стать взрослым – не означает ли это, что ты должен изменить своей мечте и зарабатывать как можно больше денег? Видно, так оно и есть.
Я вздохнул.
– Но я ведь правильно сделала, что рассказала об этом господину из «Монд»? Или нет? Мсье Боннар? – Она ждала ответа.
– Да-да, конечно. – Я кивнул. – Это же не секрет.
– Кстати, он восхищался нашей программой старых кинофильмов «Les Amours au Paradis». «Боже мой, – сказал, пролистав программу, – „Жюль и Джим“, я же тысячу лет не видел этой картины. Приду посмотреть, обязательно приду».