Наталья Нестерова - А в остальном, прекрасная маркиза… (сборник)
Нажав кнопку отбоя, едва не заскулила.
Спокойно! Медленно дышим. Восстанавливаемся. Делаем отрешенное лицо. Идем. Спина ровная, голова задрана. Хороша я, чертовка! С соседних столиков рассматривают, Игорь плавится от гордости, мужики-заказчики только слюни не пускают, женщина-заказчица губы поджала презрительно. Тётя! Если бы вы знали! Мне сейчас хочется быть чемпионкой среди дурнушек!
Враки! Начала врать мужу, перекинулась на себя. Если женщина говорит, что хотела бы пригасить свою неземную красоту, поверить ей может только шизофреник. Или врач-психиатр, он же пропишет лекарства от умопомешательства.
Опускаю малозначащие подробности – как выходили из ресторана, договаривались, когда завтра встречаемся для осмотра территории, как мы с Игорем брели до гостиницы. Скажу только, что мне удалось блокировать его попытки целоваться под луной и в романтической тени скелетов старых яхт.
Гостиничный номер Игоря был на первом этаже. Мой – на втором. Подходя к своей двери, он похлопал меня ниже спины:
– Прими душ, детка! Через пятнадцать минут я – у тебя!
Открыл номер и скрылся за дверью.
Будто и не было моих отказов, просьб, уговоров! Помойся и жди! Привередливые нынче пошли удавы, хотят чистенькими кроликами питаться.
Я стояла у окна в номере, смотрела на темный залив. Воды не было видно, она только угадывалась – холодная и зловещая. Наверное, с таким настроением, как у меня, идут в бой – в состоянии отчаянной храбрости, помешанной на страхе и ужасе, чувствуя азарт сражения и внутренние вопли здравого смысла: что ты затеяла? беги, спасайся, пока не поздно!
Игорь пришел с бутылкой шампанского и двумя гранеными стаканами, за которые извинился:
– Фужеров в этой дыре не достать.
Он плюхнулся в кресло и стал отвинчивать проволоку с горлышка бутылки.
– Игорь, что ты от меня хочешь?
– Опять? – сморщился он.
– Скажи! – потребовала я.
Он перечислил пять или шесть глаголов, из которых два были нецензурными, и все они обозначали – вступить в интимную близость.
– И ты не принимаешь во внимание, что я этого не желаю?
– Не принимаю, детка! Шампанское, наверное, паленое, – раскачивал он пробку, – не открывается. – Ты меня еще благодарить наутро будешь, – самодовольно пообещал Игорь.
– Сомневаюсь, – ответила я и стала расстегивать верхние пуговички кофты.
Игорь решил, что я стриптиз устраиваю. Оставил бутылку, откинулся в кресле, глаза его похотливо заблестели, рот растянулся в скабрезной улыбке…
Когда я достала диктофончик, Игорь несколько секунд смотрел на него с тем же выражением лица – как на предмет изощренных утех из сексшопа.
Потом спросил, наблюдая, как я перематываю пленку:
– Что это?
– Слушай, – я нажала на кнопку воспроизведения.
Компроматной записи набралось минут на пять. Слушать ее было противно до спазма желудка. Это в кино профессионально записанный звук прослушки разогревает сюжет. В жизни совершенно по-другому. Речь не очень внятна, посторонние шумы – какие-то потрескивания, шуршание (моего белья?), гул.
И растущее отвращение, будто через уши вам впрыскивают содержимое выгребной ямы.
Моя подруга, наняв к ребенку няню, тайно поставила видеокамеру. Когда они с мужем просматривали пленку, мою подругу стошнило. И не потому, что няня плохо обращалась с малышом, а потому, что тайно подсматривать оказалось дико отвратительно.
Когда запись окончилась, Игорь брезгливо спросил:
– Зачем ты это сделала?
Усилием воли я подавила в себе желание извиниться, покаяться в шпионских действиях. Я не имела права раскисать и поддаваться эмоциям! Ринулась в бой:
– А ТЫ зачем меня третируешь? Сто раз, русским языком просила – не трогай меня! Но ты глух к моим мольбам. Плевал на мои страдания с высокой колокольни! Тебе хочется мною овладеть, как высоту взять. Перепрыгнешь и пойдешь дальше. Завоеватель, конкистадор, мачо! Бессовестный! Как моя жизнь покорежится – тебе дела нет. Победители к жертвам равнодушны. Как славно себя потешить и в компании похвастаться: скольких баб я завалил, ни одна не ускользнула!
– Тише! Всю гостиницу разбудишь.
Начав говорить нормальным голосом, я постепенно повышала тон и уже почти орала. Меня несло на волне гнева. Но ведь праведного!
– А пусть проснутся и придут, посмотрят на тебя! Благородного человека! Который пользуется властью и принуждает к сексу подчиненную. Герой! Забыл мне намекнуть, что зарплату повысишь. Или не собирался? Привык за так? За милость к низшим? За так, конечно, выгоднее.
– Надя! Я прошу тебя…
– Не проси! Не дам! Я не дворовая девка, не крепостная, а ты не помещик! Пусть ты – удав, но я – не кролик!
– При чем здесь животные?
– При том! Прекрасно понимаешь, как мне нужна работа в твоей фирме! Не можешь не понимать! И пользуешься! Ведь это то же самое, что накинуть женщине петлю на шею и потом изнасиловать ее. Ты настоящий насильник!
В этот момент раздалось «ба-ба-х!». Выстрелила пробка в бутылке шампанского. Точно подтвердила мои слова. От неожиданности я взвизгнула, а Игорь приподпрыгнул в кресле. Фонтан шипучего напитка окатил его с головы до ног.
– Черт! – выругался Игорь.
– Знак свыше. Получил?
Игорь вытирался носовым платком, а я взяла в руки приготовленные распечатки из Уголовного кодекса.
Меня потряхивало от возбуждения. Теперь я знаю: главное – ввязаться в бой, рвануть в атаку, а потом наступит состояние, когда тебе сам черт не брат и море по колено.
– Доходчиво объясняю, начальник Игорь, на что ты уже со мной назаигрывал. Статьи сто одиннадцатая, сто двенадцатая или сто пятнадцатая – ущерб здоровью разной тяжести. Месяц я не сплю, глаз начал дергаться, ночами в туалете вру мужу.
– Что?
– Не перебивайте, подсудимый! Если компания была информирована, – читала я, – о поведении нарушителя, но не предпринимала мер для прекращения этого, ее можно привлечь к ответственности по статье сто восемнадцать – за причинение серьезного или средней тяжести ущерба здоровью в результате небрежности и безразличного отношения к проблеме. Ты и есть нарушитель и одновременно компания. Успеваешь? Усекаешь?
Игорь изрек непонятный звук и отпил из горлышка шампанское.
– Далее по кодексу. Аргументом против работодателя или компании, то есть против тебя, Игорь, который знал о насилии и не прекратил его, может служить статья сто двадцать пятая о неоказании помощи в опасности, поскольку Конституция обязывает компанию заботиться о своих сотрудниках в рамках элементарных стандартов безопасности и гигиены. Это еще не все. Мы на середине пути по уголовной дороге.
Я дождалась, пока Игорь снова отопьет, и продолжила читать:
