Виктория Коннелли - Идеальный герой

Сцена удалась, и Терезе не терпелось приступить к следующему интерьерному эпизоду — когда Энн Эллиот и капитан Уэнтуорт впервые встречаются после нескольких лет разлуки. Его предполагалось отснять в одном из покоев нижнего этажа, обитом дубовыми панелями, со створчатыми окнами и внушительной дверью, через которую и должен был появиться Уэнтуорт.

Как всегда, возникла проблема с освещением. Тереза настаивала, что для этой сцены оно должно быть приглушенным, но не настолько тусклым, чтобы не разглядеть лица актеров, как это произошло в начале съемок.

Загримированные Бет и Софи действительно стали походить на сестер, хотя, когда камеры выключались, вели себя далеко не по-родственному. Бет пребывала в неизменно дурном расположении духа, а Софи без конца развлекалась тем, что подзуживала ее, чем только ухудшала обстановку.

Наконец все было готово. Джемма несколько раз глубоко вздохнула, чтобы побороть страх и сосредоточиться. Предстояло сыграть важнейший эпизод в роли Энн. Как передать внутреннее смятение героини — женщины, от природы не слишком говорливой? И трепет, и томление Энн при встрече с Уэнтуортом следовало изобразить со всей деликатностью. Она ведь не из тех, кто ахает во всеуслышание и картинно хватается за сердце.

«Все нужно передать глазами», — подсказала ей Тереза.

Джемма намек поняла, но как это сделать? У Джейн Остин написано: «Энн обуревали тысячи разных мыслей» — в тот момент, когда героиня узнала, что капитан Уэнтуорт приедет с визитом. В распоряжении Джеммы всего несколько секунд, чтобы это сыграть. Она беспрестанно вертела висевший на шее миниатюрный золотой крестик. Джемма, когда нервничала, всегда теребила что-нибудь в руках, вот почему вязание так помогало ей: оно занимало беспокойные руки. Но корзинка со спицами и пряжей осталась в одном из фургончиков.

И вдруг пытка ожиданием прекратилась. Все настроились на съемку, и Джемма больше не была Джеммой — она превратилась в Энн. Двадцать первый век обернулся веком девятнадцатым, Бет и Софи стали Луизой и Генриеттой, а Оли — капитаном Уэнтуортом. Это мгновение всегда казалось Джемме невыразимым и оттого еще более восхитительным. Это казалось ей алхимией, волшебным мигом, когда оживают строки сценария и все вокруг исчезает…

Покинув сад, Кей и Адам увидели, что актеры куда-то подевались.

— Думаю, нам теперь здесь делать нечего, — заметил Адам.

Кей вздохнула:

— Наверное, вы правы…

— Поедем обратно?

— Да, — согласилась Кей, хотя всей душой желала остаться здесь на целый день и на весь вечер.

— Они всегда выбирают себе ровню, — сказал вдруг Адам.

— Что?

— Актеры. Всегда выбирают себе под стать.

— Что вы имеете в виду? — насупилась Кей.

— Я хочу сказать, не будете же вы, с вашим благоразумием, пытаться закрутить роман с актером?

Кей даже рот приоткрыла от подобной дерзости. Сам-то он разве не собирался закрутить роман с Джеммой?

— Не понимаю, на что вы намекаете, — отрезала она, устремляясь к машине.

— Нет, понимаете! — возразил Адам, следуя за ней. — Я не раз видел, как женщины ведут себя в обществе Оли Уэйда Оуэна, и был свидетелем, как он их к этому подстрекал!

— При чем здесь Оли? — выпалила Кей, почти оправдываясь.

— Вы же с ним только что разговаривали, не отпирайтесь!

— И что?! — не выдержала Кей. — Это разве провинность? Не так уж часто я общаюсь с кинозвездами.

— Понимаю, — сказал Адам. — В том-то все и дело. Он этим пользуется — я уже не раз подобное наблюдал. Я много лет соприкасаюсь по работе с мужчинами такого рода — романы с ними всегда кончаются плохо, какова бы ни была их временная избранница.

— Вы всех подгоняете под один шаблон!

— Шаблоны на то и шаблоны, что их легко распознать!

Кей стояла у машины и ждала, когда Адам откроет дверцу, и вдруг задумалась, нельзя ли добраться до Лайм-Реджиса на автобусе. Ей не понравилась его отповедь. Адам позволял себе недопустимые высказывания относительно ее чувств к Оли. И что с того, если он не ошибся? Она не нуждается в его предостережениях. Она взрослая женщина и как-нибудь сама о себе позаботится.

— Адам, пожалуйста, не говорите со мной, как с ребенком.

Ее слова его будто ошпарили, но Адам совладал с собой и вздохнул:

— Простите… Просто мне невыносимо было смотреть, как вы… и Оли… — Он замялся. — Впрочем, я лезу не в свое дело.

Кей помолчала, не зная, как поступить. Адам достал ключи и открыл машину.

— Мне надо домой, — наконец решилась Кей.

— Послушайте, — сказал он, когда они сели в машину, — Тереза сказала мне, что они еще несколько часов будут здесь снимать, поэтому вам не нужно спешить, чтобы приготовить ужин.

Кей непонимающе взглянула на него, гадая, что он задумал.

— В общем, вы в любом случае можете отказаться.

— Отказаться от чего?

— От поездки к моей бабушке.

— К вашей бабушке?

Адам кивнул:

— Она живет неподалеку и будет очень рада познакомиться с вами. И вам она тоже понравится. То есть вы обе не разочаруетесь.

— Не знаю, — неуверенно произнесла Кей. — Мне бы надо домой…

— Прошу вас, — не сдавался Адам. — Поедемте и выпьем у бабушки чаю — так я буду знать, что вы не сердитесь на меня из-за того, что я выставил себя полным идиотом.

Кей прикусила губу. Чай с бабушкой Адама… Что бы это значило?

— Ладно, — согласилась она.

Адам улыбнулся и завел мотор.

— Нана Крейг вам точно понравится, — пообещал он.

Домик Наны Крейг приютился у тихой проселочной дороги, ее обочины заросли бутенем и смолевкой. Такой дом можно увидеть в детской книжке — с побуревшей тростниковой крышей и массивным дымоходом. Палисадник пестрел цветами, а кирпичная тропинка, выложенная елочкой, вела к деревянной двери, выкрашенной в желтый цвет.

Кей едва не ахнула, взглянув на это сельское жилище, — настолько живописным оно ей показалось. Адам обогнал ее и постучал в дверь молоточком.

— Бабушка немного туговата на ухо, — сказал он. — Но если вы захотите посплетничать с кем-нибудь в соседней комнате, она непременно все расслышит.

Он снова постучался, и через пару минут им открыли. За дверью показалось добродушное старческое лицо.

— Привет, Нана, — поздоровался Адам, наклонился и поцеловал бабушку в рыхлую щеку. — Мы к тебе в гости.

— Ах, внучек! — воскликнула Нана. — Наконец-то ты женился!

— Нана! Ты прекрасно знаешь, что не женился! — возразил Адам, покраснев как рак.

Кей улыбнулась.

— Я вас приглашала? Я уже забыла, но в мои годы это простительно, — сказала Нана.