Ричард Эванс - Последнее обещание
Росс потер виски.
– Еще она сказала, что, поговорив с ним, убедилась, что ей нужен только я. Нам бы на этом и остановиться. Но я был настолько ослеплен ревностью, что даже не вслушивался в ее слова. Она расплакалась и убежала. Я побежал за ней, нагнал ее в парке. Она велела мне оставить ее в покое. Я так боялся совсем ее потерять, что послушался и ушел. – В глазах Росса стояли слезы. – Это был наш последний разговор. Через полчаса ее нашли в парке, со смертельной раной.
– Боже мой! – прошептала Элиана.
– Я почти три часа мотался на машине по Миннеаполису. Наконец решил ехать домой. Там меня поджидала полиция. Меня обвинили в убийстве.
– Но почему?
– Человек десять слышали нашу ссору, кто-то видел, как я побежал за ней в парк. Когда Алиссу нашли, ее спросили, кто это сделал, но она все твердила мое имя. Она умерла с моим именем на устах. Мне дали пятнадцать лет за умышленное убийство.
Мой брат винил во всем себя. К тому времени он уже три года не принимал наркотики. Впервые устроился на постоянную работу. А когда меня осудили, он исчез.
На меня навалилось все сразу – я переживал смерть Алиссы, чувствовал себя виноватым, страдал от одиночества и в конце концов оказался в тюрьме. В первый же день я решил, что не вынесу такого. И сделал это… – Он показал шрам на запястье. – Меня нашел охранник. И эта попытка самоубийства на самом деле меня спасла.
Тюремный психолог посоветовал, чтобы меня, для моего же блага, заставили работать. В рекламе я был заметной фигурой, и в тюрьме об этом знали. Так что я организовал там рекламное агентство. Мы стали зарабатывать деньги. Тюрьма – это хорошо отлаженная система. Мне предоставили отдельную камеру, я пользовался различными привилегиями.
Некоторые в тюрьме обращаются к Богу. Наверное, и я тоже – только сам этого не понимал. Я стал собирать репродукции. Многие заключенные завешивают свои камеры порнографическими плакатами. А у меня повсюду были фотографии мраморных статуй и репродукции обнаженных женщин, написанных на холсте маслом семьсот лет назад.
– А Уффици?
– Все началось со статьи про Боттичелли в “Нэшнл джиографик”. Я смотрел на его картины и забывал про тюремные стены. Я начал собирать репродукции из Уффици, и вскоре у меня в камере была почти вся экспозиция.
До этого я просто выжидал удобный момент, чтобы свести счеты с жизнью. Но потом я понял, что хочу жить. И пообещал себе: как только меня освободят, отправлюсь в Италию.
– Поэтому ты стал учить итальянский?
Росс улыбнулся:
– У меня была масса времени. Пятнадцать лет. – Он вздохнул. – И вот однажды, через три года, в дверь моей комнаты постучали. “Мистер Стори, – сказал охранник, – вас хочет видеть ваш адвокат”. И адвокат сообщил мне, что полиция только что арестовала одного наркодилера из Сент-Пола.
Это было третье задержание, он понял, что его дело плохо, и попытался добиться снисхождения. Он и рассказал полиции, что один из его клиентов убил женщину в парке Комо, но вместо него за решетку угодил какой-то бизнесмен. Он сказал, что может это доказать: этот тип носит с собой водительские права той женщины – в качестве сувенира, а ее обручальным кольцом он заплатил дилеру долг. И подружка дилера до сих пор носит это кольцо.
Адвокат сказал, что этого типа арестовали и все подтвердилось. На следующий день меня освободили. Три года в аду, а мне сказали только: “Извини, приятель”. Я пытался найти брата, но он исчез. И я купил билет в Рим, в один конец.
Элиану потряс рассказ Росса. Ей хотелось обнять его, но она только накрыла его ладонь своей.
– Когда-то я верил, что искусство – единственное доказательство того, что мы все-таки не животные. Теперь я верю в другое. Я твердо верю, что доказательство этому – любовь. Искусство – это лишь выражение любви.
Она поднесла его руку к губам и поцеловала ее.
– Я хочу остаться с тобой наедине.
Он встал и взял ее за руку. Они пошли к справочному бюро, забрали портрет Росса. Он рассматривал его, а Элиана стояла и ждала его приговора.
– Ну, что скажешь? – спросила она.
– Несмотря на модель, он прекрасен.
Она взяла его под руку, положила голову ему на плечо.
– А для меня он прекрасен именно из-за модели.
Росс обнял ее, и они вышли во двор.
– На чем ты приехала? – спросил он.
– На машине. Я оставила ее на стоянке в двух кварталах отсюда.
– Давай оставим картину в машине. Я приглашаю тебя поужинать.
– С удовольствием, – ответила она.
За ужином они много смеялись, болтали о пустяках. А через час, когда в ресторане стало слишком много посетителей и они уже не слышали друг друга, Росс и Элиана ушли.
Стемнело. Они брели, взявшись за руки, по узким улочкам города и вышли на берег Арно. Река медленно несла свои темные воды, в которых отражалась луна.
Росс провел Элиану по склону вниз, к реке, к забору, отгораживавшему частный яхт-клуб. Там висела табличка “Проход запрещен” на пяти языках, но Росс сделал вид, что не заметил ее, и перелез через забор. Потом помог перелезть Элиане, и они уселись на траву. Росс положил голову ей на колени, и они молча любовались луной, светившей в небе.
– Ты когда-нибудь видела такую луну? – спросил Росс.
– Только здесь. Я вообще считаю, что луна – собственность Флоренции. Она просто делится ею со всем остальным миром.
– А кто остался с Алессио? Анна?
– Нет, Мануэла. Анна уехала в Геную к Андреа. Она влюблена.
– Мне это чувство знакомо.
Элиана наклонилась и поцеловала его.
Росс вздохнул:
– Когда тебе надо домой?
– Я не спешу. Я предупредила Мануэлу, что буду поздно.
– А Маурицио? – спросил он, помолчав.
– Он три дня назад улетел в Швейцарию.
Росс поднес ее руку к губам, перецеловал каждый пальчик. И вдруг расхохотался:
– День получился совсем не таким, как я ожидал.
– Надеюсь, лучше?
– Намного.
– Он еще не кончился, – сказала Элиана. – А как ты нашел это место?
– Я живу неподалеку. Вон там, – показал Росс на противоположный берег.
– В каком доме?
– Во втором слева. Вон, видишь, высокий, желтый?
– Здорово, наверное, жить на берегу Арно.
– Все равно вид хуже, чем в Рендоле.
– Ты считаешь, что Рендола красивее Арно и ее чудесных мостов?
– Я говорил о тебе.
Она сжала его руку:
– Я не знаю, чем мне придется расплачиваться за то, что я с тобой, Росс, но без тебя я не могу.
– Тогда уходи ко мне. Обещаю, я потрачу остаток жизни на то, чтобы сделать тебя счастливой.
Ей стало тепло на душе от его слов, она легла на землю и закрыла глаза. Росс любовался ее лицом – совершенным и прекрасным.
– Ты самая красивая женщина на свете, – сказал он.
