Обречён любить тебя (СИ) - Мелевич Яна
— Просто мы едем в местную школу. Сегодня по плану сделать ремонт, будет много грязи, — намекнула она, скрестив руки на груди. — Очень много грязи, — добавила с нажимом, стараясь не реагировать ни дразнящий парфюм, ни на чуть прищуренный взгляд.
— Зоопарк, побережье, мусор, какая к черту школа? — процедил Татошка, взмачивая модную прическу.
— А ты думал, волонтерство — это только уборка в клетках и раздача милостыни на улице? — вскинула Боярышникова брови, раздраженно вздыхая.
Иногда ей хотелось его придушить. Даже не иногда — часто. Особенно в последнее время.
— Нет, что ты, — притворно округлил глаза Канарейкин, всплеснув руками. — Я-то думал, мы тут так, мир посмотреть и себя показать. Заодно ты кому-то что-то докажешь. Например, мне: какой я идиот, не оценил твоей широкой души и большого сердца!
Все это сопровождалось активной мимикой, размахиванием рук и сменой интонации. На секунду Милана засмотрелась, потеряв нить разговора. Затем резко очнулась, напомнив себе не быть такой размазней и перестать заниматься глупостями. Любовь любовью, а у нее здесь действительно много дел.
— Ладно, пока ты истеришь, я, пожалуй, продолжу, — отвернулась она, шагнув в сторону Тони, который уже активно махал ей.
— Исте… рю?! — Антон захлебнулся от возмущения, с трудом выдыхая воздух. — Эй! Куда ты!
— В машину. Вы едете следом на автобусе, — крикнула Боярышникова, помахав ему рукой.
— Ха-ха, богиня корги, — точно черт из табакерки рядом вновь оказался довольный Радов. Вот уж кому вся поездка доставляла неимоверное удовольствие. — Классно она тебя, да? Все, Тото, потерял лидирующее место в хит-параде. Бух, — рыжий рукой показал внезапное падение, улыбаясь широко.
— Сейчас как закрутит жаркий африканский роман с красивым и обаятельным принцем из ЮАР, а ты будешь рыдать в уголке и маме жаловаться. Или что ты там обычно де…
Радов задохнулся от резкого удара в живот, согнувшись пополам и отчаянно хватая ртом воздух. Невозмутимо похлопав Влада по спине, Антон наклонился, промурлыкав ему на ухо:
— Хихикай, хихикай, рыжий гоблин. Никаких мест я не терял. Знаешь почему? А оно мне нафиг не надо. Я без того знаю, кто всегда впереди.
Милана сколько угодно могла перед ним задирать нос. Но в последний момент, когда она отвернулась, Канарейкин заметил свой подарок на ее шее. Женщины не надевают дареные украшения от тех, кто им безразличен или на кого они обижены. Тем более взгляды самой Боярышниковой были очень красноречивы.
— Африка так Африка, — мрачно изрек он, смотря на подъезжающий автобус. — Ничего, папа. Подавись своими деньгами, сам себе заработаю, — цыкнул злобно Татошка, топая к основной группе волонтеров.
Спустя шесть часов Антон Канарейкин не то что есть, он уже жить не хотел. Солнце высоко поднялось, и, хотя не особо пекло, ему было очень жарко. Вся одежда перепачкалась, пятна краски были даже на щеках. Грязь, пыль в волосах, и они закончили только один этаж. И почему никто ему не сообщил, что придется ремонтировать здание школы практически с нуля?
— Огромное вам спасибо! Скоро мы сможем открыться, и дети будут получать среднее образование совершенно бесплатно, — вещал представитель англиканской церкви, пожимая поочередно руки то Милане, то Энтони.
— Как будто это образование им сильно нужно, — буркнул Татошка, устраиваясь на жестком табурете, накрытом газеткой. Услужливый робот-помощник подъехал, протягивая ему небольшую бутылку воды, и Канарейкин устало взял ее, отвинчивая крышку.
— Очень нужно, зря так говоришь, — вздрогнув, Антон обернулся к Джуманне. Молодой араб усиленно оттирал краску с пальцев влажной тряпкой.
— Оглянись вокруг, — Канарейкин обвел рукой здание, кивая на окна. — Это всего лишь краска и немного строительных материалов. Да это здание рухнет раньше, чем половина местных ребятишек успеет окончить школу!
— Тем не менее, это поможет многим, — нахмурил темные брови его собеседник. — Ты просто не знаешь.
— Отлично, призжайте в Россию. У нас каждый второй с высшим образованием, но ума от этого не прибавляется, — фыркнул Антон. — Никаких проблем нет. Учебная виза, и вот ты уже счастливый обладатель заветной корочки через четыре года бакалавриата!
— Вот только чтобы отправить одного учиться, надо всей деревней собрать денег, Тони, — Джуманне вздохнул, отбрасывая тряпку и разминая плечи. — Ты богатый, беспечный. Тебе не понять.
— А Милана нищая, — расхохотался Канарейкин, качая головой. — Или Радов, ага. У него отец может тут полгорода купить без ущерба своему банковскому счету. Уверен, вас тут таких «нищих» еще с десяток наберется.
— Не понимаешь совсем, да? — как-то разочарованно покачал головой Джуманне. — Денег дать — ума много не надо. Только толку в них, если ничего вокруг не изменится?
Он не понимал. Совсем. Что было сложного просто вложить денег в развитие страны? Поставить на контроль, применить жесткие меры к коррумпированному правительству. Антон недовольно нахмурился. По его мнению, людей все устраивало. Им помогают, вливают деньги, зачем стараться? Хотя, может, араб про это и говорил. Но все равно, что толку с одной школы.
И вообще: спасение утопающих — дело самих утопающих. В конце концов, Канарейкин же не виноват в том, что родился в богатой семье. Подхватив автоматический распылитель краски, он посмотрел заряд и тяжело вздохнул. Осталось еще шесть капсул, хватит надолго. А ем уже очень хотелось закончить.
— Как дела?
Не поворачиваясь к Милане, Татошка прыснул в стену, разглядывая светло-голубое пятно.
— Проникаюсь духом нищебродства. Еще два часа, буду готов усыновить всю местную детвору, — фыркнул он, почувствовав, как Боярышникова приблизилась к нему со спины.
— Глядя на эти кривые мазки, я бы сказала: тебе еще проникаться и проникаться, — улыбнулась она, останавливаясь рядом с ним и забирая у Антона из рук распылитель. Одним точным выстрелом перекрасила часть безобразия на стене.
— Видишь? Дело техники, — улыбнулась Милана, опуская руку. Они посмотрели друг на друга. Он с удивлением, а она — любопытством.
— Хочешь меня о чем-то спросить? — Боярышникова наклонила голову, давая ему шанс первому задать вопрос.
Зеленоватые искры в коричневой радужке глаза стали видны отчетливее. Такое удивительное сочетание: смешение двух цветов как отражение характеров его родителей.
— Зачем все это? — огляделся вокруг Антон, непонимающе приподнимая брови. — Богатой, успешной и счастливой девочке нравится играть в милосердие?
Он услышал ее вздох. Обида исказила черты лица всего на мгновение, но затем Милана взяла себя в руки и вновь повернулась к стене, нажимая кнопку для распыления краски. Запаха не было — органическая краска не была токсичной. Только толку Антон в ней видел. Срок ей — несколько лет, затем приходилось обновлять полностью, потому что стиралась и легко выцветала. Зато была безопасна для использования.
— Кто сказал, что я счастливая?
— А разве нет?
— До нашей встречи я даже не знала, что значит «семья». Можно ли назвать меня счастливой? — Милана сделала несколько нажатий.
Стена покрылась ровным светло-голубым слоем, скрывая мелкие трещины, несовершенства и часовое старание Антона. Ответить ему было нечего, поэтому Канарейкин предпочел разглядывать потолочную плитку, прислушиваясь к смеху Радова где-то в конце коридора.
— Почему ты сел в «Теслу» в тот вечер?
Похоже, не удастся отмолчаться. Татошка вздохнул, недовольно морщась и сунув руки в карманы джинсов.
— Это имеет какое-то значение? — раздраженно спросил, отходя от Миланы на шаг. — Сел, и все тут. Мне просто нравится скорость, тем более нашелся повод. Збруев с его тупыми шутками и все такое. Не люблю, когда мою семью поливают дерьмом.
— Но и не ценишь ее, — пожала плечами Боярышникова, не представляя, как разозлила этим Антона.
