Давай начнём все с начала - Ульяна Дагова
«Наши отношения исчерпали себя. Ты разлюбил, я разлюбила».
Ее слова стали выстрелом, пулей. Как неверующий, хватаю ее, начинаю целовать. Замёчаю ее боль, губы кровоточащие. Она не отвечает, но и не сопротивляется. Это заводит ещё сильнее, хочется клеймить, стереть все следы, сделать своей. Сломать и возродить.
— Я убью его, — раскрыв ворот халата, хриплю и продолжаю целовать, кусать, пока не замечаю ее безразличие, даже мертвенность. Оно как ушат холодной воды. Отрезвляет, останавливает.
Отрываюсь от ее губ, а Армина, словно чувствует, добивает:
— Я люблю его, — выдавливает из себя. — Как когда-то и тебя. Слышишь меня?! — я слышу, чувствую и подыхаю в этот момент. Желваки ходят на моем лице, глаза ещё немного и лопнут, ощущаю себя быком на корриде. Понимаю — не замолчи она — я не смогу себя остановить. Убью, убью его. Принесу ей его сердце, вырву и принесу. Пусть смотрит. Но Армина не чувствует меня, добивает:
— Отступи, отпусти меня. Я хочу жить с любимым мужчиной. Подпиши документы.
«Любимый мужчина» — бьют слова в голове. Резко встаю, смотрю на нее. Мечтаю, чтобы она одумалась. Забрала свои слова назад. Я ведь не железный, маленькая.
Но она не молчит, а я всё меньше могу себя контролировать.
«Лучше молчи» — молю ее мысленно, она, кажется, понимает, замолкает и впервые смотрит на меня испуганно, затравленно, я чувствую ее страх.
Становится противно от самого себя. Она не должна никогда меня бояться. Только чувство защищённости, опоры, больше ничего. Не знаю, как я смотрел на нее, что излучал, но она была похожа на загнанную лань. Страх, испуг. Я мог поклясться, что видел в них отражение такой же боли и печали. Словно именно сейчас она показала настоящие эмоции, которые прятала до этого. Шаг назад, ещё один, а потом я вылетел из комнаты, словно за мной гнались тысячи чертей, моих собственных чертей.
Глава 31
Прошёл вечер, ночь, а после ещё два дня. Я всёждала и боялась. Не знаю, правда, кого больше — Савелия или Григория, а возможно, обоих. Потому, что не знала, просто не знала, что ответить, что сказать, как реагировать. Одному сама дала зелёный цвет, второго… довела до кровавого безумства. Волоски резко поднялись дыбом от воспоминания о его глазах, налитых кровью. Ещё немного, и он бы разорвал меня…
Перевернув настольный календарь, я зачеркнула дату. Ещё немного, и всё изменится, я изменю это.
«Мы изменим», — поправила себя.
Кто-то скажет, что я глупая, дурная, но я начала чуть ли не мысленно общаться с ребёнком. Говорят, придумай мечту и строй ее в голове, так и я. Обдумываю, представляю малыша, даже накидала множество детских вещей в корзину интернет — магазина. Странно, дико, но так было проще. Мы просто, кажется, уже были друг у друга…
Вторник, взглянув на календарь, мысленно вынесла я неутешительный вердикт. Нужно было в студию. Хотя и начинала подумывать бросить, но что-то останавливало. Балет я любила, как и девочек. Жаль было оставлять таких красивых малышек, которых так кропотливо и тщательно отбирала я сама, сталкиваясь с множеством слез, прессингом со стороны родителей, а порой и деньгами, которыми многие наивно считали возможным меня подкупить.
Открыв шкаф, я достала тёмную одежду. Последние дни я перешла на тёмное. Брюки, блузки — всё чёрное.
Закончив с гардеробом, я села в такси и через пару минут была на работе.
Множество детей тут же встретили меня, только я вошла. Кто-то смотрел с интересом, иным было всё равно, только Ирина бегала среди них, сверяя списки и тут я вспомнила, что сегодня просмотр. Через минут двадцать, а может, немного попозже появиться комиссия, и все дети будут проходить экзамены. Многих отчислят, кого-то возьмут. Я с тоской посмотрела на этих детей. Когда-то и я была такой.
— Скажите, — одернула меня пожилая женщина. — Вы ведь Армина Огнева?
Я машинально кивнула.
— Моя внучка пройдёт? Она начала выдвигать вперёд малышку. А я посмотрела на маленькую круглолицую малышку. Она мило улыбалась, смотря на меня с восхищением. А я не знала, что сказать. Мысли, голова была забита иным. Да и больше всего я не любила эти экзамены. Отбор был строгим. Начиная с анатомии, заканчивая множественными параллельными талантами.
— Извините, я спешу.
Женщина хотела что-то ответить, но я быстро покинула её и ускорила шаг, слыша, как многие начали передавать информацию обо мне.
«До кабинета», — стучало в голове, когда меня буквально начали одергивать и пытаться не дать мне пройти. Никогда ещё коридор не казался мне настолько длинный и многолюдным.
Я не помню, что твердила и как отбивалась от множества родителей, когда захлопнула дверь и вошла в свой кабинет. На кофейном столике лежали пионы. Большой букет белоснежных цветов. Проведя по бутонам, я улыбнулась. Красивые, белоснежные, крупные. Они источали безупречный аромат, которым буквально была окутана студия.
— Армина Богдановна.
Я обернулась, но тут же выдохнула. Это были мои ученицы. Они пытливо смотрели на меня, а потом на огромный букет, по лепесткам которого я проводила пальцами.
— Мы пришли, — начала Женя, самая бойкая из группы девочек.
— Вижу, малыш. Чего стоим, давайте начинать, — подмигнула я.
Девочке разошлись по кабинету.
— Кто хочет провести урок? — задала я вопрос. Такие приёмы я редко, но практиковала. Тем более, что мысли сейчас были заняты другим. Вызвалась Женя, а я облокотилась на подоконник и поправляла девочек, когда замечала явные ошибки.
Занятие медленно подходило к концу, это подсказали стрелки часов, висевших в кабинете по центру.
А мои мысли все никак не могли покинуть и оставить меня. Если спросить, о чем я думала, я не могла бы ответить. Всё путалось. Я находилась в состоянии напряжения, непонятного страха, и больше всего меня беспокоили тишина или затишье со стороны мужчин.
Особенно Георгий, что-то подсказывало мне, что так просто он бы не отступился, а значит, он вновь может появиться или вот-вот появится.
Глава 32
— Лиля, — остановила я ученицу перед самым выходом из кабинета.
— Да, — малышка отделилась от вереницы девочек и подошла ко мне с улыбкой на личике.
Дождавшись, когда последняя из девочек покинула кабинет, я продолжила, присев вровень с девочкой:
— Лиль, я давно не видела твоего папу.
— Он в больнице, — не дав договорить, выдала малышка. — Уже несколько дней.
Я сглотнула и вспомнила:
«Я убью его», — хрипел Савелий, окутанный кровавой пеленой безрассудства, раскрыв ворот моего халата. Что-то мне подсказывало, что не просто так Георгий оказался в больнице.
В
