Виктория Клейтон - Дом подруги
— Возьму-ка я лучше сыру, пожалуй, — вдруг заявил Роберт.
— А сыру нет, дорогой, — смущенно пробормотала Мин. — Прости, хотела купить, но потом совсем вылетело из головы. Зато есть персики.
По лицам остальных было заметно, что персики никого особенно не прельщают.
— Держу пари, про кофе ты тоже забыла, — с оттенком горечи в голосе вздохнул Роберт.
— Представь себе, не забыла, — с мягкой насмешкой в голосе ответила Мин. — Вон там, на шкафу, новая коробка.
Роберт приготовил кофе (быстрорастворимый, само собой), а потом убрал со стола, составив тарелки в раковину. Я вызвалась помыть посуду, но Мин отказалась, сказав, что это может подождать до утра.
— У тебя есть приходящая прислуга? — поинтересовалась я, помешивая ложкой сахар в чашке. — У вас, похоже, такой огромный дом…
— До прошлого года была. Жуткая женщина. Курила мои сигареты, а перерыв на кофе устраивала, едва переступив порог. А болтала столько, что мне было бы легче сделать все самой, чем слушать ее бесконечные разглагольствования. Когда она приходила, я удирала к себе и пыталась писать. Но она являлась туда, стояла в дверях и говорила, говорила…
— Отправлюсь-ка я, пожалуй, в постель. У меня сегодня был чертовски тяжелый день, — вмешался Роберт.
— Бедненький Роберт. Наверняка он расстроился из-за Джеральда, ведь он, как-никак, его лучший друг. Ладно, не обращай внимания, не стоит портить себе настроение. Жаль, что все это случилось именно сейчас, когда ты приехала. Да еще, как на грех, Вивьен — это мать Роберта — сообщила, что завтра явится к чаю. А я-то рассчитывала, что мы с тобой вдосталь наговоримся. Интересно, как она тебе понравится. Ну, а теперь давай выкладывай, как ты жила все эти годы. Только поподробнее! И начинай с того самого утра, когда мы поругались. Ты ведь еще не забыла те танцульки у Софи Джонсон? — захохотала Мин. — Прости, Дэйзи. Ничего не могу с собой поделать — просто не верится, какой же дурой я тогда была! Ну, давай, я слушаю.
И я принялась рассказывать, стараясь ничего не упустить, как я жила с тех пор, как наши дороги разошлись. Когда я выдохлась, Мин с легкой завистью покачала головой.
— О господи! — мечтательно вздохнула она. — Подумать только — Кембридж, Париж, Лондон! И все эти мужчины у твоих ног! Нет, я вовсе не хочу сказать, что мой брак с Робертом оказался несчастливым, но, если честно, не отказалась бы попробовать, каково это — заниматься любовью с кем-то еще. О да! — добавила она, заметив на моем лице удивление. — Думаешь, я забыла, сколько чепухи наговорила тебе еще в те времена? Все это было враньем от начала и до конца. Если хочешь знать, я была девственницей. Я ни с кем не спала до Роберта, даже с Хью. Не знаю, почему — наверное, просто боялась забеременеть. А тебе было плевать. Если бы ты знала, как я восхищалась твоей бесшабашностью, Дэйзи!
— Между прочим, если уж начистоту, так я тоже врала — еще почище тебя! Хью был у меня первым. И… — Я замялась… — …к тому же, если помнишь, я тогда наглоталась таблеток. Так что будь я проклята, если вообще помню, как все было. Можно сказать, меня вообще при этом не было. С таким же успехом можно было спать мертвым сном.
— Ох, Дэйзи! Это очень печально. Подумать только — первая ночь с мужчиной! — Какое-то время Мин молчала, словно решаясь на что-то. — А после этого… ты с ним спала?
— Если честно, то после этой поездки я ни разу больше его не видела.
— Господи, помилуй! А я-то изводила себя ревностью! Помнишь то письмо, которое тебе написала моя мать? Я читала его, и твой ответ тоже. Страшно вспомнить, какое чудовищное, невыразимое удовольствие я тогда получила. Когда-то ведь мне казалось даже, что она любит тебя больше, чем меня. Сколько лет подряд я мучилась завистью, все время слушая, какая ты умная, способная, упорная, как хорошо ты умеешь одеваться, какая ты аккуратная и так далее до бесконечности. Бедная мама, мне до сих пор ее недостает.
— Да, я тоже скучаю по ней, — призналась я. — Ты же помнишь, как я была привязана к ней. Иной раз мне казалось, что я люблю ее куда сильнее, чем свою собственную мать. А она… она не мучилась перед смертью?
— Слава Богу, нет. У нее всегда было слабое сердце. Доктор говорил, что это из-за ангины, которую она перенесла еще в детстве. Одно время поговаривали даже об операции. Но потом… Короче, она умерла во сне, после того как провела вечер с друзьями. Не думаю, что мама успела что-нибудь почувствовать… скорее всего, она даже не поняла, что умирает. Да и потом, мне кажется, мама не боялась смерти. И все равно… мне так жаль. Она ведь так любила жизнь… и потом, она была еще совсем молодой. После похорон Роберт отвез меня в Италию… мы познакомились незадолго до этого и почти сразу же влюбились друг в друга… Знаешь, Роберт в то время стал для меня настоящим подарком судьбы… лучшим лекарством, которое она могла мне послать. Выйдя замуж за Роберта, я почти совсем оправилась. Стала чувствовать себя уверенней, что ли. Мы с ним очень счастливы, — продолжала Мин.
— Когда появился на свет Вильям, тебя я хотела увидеть раньше, чем кого бы то ни было, даже раньше, чем Роберта или самых близких моих друзей. Ты была так мне нужна, что я рыдала, заливаясь слезами. Все считали, что я плачу от счастья, но я ревела потому, что поняла — я потеряла тебя навсегда.
У меня защипало глаза.
— Давай выпьем за лектора, который подхватил грипп. Если бы не это, мы бы, возможно, так и не встретились бы, — пробормотала я, наполнив наши бокалы остатками вина из бутылки.
— Угу… и еще за то, что я опять перепутала расписание и благодаря этому лишних два часа проторчала в Бодлианской библиотеке.
— И за наше будущее.
— И за наше будущее. — Пока мы пили, часы на стене пробили половину двенадцатого. — Ну, думаю, пора в постель. Роберту завтра предстоит принимать экзамены, стало быть, уехать из дома он должен никак не позже половины восьмого.
— Вот твоя комната. — Мин распахнула дверь. — Мне кажется, она тебе понравится, поскольку она в старой части дома, а я помню, как ты с ума сходила по всякой старине. Ванная через две двери, дальше по коридору. Бутылку с горячей водой я положила к тебе в постель как раз перед твоим приездом. Посмотри, может, еще что-то нужно?
Мин озабоченно оглядела комнату.
— Все чудесно. Спасибо.
Мы расцеловались, она двинулась дальше по коридору, а я закрыла дверь. Мои вещи стояли возле кровати, у которой был немного потерянный и какой-то неправдоподобно чистенький и привлекательный вид, словно у школьника на первом утреннике.
Поскольку в комнате было уже довольно холодно, разделась я в мгновение ока. Выпутавшись из брюк, я рысцой помчалась по коридору в ванную. Надо честно сказать, она не обманула моих ожиданий — выложенные плиткой стены цветом напоминали прихваченную морозом капусту, а сама ванна, с кусками отбитой эмали, привела меня в содрогание. Рядом красовался унитаз, от которого исходило зловоние, а между ними на веревочке висел рулон туалетной бумаги, жесткой и скользкой, словно стекло. Мне пришлось довольно долго крутить проржавевшие ручки, чтобы пустить воду. Я уже было отчаялась, как вдруг сильная струя желтовато-бурой воды совершенно неожиданно для меня вырвалась из крана и ударила в ванну, окатив меня с головы до ног. Кое-как умывшись, я вдруг обнаружила, что в ванной нет полотенца. Насколько я могла судить, в моей спальне тоже не было ни одного, а мне, естественно, и в голову не пришло привезти с собой хоть одно. Пришлось оторвать кусок туалетной бумаги и промокнуть лицо им. Потом я почистила зубы, успокаивая себя тем, что ржавая вода — это не смертельно.
