Декаданс - Людмила Семенова
Сейчас, припоминая этот разговор, Полина подумала, что Инга всегда относилась к ней как-то необычно — вроде бы и прохладно, и скрытно, и настороженно, но в то же время с оттенком уважения. Она нередко обсуждала с ней серьезные, актуальные темы, как тогда, и в отличие от остальных ребят, она никогда не называла ее Полей, только полным именем. Но за кадром оставался один вопрос без ответа: догадывалась ли она, что Полина влюблена в ее парня? И если да, то как к этому относилась? Была ли уверена, что «серая мышка» Шихаева не представляет никакой опасности, или все-таки присматривалась к ней? Никаких зацепок в этом отношении у Полины не было, кроме того, что произошло между ней и Аликом в итоге. Неужели он никак не выдавал перед невестой своих намерений и помыслов о другой женщине?
Да, такое было возможно, особенно в том случае, если для Алика это было мелкое, банальное приключение. Все эти мысли преследовали Полину, пока шла подготовка к мероприятию, хотя она усердно гнала их от себя. В терзании своей потайной раны она чувствовала не только боль, но и какое-то непонятное очарование, и ей вдруг показалось, что в нем и заключалась пикантность психического недуга, которым всегда так интересовалась Инга. «Наверняка ей было бы любопытно исследовать мою душу, — подумала девушка. — Но я Инге этого удовольствия не предоставлю».
Глава 9
Наконец музыкально-поэтический перфоманс «Старое и новое» состоялся, и благодаря пиар-кампании, которую в основном провел Алик, собрал немало зрителей. Обстановка, как и обещала Инга, была камерной и довольно мрачной. Несколько искусствоведов и психологов провели коллективную лекцию о знаменитых «безумных художниках», о загадках человеческого мозга, о взглядах со стороны науки, философии и религии. Экспозицию Алик и Игорь разместили в полуподвальном помещении, с освещением, которое создавало эффект «сфумато», и приглушенным, вибрирующим звуковым фоном.
Сам перфоманс был не слишком продолжительным, но весьма динамичным и интересным. Подопечных из интерната Инга пока все же решила не задействовать и пригласила знакомых начинающих артистов, которые читали стихи забытых поэтов-авангардистов в то время как на общем фоне сменялись интерактивные декорации и образы. Их задумка главным образом принадлежала Игорю, но Полина помогала ему в этом, чтобы развеяться. Бессюжетные композиции плавно перетекали из одного состояния в другое: на звездном небе растекались переливы красок в павлиньем пере, пламенеющий закат осыпался угольками и золой, из-под зимней изморози проглядывал ядовито-зеленый блеск болотной ряски. Все это усилиями Игоря и Полины было филигранно прорисовано в смешанной технике.
После показа зрители и сами художники по традиции смогли выпить шампанского и кофе. Полина задумчиво стояла за высоким столиком неподалеку от Кати и Ясмины, которые весело перешептывались о чем-то своем, Инга и Алик общались с немногочисленной прессой и старыми педагогами, пришедшими в качестве почетных гостей. По сияющему и гордому лицу хозяйки вечера можно было заключить, что ее ожидания оправдались.
Внезапно Полина почувствовала то же болезненное удушье, которое охватило ее, когда она получила от Инги приглашение на свадьбу. На пару мгновений ей показалось, что все сегодняшнее торжество, все похвалы Инге и художникам и благие пожелания были скрытой злой насмешкой над ее одиночеством и неприкаянностью. За все время работы здесь она так и не ощутила единства с коллективом, а поступок Алика еще резче провел между ними барьер. «Нет, к черту все, нужно уходить! — подумала она. — Иначе нервы попросту не выдержат, я сломаюсь, а этого нельзя допускать. Что тогда будет с мамой и папой?»
Погрузившись в раздумья о том, как жить дальше, девушка и не заметила, как публика стала понемногу рассеиваться и обе соседки тоже куда-то отошли. Она даже вздрогнула, когда совсем рядом прозвучал голос Алика:
— Ну как ты, Поля?
Он подошел ближе и облокотился на столик, внимательно и грустно всматриваясь в ее лицо.
— Нормально, — отрывисто произнесла Полина. — Со мной все нормально, Алик, и не надо больше беспокоиться.
— Полиночка... — начал он, однако девушка тут же перебила его, хоть и очень тихо, но резко и сурово:
— У меня есть еще одна просьба: никогда больше так меня не называй! Я знаю, что ты не брал на себя никаких обязательств, Алик, но могу я все же воззвать хоть к самой малости? Хотя бы на основании того, что потратила время собственной жизни? В конце концов ты ведь свое получил, так неужели пожалеешь такого пустяка взамен!
Тут Полина даже удивилась, заметив, как от лица юноши словно отхлынула кровь. По выражению его карих глаз было трудно понять, что творилось внутри, но губы нервно дернулись, будто из них пытались вырваться какие-то задавленные, но еще живые и важные слова.
— Алик! — послышалось вдруг позади, и Полине этот голос показался настоящим спасением. Голос принадлежал Игорю. Тот стоял в нескольких шагах от них, и девушке оставалось только догадываться, слышал ли он что-нибудь из этого разговора.
Алик растерянно обернулся, сунув руки в карманы, как часто делал в моменты сильного беспокойства. К немалому изумлению Полины, он смотрел на друга со страхом, и впервые девушка вспомнила о том разговоре про Игоря, который состоялся у них с Аликом в злосчастный вечер.
— Инга скоро уезжает, — спокойно поведал Игорь, подойдя ближе. — Сейчас у нее какой-то важный разговор, но она хотела знать, поедешь ли ты с ней или своим ходом.
— Нет, Игорь, лучше я с тобой до метро прогуляюсь, — ответил Алик, заметно взяв себя в руки, хотя голос у него был натужно бодрым. — Надо немного голову освежить, а то эта канитель мне все нервы вымотала.
— Ладно, ребята, пока, — поспешно сказала Полина, неловко изобразила вежливую улыбку и пошла к выходу. У дверей она на секунду обернулась и заметила, что Игорь, добродушно улыбаясь, положил ладонь на плечо Алика и сказал что-то.
К этому времени лето плавно перетекало в мягкую, дружелюбную и в то же время строгую осень, когда солнце все еще ослепительно блестит среди листвы, но в воздухе вместе с прохладой проскальзывает тревога и грусть. Полине все чаще казалось, что короткий роман с Аликом был не более чем наваждением, к тому же он внял настоятельным просьбам девушки и не беспокоил ее, обращаясь только по
