Кто такая Даша? - Нина Резун
На часах 17.20 и вдруг форс-мажор. Мне звонят с агентства, где я нанимала переводчика, и сообщают, что их переводчик с серьезными травмами попал в больницу и заменить его никем не могут, так как другой переводчик французского языка сейчас в отпуске и отдыхает за пределами страны. Аванс они разумеется вернут, и приносят свои сожаления, что так вышло.
– Роман Викторович, у меня две новости, – сказала я, когда шеф со своим первым замом Дмитрием Юрьевичем Новицким вышел из кабинета и собирался вместе с ним ехать в ресторан. – Плохая и хорошая, с какой начать?
Оба мужчины были в белых рубашках, при галстуках, гладко выбритые и в начищенных до блеска туфлях.
– Это может подождать до завтра? Мы торопимся.
– Боюсь, что нет. Переводчик попал в больницу.
– В смысле? И ты мне только сейчас об этом говоришь? – Храмцов и не заметил, как впервые обратился ко мне на «ты» в офисе.
– Роман Викторович, они только позвонили. И я сразу к вам.
– Черт! И что нам делать? Они пришлют другого?
– Больше никого нет. С английского у них масса переводчиков, а вот с французским дела обстоят гораздо хуже.
Шеф нервно посмотрел на дисплей телефона, и выругался. Дмитрий Юрьевич тоже задергался и стал предлагать перенести встречу или довериться переводчику со стороны самих французов.
– Роман Викторович, я могу помочь, – приступила я к хорошей новости.
– Ты уже помогла. И где ты нашла это чертово агентство с двумя калеками?
– Это хорошее агентство… Но это уже неважно. Я знаю французский. Я могу быть переводчиком.
Оба уставили на меня изумленные глаза и, наверное, решили, что ослышались.
– Откуда? – первым пришел в себя Храмцов.
– Моя мама была учительницей французского, – не моргнув глазом, солгала я, – и с детства разговаривала со мной на двух языках. – А вот это правда.
– И насколько хорошо ты его знаешь?
– Я читала в оригинале Жорж Санд, Виктора Гюго и Александра Дюма.
– Мы едем не литературу обсуждать, а заключать договор на строительство завода, – раздраженно сказал Храмцов.
– Да, но какой у вас выбор?
– Роман Викторович, и правда, какой? – согласился Дмитрий Юрьевич. -Давайте возьмем ее.
Храмцов снова посмотрел на дисплей своего телефона, а потом окинул взглядом меня с ног до головы. На мне был голубой брючный костюм, под ним белая блузка с округлым вырезом без пуговиц, волосы собраны в высокую шишку, а на ногах туфли лодочки на невысоком каблуке. И, видимо, убедившись, что вид для деловой встречи в ресторане у меня вполне подходящий, сказал:
– Хорошо, ты едешь с нами.
А его взгляд добавил: «Но, если ты облажаешься, я тебя уволю».
Испугалась ли я? Ну может чуточку.
Но перспектива говорить на французском с самими носителями языка так меня возбудила, что все прочие страхи отступили на задний план.
Как же давно я не говорила с кем-нибудь по-французски! И вдруг такая удача! Ах, Господи, да простит меня переводчик из агентства, который предоставил мне эту возможность.
В ресторан мы поехали на служебной машине. И вез нас разумеется Артем. Тоже при галстуке. Храмцов сел со мной на заднее сидение, и это меня несколько смутило. Но когда он, долго тыкая по экрану своего сотового телефона, вдруг протянул его мне, я поняла, с чем было связано его желание сесть рядом со мной.
– Переведи.
На экране был текст на французском языке, забитый в переводчике. Я с легкостью перевела его на русский. Роман Викторович согласно кивнул и пристально посмотрел в мои глаза. Мне казалось, он спрашивал: «Что еще я не знаю о тебе, что должен знать?», но может быть это были лишь мои фантазии, и он думал совсем о другом. Например, о том, как наказать меня, если я оплошаю.
– Роман Викторович, все будет хорошо, не переживайте.
И я едва не коснулась его руки, лежащей на сидении, но вовремя одумалась и положила свою руку рядом.
Ах, боже мой, как затрепетало мое сердце, когда я услышала французскую речь!
Французов было двое: оба молодые, в строгих костюмах и определенно надушенные настоящим французским парфюмом. С ними переводчица Марго. Ее русский с заметным акцентом, и я поняла, что она тоже француженка.
Зачем понадобилось два переводчика? Каждая из сторон хотела быть уверена, что их не обманут. Ведь переводчикам предстояло ознакомиться и с текстом договора, который будет подписываться. Составляла его наша сторона, но потом договор передавался на рассмотрение французам, и не сделали ли они какие-нибудь поправки, следовало проверить.
Когда мы все друг другу представились, нас провели к длинному прямоугольному столу. Он оказался вместительным, и мы свободно расположились за ним. Я села с самого края, по левую руку от меня оказался Роман Викторович, напротив – Пьер Дюпон.
На вид ему было лет тридцать, высокого роста, с кудрявыми пшеничными волосами, яркими голубыми глазами, внешние уголки которых чуть опущены, и тонким орлиным носом. Не красавчик. Но чертовски обаятельный. Его белоснежная улыбка пробирала до мурашек, и сперва у меня сложилось впечатление, что я пришла не на деловую встречу, а на свидание. Но после того как все заказали блюда, Пьер надел на себя маску серьезности и заговорил о деле.
Справилась ли я с переговорами? О да.
Как у меня это вышло, если мамы давно не было в живых?
Я не оставляла практику ни на минуту на протяжении нескольких лет. Я перечитала всю французскую литературу, что у нас была в доме (и это не только три названных Храмцову автора), смотрела два французских канала, которые за несколько лет до смерти родителей мы подключили к телевидению, и иногда общалась на французском с Жераром. Но после смерти мамы он не любил говорить на нем, и с каждым годом все реже к нему обращался. Помимо этого, пока я училась в школе, я общалась с учительницей, которая вела у нас английский язык, но знала и французский, и ей тоже было полезно с кем-то пообщаться на французском языке.
Я переводила Роману Викторовичу и Дмитрию Юрьевичу все, что говорили французы, а их переводчица делала обратный перевод для своей стороны. Через несколько минут я стала замечать, что она перевирает русские слова и пару раз аккуратно поправила ее на французском языке, указав на ошибки в переводе. Ей это определенно не понравилось, но она скрыла недовольство за натянутой улыбкой. А потом и вовсе французская сторона предпочла слушать мой перевод, и польщенная таким доверием я вошла в раж и блистала своими знаниями, которые оценить могла разве что французская переводчица. Но она
