Развод. Его холодное сердце - Дарина Королёва
Я продиктовала ей адрес, добавив:
— Если до десяти утра не позвоню — вызывай полицию.
— Что? Какую полицию? Ты там под кайфом, что ли?
— Всё хорошо, правда. Просто решила подстраховаться. Потом всё подробней расскажу, мне сейчас не до этого.
Я сбросила вызов и осмотрела просторную палату, куда меня проводили. Белоснежная кровать, плазма на стене, панорамное окно с видом на ночной Босфор... Да у меня квартира в Питере меньше, чем эта "больничная" комната!
Села на край кровати, обхватив голову руками. Что со мной творится? Вместо того, чтобы бояться, я... что? Думаю о его улыбке? О том, как он произносил мое имя этим бархатным голосом с хрипотцой? О том, как от его прикосновений внутри всё переворачивалось? О том как дьявольски сильно кружилась голова, когда он дотронулся до меня своими горячими сильными пальцами и как сексуально звучало моё имя, когда он произносил его, растягивая гласные буквы.
Это было чертовски будоражаще…
Стоп. Ну-ка соберись, тряпка! Расклеилась тут, понимаете ли!
Властный турецкий красавчик, и? Ну и что? Подумаешь! Реальная жизнь далека от фильмов. Кажется, я вляпалась. Нашла на свой проблемный зад приключения.
Я же разумный человек! Будущий врач! А веду себя как героиня бульварного романа! Может, это какой-то массовый гипноз? Или в том ресторане в еду подмешали что-то?
Закрыла глаза — и тут же увидела его взгляд. Тёмный, глубокий, затягивающий как водоворот. В нём читалась такая власть, такая сила... и что-то еще, от чего мое сердце начинало биться быстрее.
"Ты влипла в мутную историю!" — напомнила я себе. Но вместо страха внутри разливалось странное тепло. Любопытство. Предвкушение. И что-то еще, чему я боялась дать название.
— Это просто адреналин, — сказала я своему отражению в окне. — Стресс. Гормональный всплеск после пережитого шока. Завтра всё пройдет.
Я хотела было уйти, но меня напрочь отказались выпускать.
ГЛАВА 24
Утром
Он стоял у окна своего больничного номера, чуть согнувшись, придерживая правый бок рукой, небрежно опираясь на подоконник.
Высокий, широкоплечий, с идеально прямой спиной. Простой белый халат лежал на его широких плечах с той небрежной элегантностью, которая выдает человека, привыкшего к роскоши, как к воздуху. Я невольно замерла в дверях, пораженная тем, как он умудрялся выглядеть по-королевски даже в больничной одежде.
Услышав мои шаги, он обернулся, и я едва удержалась от вздоха. Его лицо словно вобрало в себя всю страсть Востока и утонченность Европы — резкие, благородные черты, смуглая кожа с теплым золотистым подтоном, и, само собой, бездонные, чёрные глаза… которые смотрели с хищной пристальностью, смотрели так откровенно и бесстыдно, будто у них была супер способность видеть человека без одежды.
Судя по всему, моим телом он был весьма удовлетворён.
Хотя я никогда не считала себя красавицей.
Обычная. Обычная девчонка из простой семьи, которая практически не пользовалась косметикой, практично одевалась и ни разу не консультировалась у пластических хирургов.
Зачем я ему? И что он во мне нашёл?
Во мне нет ничего особенного. Я просто туристка, которая приехала на отдых, осуществить свою давнюю мечту. А встретила вот это…
Всю ночь мне снились кошмары. Я так и не смогла понять его мотивов. Разве любой бы другой на моём месте не сделал тоже самое?
А ещё я пыталась понять, что произошло. Почему в нас стреляли?
Судя по тому, как утром шептались медсёстры на посту, это было покушение. Заказное убийство на очень влиятельного человека.
И я, получается, его спасла.
— Как вы себя чувствуете? — растерявшись, я первая начала разговор, желая, чтобы эти вечные гляделки побыстрее закончились, да и вообще, чтобы меня побыстрее отпустили домой.
Уголок его чувственных губ чуть дрогнул в намеке на улыбку.
— Теперь, когда мой ангел-хранитель снова навестил меня — превосходно… — он произнес это с той особой интонацией, смакуя каждое слово.
Его голос был как дорогой коньяк — глубокий, с бархатными нотками, обволакивающий. В нем слышались властные интонации человека, привыкшего отдавать приказы, но было в нем что-то еще... Какая-то затаенная мягкость, которую он словно пытался скрыть за маской холодной вежливости.
Я заметила, как его длинные пальцы — холеные руки успешного бизнесмена — слегка сжали подоконник. Эта маленькая деталь вдруг выдала его напряжение, и я поняла — передо мной человек, непривычный к слабости и зависимости от других.
— Катья... — он произнес мое имя медленно, чуть смягчая согласные своим акцентом, словно пробуя на вкус каждый слог.
В уголках его глаз появились едва заметные морщинки, и это вдруг сделало его лицо удивительно живым, почти мальчишеским. Заметив мой вопросительный взгляд, он пояснил:
— Я ваш должник.
— Это мой долг как врача, — я попыталась придать голосу профессиональную строгость. — Вы мне ничего не должны. И если с вами всё в порядке, я бы хотела вернуться в свой отель.
— В порядке? — он насмешливо приподнял бровь. — После того, как ангел спас мне жизнь? Нет, Катья, так нельзя.
Он оттолкнулся от подоконника и сделал шаг ко мне. Я невольно попятилась — его присутствие было слишком... поглощающим. Я удивилась, как он уже стоял на ногах после операции!
— Вам нужно лечь в кровать! Вы перенесли операцию, так нельзя, это непраивльно…
Но он будто не слышал моих слов. Какой самоуверенный! Неужели не больно?
— У меня очень крепкий организм, я быстро восстанавливаюсь.
Мужчина прищурился, не сводя с меня взгляда. Кожа под его чернильными глазами не просто горела, она полыхала, будто в меня плеснули бензином и подожгли.
Бешеная энергетика вокруг него. Просто сумасшедшая! Голова так сильно кружится, воздуха не хватает, и очень жарко становится.
— У нас есть древняя традиция, — голос Давида стал мягче, обволакивающим. — Если кто-то спасает тебе жизнь, ты должен отблагодарить спасителя. Хотя бы разделить с ним трапезу — иначе душа не найдет покоя.
— Серьезно? — я скептически прищурилась. — Прямо древняя традиция?
— Клянусь всем, что мне дорого, — он прижал руку к сердцу с таким серьезным видом, что я едва сдержала улыбку. — И если ты откажешься... я буду вынужден ходить за тобой по пятам, пока ты не примешь мою благодарность. А я очень упрямый, когда дело касается традиций.
— То есть, вы мне угрожаете? — я скрестила руки на груди.
— Я предупреждаю, — в его глазах плясали черти. — Представь: я буду появляться везде, где ты бываешь. В ресторане, на пляже, в музеях... Распугаю всех твоих потенциальных ухажеров...
— Вам нельзя даже ходить! — не выдержала я. — У вас только что было серьезное ранение!
— О, так ты
