Владимир Земша - Зденка
– Сколько дашь? – Кузнецов вытянул перед собой фотоаппараты…
И вот уже позади вьетнамская обитель. Карманы приятно оттянуты грузом часов. «Маловато, конечно. Этот урод, зубастый вьетнамец, настоящий вьетнамский жидяра, еле уторговал его и на это!»
Улицы пустынны. Ни души. Словаки мирно сопят в две дырочки, набираются сил, что бы ни свет, ни заря подскочить и помчаться на работу. Скукотища!
Кузнецов услышал сзади одинокий стук ботинок. Обернулся. Какой-то человек торопился со стороны польской общаги в сторону вьетнамской. Подмышкой – свёрток.
– «Вроде не наш, скорее всего поляк, топает из своей общаги, что здесь неподалёку», – Кузнецов внимательно пытался разглядеть лицо.
– Пан, Запалки маешь? – обратился он к нему,
– Nie, pane, nemam, – человек поспешил дальше.
«Такой же, как и я, торгаш», – предположил Кузнецов.
Он посмотрел на свои не слишком наполненные карманы. Задумался.
«А что, если?.. А чем чёрт не шутит!..» – Кузнецов спрятался в глухую тень, за углом дома. И стал терпеливо ждать возвращения «польского купца». Прошло уже минут сорок, а «купец» так и не появлялся.
– Чёрт! Сколько можно ждать этого урода! Скоро он там выйдет с моим товаром и деньгами!? – выругался Кузнецов, заранее уже мысленно прибрав к рукам чужую добычу, и искренне злясь на то, что эта добыча не слишком-то спешила попасть поскорее ему в руки. Но терпение и ещё раз терпение! Таково основное правило для человека, сидящего в засаде! А именно так себя ощущал в этот момент Кузнецов. Именно, как в засаде. Слишком уж велик был соблазн, что бы вот так запросто от него отказаться. Наконец, в минуту подкативших очередных колебаний, лейтенант услышал скрип открывающейся двери и на улице показался тот самый, долгожданный «поляк». Кузнецов напрягся. Отступил глубже в тень, стараясь не упустить «поляка» из виду. К его счастью, «поляк» пошёл назад в ту же сторону, откуда и пришёл, как и ожидал Кузнецов. Прямо в тень, где тот и скрывался. Едва человек зашел в тень, лейтенант нанёс ему резкий тяжёлый удар в челюсть. «Поляк» зашатался, издал звук, напоминающий визг. Кузнецов молча, опасаясь раскрыть своё происхождение, прижал того за горло к стене и стал молча выгребать содержимое карманов. Поляк, вдруг, рванулся и закричал. Ещё один резкий удар в живот и человек осел, закашляв и задыхаясь, едва не теряя сознание. Кузнецов почти силой выпрямил его, и постучал пальцем ему в лоб. Их лица были скрыты ночью, скупо выдавая лишь отдельные очертания скул сквозь ночной мрак. «Поляк» трясся и как-то по-детски плакал.
– Nie bij mnie, proszę pana..49
Кузнецов отпустил его, собираясь быстро покинуть место только что совершённого преступления… Освобождённый от тисков Кузнецова, человек сразу вскинул руки к лицу и осел наземь. Кузнецов обернулся. Заметил в его руке какой-то пакет. Сделал шаг назад, вырвал его. Посмотрел ещё раз на крепкого с виду человека, но такого растоптанного и деморализованного им только что. Окинул его с головы до ног: «Ничего ли не упустил»?
Тот словно от холода, как-то зябко кутался в собственную модную джинсовую куртку с белыми отворотами.
«А курточка-то ничего себе. Мой размерчик!» – промелькнуло у Кузнецова в голове…
Потребуем пеньязи!
Ноябрь 1987 Liptovský_Mikuláš.– Ahoj, Miroslav!50 – Здена открыла дверь.
– Ahoj, bratranca! 51– в комнату вошёл шатен лет двадцати восьми, – ale kde otec?
– Тата приходит после.
– Рotom суп с котом!52 Я хочу видеть его сейчас! Я буду ждать его!53
– Треба тераз? Так почкай!54 А что это с твоим лицом? Где это ты так?
– Да, так. Упал! – молодой человек отвёл глаза в угол, подобно вруну, и плюхнулся на мягкий диван в прихожей…
Ладислав в этот вечер пришёл довольно поздно, когда Мирослав прямо с порога обрушился на него.
– Дядя Ладислав! Я тебя чакаю уж годины три не меней!
– Что стало, Мирослав, что трэба?
– Потребуем пеньязы! Деньги трэба!
– Пречо55 тебе пеньязы трэба? – Ладислав снял куртку, повесил на вешалку. – Ну, прийде в избу. А что это с тобой? Поведай мне, кто тебя так разукрасил?
– Поведаю, дядя, поведаю всё, давай зайдём.
Они зашли, сели. Ладислав, видя волнение племянника, открыл бутылку сливовой палинки.56
– Пий, сынок, не волнуйся.
Мирослав отхлебнул из рюмки прозрачную, со специфическим запахом жидкость, поморщился.
– Дядя Ладислав, мне конец! Если я не верну долг завтра, можете мне заказывать панихиду! Только тате ничего не говорите!
– Кому ты, Мирослав задолжал? И сколько? – Ладислав лишь крякнул себе под нос, понюхал свою рюмку и отставил в сторону. Самому пить как то не хотелось, да и повод был явно не подходящий…
Бензиновый прожект
Ноябрь 1987 г. Ружомберок.Польская общага.
– Миро! Что-то ты не весело выглядишь?! Взял товар и пропал! Зкурвий ты сын! Что пришёл? Пеньязи принес? – Ярек размял свои татуированные руки, поставил их в боки.
– Ярек! Меня ограбили, все деньги забрали.
– Что-о-о? Кто-о? – поляк побагровел.
– Не ведаю. Поляк какой-то, вроде. Не вем. Он молча меня избил.
– Какой такой по-ляк?
– Не ведаю! Крепкий такой. Как ты!
– Ты мне зубы-то не заговаривай! Помнишь наш уговор, али запамятовал?
– Помню.
– Ну, вот и добре! Тогда иди и заказывай себе место в неможнице57 или хоть до домов али куда тебе трэба, но найди пеньязи!
– Вот. Держи! Я взял в долг, что бы тебе вернуть. Я не запамятовал обещание! Не волнуйся! – молодой человек вытащил деньги и положил перед поляком.
– Вот! Добже! Миро, теперь всё добже!
– Ярек! Теперь мне снова нужен товар! Мне нужно возвращать долг!
– Вот что я скажу тебе, Миро, товара тебе больше не дам. Треба пеньязи, лучше займись чем-то другим, ну вот, бензином, например.
– Что ты имеешь ввиду?
– Смотри, советских вояци видел в реставрации?
– Ну!
– Вот. Подойди, разговорись. Найди мне того, кто сможет бензинчиком разжиться! Сможешь?
– Вы! Smógu!
– Только вот что, мне мелкая рыбёшка не трэба! На погоны смотри. Поручиков не трогай. А вот капитан там или майор – другое дело. Да, особое дело прапори! Прапори – это козырный туз! Ты сперва узнай, кто и что, есть ли у прапора склад, где схован бензин! Или один прапор знает того, другого прапора, ну, который мает бензин! Разумеш? Ну, далей дело договориться!.. Ну, сможе?
– Сможе, Ярек! Сможе!
– Вот и по рукам! Мне бензина много буде трэба! Давай! Пока!..
Стекляшка
Ноябрь 1987 г. Ружомберок.В городе.
«Стекляшка» – небольшое питейное заведение вблизи полка с окнами во всю стену, с большим балконом. Здесь можно и выпить пива за чистым столиком и перекусить. Здесь есть и маленький бар с полукруглыми мягкими сидениями.
Альяр поднял «децу»58.
– Хочу выпить за неё, – глаза его излучали таинственность, – пожалуй, я скоро женюсь, – он сделал глоток, – она тако-о-й человек! – Альяр поджал губы, мечтательно, из-под очков, посмотрел на Александра и Владислава, слегка приоткрыв загадочно рот, словно всем своим существом следил за их реакцией и продолжал.
– Таких поискать надо! Я первый раз такую встречаю…, – Альяр говорил о её достоинствах, вдохновенно прищуривая глаза, с торжественной печалью вздыхал, сжимая в руках рюмку.
– Я рад за тебя.
– Рады за твоё чувство, – один за другим произнесли друзья, внимательно слушая воодушевлённый рассказ товарища.
Зрело любопытство узнать, кто же она, покорившая сердце их товарища и так прекрасно им расписанная.
– Кто она? Как её зовут? – что-то шевельнулось в груди у Майера.
– Пока я не могу этого сказать, – Альяр взглянул на Александра из-под очков, – дело в том, что она замужем! Да и на что тебе? Ты уже опозда-а-л! – произнёс он так, как будто кто-то из друзей мог на что-то претендовать.
Да ведь не в их это правилах-то было! Мужская дружба – превыше всего…
– За-а-мужем? – удивился Майер, – так как же тогда?..
– Мне кажется, она меня тоже любит. Хоть она и замужем, и у неё есть ребёнок.
– Ребёнок? – посмотрел на старшего товарища Майер.
– Ребёнок! А у кого его нет? – действительно, в этой совершенно молодёжной среде полка, почти все были с детками.
– Да он славный малый!.. – продолжал Хашимов, – короче говоря, я их разведу. Она будет моей!
– Не правильно всё это!
– Да что ты понимаешь в арбузных-то корках? У нас всё по-настоящему! – Альяр вдохновенно стал расписывать вечера их встреч, когда муж был в нарядах.
Духовное общение, неотягощённое ещё интимным финалом, придавало их отношениям особую возвышенность и романтичность:
