Клятва ненависти - Лайла Джеймс
— Ты мудак. Я тебя ненавижу! Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ!
Ее вопли пронзили воздух, и я знал, что Гидеон их слышит. Весь остров мог слышать. Я, наконец прорвался сквозь ее стены, и Джулианна потеряла сознание, позволив эмоциям поглотить ее целиком.
Было бы зрелищно смотреть, как она ломается, если бы меня это так не беспокоило. Но я не позволял себе спрашивать, почему, потому что, в конце концов, это не имело значения. Джулианна и я вместе были ядом, как она сказала. Лекарства не было.
Схватив ее за плечи, я швырнул ее в травянистые стены лабиринта.
— Замолчи. Гидеон нас услышит, — прошипел я.
— Отпусти меня, — закричала она, царапая мое лицо. — Ты делаешь мне больно, чудовище. Отпусти меня!
— Заткнись! — Я взревел, схватив ее за челюсть, прежде чем врезаться в ее рот, заглушая ее крики и глотая ее крики.
Прямо над чертовой завесой.
Джулианна ахнула и полностью застыла в моих руках.
Ее губы приоткрылись под вуалью, и я почувствовал ее мягкие гребаные губы. Ее дыхание было теплым, а пустые глаза вспыхнули… шоком.
Мое тело прижало ее к стене лабиринта, и ее сжатые кулаки легли мне на плечи, словно пытаясь оттолкнуть меня, но она этого не сделала.
Ее пальцы впились в мои мускулы, и Джулианна заскулила у меня под губами, сквозь тонкую вуаль.
Я не двигался. Она тоже этого не сделала.
Поцелуй едва ли можно было назвать поцелуем.
Один испорченный момент.
Два простых вдоха.
Три сокрушительные секунды.
Я отстранился, и ноги Джулианны подогнулись под ней. Прежде чем она успела рухнуть на землю, я подхватил ее на руки. Она блуждала глазами по моему лицу и, не говоря ни слова, обняла меня за шею и уткнулась лицом мне в плечо.
Какая ирония. Сдаться в объятия чудовища, которого она так презирала.
Мне потребовалось много времени, чтобы найти выход из этого места, но в конце концов я увидел выход. С Джулианной на руках я вышел из лабиринта.
Я нашел Гидеона, стоящего там с бесстрастным выражением лица. Я молча прошел мимо него и отнес Джулианну обратно в замок, вверх по лестнице и в ее комнату. Она ни разу не пошевелилась; ее мышцы едва подергивались; она не говорила. Если бы я не знал лучше, я бы сказал, что несу ее холодное мертвое тело на руках.
Или, может быть, я…
Она едва издала звук, когда я положил ее на кровать. Я выпрямился, и она свернулась калачиком. Ее глаза открылись, и наши взгляды встретились.
— Между любовью и ненавистью тонкая грань, Киллиан, — пробормотала Джулианна мягким и надломленным голосом.
— Не для нас, — сказал я.
— Не для нас, — согласилась она.
ГЛАВА 9
Джулианна
Неделю спустя
Я вошла в конюшню и увидела, что Киллиан расчесывает черную шерсть Цербера. Он провел пальцами по гриве жеребца и тихо заговорил с ним. Я медленно попятилась, когда взгляды Цербера и Киллиана встретились с моими.
Ну что ж, теперь уже поздно отступать.
Его взгляд блуждал по моему костюму для верховой езды, от черной рубашки, заправленной за пояс узких коричневых брюк для верховой езды, до моих ног и ботинок. Я проигнорировала то, как затрепетал мой желудок, и подошла к Рагне.
Я до сих пор не забыла, что он сказал мне неделю назад или что он делал в лабиринте.
Этот… поцелуй.
Этот глупый поцелуй.
До сих пор мои губы все еще покалывали, а поцелуй все еще врезался в мой мозг. Ладно, это был не настоящий поцелуй. Моя вуаль мешала, но я все еще чувствовала его губы на своих.
Всю неделю мы были вежливы друг с другом. Конечно, он все еще бросал здесь и там несколько оскорблений, потому что, в конце концов, он был Киллианом Спенсером. Он не мог быть джентльменом, не будучи при этом мудаком.
Но я знала, что единственная причина, по которой он был «хорошим» со мной, заключалась в том, что Гидеон каждую секунду отчитывался перед отцом Киллиана. Итак, нам пришлось сыграть в небольшую игру. Красивая ложь и совершенная уловка.
Чтобы показать Гидеону и Уильяму, что мы наконец-то ладим, медленно влюбляемся и, наконец, ведем себя как настоящая супружеская пара.
За исключением того, что правда не может быть дальше от этого.
Мы все еще были очень непостоянными вместе.
Ненависть Киллиана ко мне все еще кипела под его кожей, ожидая подходящего момента, чтобы вырваться наружу. Ярость все еще мерцала в его темных глазах. Его улыбки были злыми и холодными, как зимние дни. В нем была тьма, которая звала меня. Но в этом не было ничего романтического, ибо я не была ни его светом, ни его умиротворением.
На самом деле, я была полной противоположностью. Я была причиной того, что в нем была тьма. Его мертвое сердце было моей работой, и я не могла исправить это, не тогда, когда Киллиан все еще был так одержим истязанием и жаждой мести.
Я вывела Рагну из стойла под уздцы.
Цербер громко вздохнул и оживился при виде Рагны. Моя кобыла подошла ближе к Церберу, и они с большим интересом посмотрели друг на друга.
Словно дразня, Рагна прижалась всем телом к Церберу, и жеребец фыркнул в ответ. Но Рагна уже ускакала прочь.
Мои губы сжались, сдерживая смех, когда моя кобыла остановилась недалеко от Цербера и Киллиана. Ее внимание по-прежнему было приковано к жеребцу, но она играла недосягаемо.
— Ты нарочно стараешься, любовь моя, — прошептала я ей, проводя рукой по ее белому пальто.
— Если твоя кобыла не перестанет дразнить моего жеребца, мне придется что-то с этим сделать, — хрипло предупредил Киллиан.
— Рагна не виновата, что твоя лошадь не поняла намека, — сказала я.
Киллиан почесал свою лошадь за ухом, и его голос стал более низким, когда он снова заговорил.
— Цербер не играет в игры.
— А Рагна просто хочет немного любви, — парировала я. — Может быть, если бы твой жеребец не был таким сварливым, как ты…
— Цербер в порядке такой, какой он есть, — отрезал Киллиан.
Я закатила глаза. Я догадалась, что он защищает свою лошадь. Как я была с Рагной. По крайней мере, у нас было что-то общее.
Я взглянула на Цербера. Он был почти в два раза крупнее моей кобылы. Его черная шерсть блестела, а сам он был внушительного роста. Его грива была длинной и шелковистой, как и хвост.
— Красивый конь, — похвалила я, и это было очень серьезно.
— Да, — согласился Киллиан, все еще касаясь Цербера.
Я сделала то же самое с Рагной.
— Как он оказался у тебя во владении?
— Я нашел
