Виноградные грезы. Найти и потерять - Джулия Вольмут
Если ты не откроешься мне, Ари, если мы не поймем, что делать, новую осень ты встретишь не здесь, не со мной. От этих мыслей горько. Но что я мог сделать? Я обещал бороться, но вновь и вновь натыкался на стену.
Вчера я устроил красивое свидание на крыше. Помнил, что Ари мечтала посетить высотку в Сан-Диего, и надеялся, что ночной Лос-Анджелес ей понравился. Я хотел, чтобы Аристель помнила обо мне что-то хорошее. Ее чувства неистовы и чисты, она влюблена впервые. А я честно пытался относиться к отношениям, как к легкому роману. Через три месяца Ари уедет, вернется в свою жизнь, найдет подходящего парня. Я же буду помнить ее, как свою музу. И будь я циником, подобно Джераду, проблем бы не возникло. Но я привязался. Какое у нее прошлое? Что она планирует делать? Не будет же она вечно прятаться в квартире и танцевать у зеркала?!
Сомнения портили идиллию. Ари нечего терять. А у меня на кону все.
Надо посоветоваться с Джерадом.
– Я не могу ее бросить.
Джерад приподнял воротник куртки, спасаясь от ветра. Посмотрел искоса: ты серьезно? И затянулся сигаретой.
Мы курили у входа в студию. Я открывал душу, а Джерад, как обычно, в нее плевал. Но сейчас его цинизм был полезен.
– Я спас ее дважды… трижды, – объяснил я. Пальцы озябли, и, докурив, я спрятал ладони в карманах куртки. – Ари из-за меня приехала, из-за меня осталась…
– Стив… – Джерад поморщился, словно от боли, и потрепал меня по плечу. – Она не Аарон. Не нужно перекладывать одну трагедию на другую…
Андерсон не успел договорить. Я вцепился в его куртку и замахнулся для удара. От ярости пересохло во рту. Как он смеет?! Я тряс сукиного сына, собираясь впечатать кулак ему в морду. Он не знал Аарона!
– Эй, остынь. – Джер зажал в зубах сигарету и выставил руки вперед. – Твой друг был болен и нуждался в помощи. А девчонка села тебе на шею.
И как это понимать? Я отпустил воротник куртки и вопросительно уставился на друга.
– Скажу, как это выглядит со стороны, – медленно начал Джерад. Он знал: если я на взводе, вопрос времени, когда я взорвусь. – А ты это… не срывай злость на мне и не порть товарный вид. Окей?
– Окей, – нетерпеливо бросил я. – Говори.
– Итак… В кого ты, мать твою, превратился?! – размахивая сигаретой, заорал Джерад. – Ари то, Ари се. Молчу про контракт. Ты ходишь по тонкому льду, Рэтбоун! Помнишь, кто ты? У тебя карьера. Друзья. Поклонники. Ты звезда! А она? Кто она такая? Ничего о ней не знаешь, а малышка Ари и не собирается рассказывать о трудном детстве. Или какие проблемы заставили ее поставить цель «хочу спать со знаменитым музыкантом»? – Джерад кинул окурок на асфальт и пошел к зданию. – Будь я девчонкой, – сказал он напоследок, – тоже выбрал бы путешествовать по миру с вокалистом рок-группы, а не учить уроки.
Ну уж нет. Ари совсем не такая!
Догнав Джера, я дернул его за плечо.
– Еще? – спросил друг.
Он сверкнул болотными глазами, оскалился и схватил меня за воротник, как я его минутой ранее. Но бить меня Джерад не собирался. Вместо этого он молча впихнул меня в комнату отдыха на первом этаже, и я приземлился на белый диван. Джерад встал напротив, хищно ухмыляясь.
Его слова хлестали, словно ветки:
– Правды хочешь? Всем плевать, что ты счастлив. Сюрприз! Нет, не плевать: они не хотят этого. Особенно твои фанатки.
– Эм… – протянул я. – Ты обдолбался? Что несешь?
Джерад рассмеялся. Из-за плохой работы кондиционера капли пота бежали по его вискам и острым скулам. Я вытер свое вспотевшее лицо. Мне чертовски не нравился этот разговор. Но встать и уйти я не мог – друг словно умел гипнотизировать, и мне было любопытно, что он придумает.
– Да-да, – торжествующе говорил Андерсон. – Все потому, что это конец. Для них конец. Рухнувший мир, разбитые мечты.
– Они когда-нибудь разлюбят меня!
– И на смену им придут другие. Ты секс-символ. Тот, на чьи плакаты дрочат, тот, о ком сочиняют фанфики. Те пошлые истории о сексе в первую ночь знакомства…
Я сглотнул.
– И для всех лучше, чтобы все оставалось так, как есть. Намного дольше.
– Но…
– Повзрослей уже! Фанатки любят тебя, ведь ты картинка. И все они эгоистки: верят, что именно одна из них та… – Джер махнул рукой. – Ну, ты понимаешь…
Я отказывался понимать, сидел и крутил кольцо на указательном пальце. Да, я слышал признания в любви, видел преданность в глазах девушек, а моя легенда о романтике неплохо поднимала продажи. Но разве когда человек любит, он… не будет счастлив, если предмет воздыхания счастлив? Я же не умираю, в конце концов.
– Им хочется верить в твою неприкосновенность. И твоей деве в беде – тоже. Одно разбитое сердечко не стоит десятка.
– Сердечко?
– Думаешь, когда она осознает твои слабости и недостатки, ты будешь ей нужен? Обычный человек, Стив из Техаса.
– Чушь, – отрезал я. – Ари отличается от них.
Джер вновь рассмеялся: едва приподняв уголки тонких губ, снисходительно. Придвинувшись ближе – я унюхал запах сигарет и терпкого одеколона – он вновь заговорил:
– Вся их любовь сводится к животной потребности. А их влажные мечты…
Я отвернулся.
– Нет-нет. – Он щелкнул длинными пальцами перед моим носом. – Смотри, слушай.
– Что слушать?! – рявкнул я. От злости мне стало еще жарче. – Бред психически больного? Тоже мне, философ.
– Я не прав? Да, тебе плевать на фанаток, но они – прибыль. А ты – товар. Не поэтому ли девчонка сразу прыгнула в твою кровать?
Прежде чем я успел ответить, Андерсон навис надо мной и с придыханием зашептал:
– Как она повторяет? «Трахни меня, Стивен Рэтбоун. Трахни меня, вокалист Grape Dreams. Ты идеален. Трахни, трахни…»
– Отвали! – Я со всей силы толкнул его в грудь. – Придурок!
Джерад загоготал, прислонив ладонь к грудной клетке.
– Подумай над моими словами. – Он за секунду стал серьезным, подмигнул мне и вышел из комнаты.
Я остался на диване, нервно зачесывая назад волосы. Джерад циник, но благодаря ему и Марти группа уверенно идет к успеху. Ари – луч света. Почему мне всегда приходится выбирать? Ах да, я же звезда.
Утром следующего дня Ари протирала пыль с моего синтезатора.
Квартира в Лос-Анджелесе мало отличалась от квартиры в Сан-Диего. Двадцать девятый этаж, светлые тона. Но хранила