Энн Чарлтон - Счастливая находка
Такой великолепный и такой высокомерный! Она никогда не свяжет свою судьбу с человеком, который настолько уверен в своем превосходстве. Безмятежно улыбнувшись, она представила ему Грэхема. Мужчины крепко пожали друг другу руки. К удивлению Александры Райли стал расспрашивать Грэхема о его увлечении спортом.
— Я участвую в соревнованиях по троеборью: заплыв на 750 метров, велосипедная гонка на 85 километров и бег на 20 километров. А сейчас я тренируюсь и…
— Ты сказала «плакат»? — спросила Александра у Роны, глянув исподтишка на Райли, которому явно были неинтересны подробности, столь обожаемые Грэхемом. — Какой плакат? — Едва задав этот вопрос, она уже знала, о каком плакате идет речь. — Неужели плакат с Джиной Эспозито на Милтон-роуд? — Что Рона сделала: пририсовала бороду и зачернила зубы или, не дай Бог, что-то написала? Рона знала много крепких словечек. — И как же ты до него достала? — спросила Александра, припомнив размер плаката и на какой высоте он был установлен.
Рона стала что-то говорить о друге, у которого был друг, обладатель грузовика с подъемным устройством.
— Я надела комбинезон, — объясняла Рона. — Никто меня не остановил. Наверно, все думали, что я автор плаката. К сожалению, мимо проезжала полицейская машина… Скоро обо всем узнали на телеканале и прислали оператора. Не думаю, что этим заинтересуются другие каналы. Они вряд ли захотят делать рекламу программе новостей третьего канала, ведь так?
— Я отвезу Рону и тебя домой, — тоном, не терпящим возражений, произнес Райли.
— Не беспокойся. Мы доберемся автобусом.
Но Рона уже приняла предложение Райли, считая это знаком того, что ее простили. Стиснув зубы, Александра пошла за матерью. Она поедет, сказала она себе, только для того, чтобы увидеть, что Рона написала на плакате.
По мере приближения к Милтон-роуд напряжение Александры росло. Она со страхом ожидала, в какую уродливую форму обратились боль и ярость матери, и отчаянно надеялась, что Рона не выколола смеющейся Джине глаза и не вырвала клок ее гладкой щеки. То-то будет праздник у всех этих папарацци: стареющая брошенная жена из ревности изуродовала молодую красивую соперницу.
Но когда Александра увидела, что сделала Рона, у нее даже захватило дух. Не было никаких безумных мазков, ни рваного холста. Джина Эспозито была такая же красивая и улыбающаяся. Но она выглядела старше, и ее улыбка не была такой самодовольной, как прежде.
— Рона, — дрогнувшим голосом обратилась к ней Александра.
— Я ее немного состарила. Теперь она выглядит на сорок пять. Мне было сорок пять, когда он бросил меня на холме.
У Александры защемило сердце. Тени под прекрасными карими глазами Джины, еле заметные морщины были сделаны искусно и даже с долей симпатии.
— Забавно, как мы, женщины, всегда ненавидим ту, ради которой нас покинули. Но нам необходимо ненавидеть ее, потому что мы не можем перестать любить его. — Рона вздохнула. — Она, возможно, думает, что ее никогда не бросят, что она никогда не состарится, а если и думает, то надеется, что в его глазах она всегда будет молодой и прекрасной. Я тоже так думала. — Рона посмотрела на плакат. — Это мое напоминание Джине, и она должна быть мне за это благодарна.
Когда зажегся зеленый свет и машина тронулась, Александра обернулась, чтобы еще раз взглянуть на плакат в заднее стекло. С плаката на нее смотрела настоящая женщина, которую Рона уже не ненавидела.
На веранде Рону ждали студенты. Она обняла Александру и, заставив Райли назначить время, когда он сможет приехать к ней позировать, пошла к дому походкой человека, которого только что выпустили из тюрьмы.
Райли посмотрел на Александру.
— Высади меня на Элизабет-стрит, — попросила она. — Я сяду на автобус.
Он не удостоил ее ни ответом, ни взглядом и свернул на шоссе. Громкая музыка, доносившаяся из динамика, делала разговор невозможным. Она хотела было спросить у него название песни, которую он играл в клубе, но передумала.
Райли свернул с шоссе, и они увидели впереди мчавшегося на бешеной скорости велосипедиста в ярко-желтой спортивной форме.
— Да это, верно, Гроувер, — заметил Райли.
— Грэхем, — поправила его Александра и посмотрела на часы. — Тридцать пять минут. Грэхему понравится такой результат.
— Да, это будет замечательный союз, — протянул Райли.
— Тебя это не касается, Райли, — невозмутимо ответила Александра.
Они попали в пробку, и машина ползла еле-еле.
— Этот тип, стало быть, думает, что талант твоей семьи проявится в вашем потомстве? — насмешливо спросил Райли. Он, оказывается, не пропустил ни слова из разговора, произошедшего за стенами его кабинета! — отметила про себя Александра. — А каков будет его вклад, кроме мускулов, конечно?
— Я думаю, это будет упорство и решительность. — Ей стало обидно за Грэхема. Возможно, он и зануда, но приличный человек и твердо привержен своим принципам. — И он из интеллигентной семьи. Грэхем считает, что у нас вполне может родиться еще один Эйнштейн или Пикассо.
Райли фыркнул. Может, он ревнует?
— Вообще-то, мне не нужны гении, — сказала она. — Мне просто всегда хотелось иметь кучу хороших, нормальных детей.
Машина свернула к дому и остановилась. Райли повернулся к Александре. Вид у него был суровый, взгляд — непроницаемый. Чувствуя свою вину, она постаралась попрощаться с ним с особой теплотой. Больше никогда, поклялась она себе, она не будет говорить с Райли о детях!
Она даже поцеловала его в щеку.
— Спасибо, что помог Роне, Райли, и за то, что привез меня домой. — Немного отодвинувшись, она улыбнулась. — А ты привлекательный мужчина, Райли.
Почему эти слова вызвали у него такую реакцию, она так и не поняла. Райли шумно втянул воздух и, схватив ее за плечи, прижался губами к ее рту, как будто хотел этим поцелуем стереть ее дружеский поцелуй.
Она прижалась к нему. Ее руки проскользнули ему под пиджак, стали судорожно выдергивать из брюк полы рубашки и тянуть их вверх. Она уже начала возиться с пряжкой ремня, когда Райли внезапно откинулся назад и, схватив ее за запястья, заставил вернуться на свое сиденье.
Он поднял с пола очки — она и не заметила, что они упали — и протянул их Александре.
— Спокойной ночи.
Она вышла из машины и направилась к дому.
Позади раздался визг шин, когда Райли сворачивал за угол, потом все стихло.
Александра потрогала кончиком пальца губы и пробормотала:
— Я не должна влюбляться в Райли.
Подойдя к дому, она глянула под лестницу. С того самого вечера, как она нашла там Бренну, она делала это каждый день. Ничего.
