Короли карантина - Кэролайн Пекхэм
Я успела выйти из церковных дверей и углубиться в лес, прежде чем оглянулась. Сэйнт стоял в открытом дверном проеме, его тень простиралась в ночь и поглощала мою.
— Придешь сюда еще раз и пожалеешь, что вообще поступила в Эверлейк, — сказал он достаточно громко, чтобы я услышала, и я с трудом сглотнула, прежде чем отправиться вниз по тропинке.
Если темнота была волнующей, то Сэйнт Мемфис был ее океаном. Мое сердце колотилось сильнее, чем за последние годы. В нем было столько всего, что я находила отвратительным. Его властные замашки, святотатственная чушь, которую он изрыгал, чертова церковь, которую он провозгласил как свою, словно он и вправду святой. Это было отвратительно. И все же какая-то первобытная часть меня поддалась на это. Она бы поклонялась его телу, как богу, которым он себя считал. Но еще лучше то, что она хотела бы, чтобы он тоже поклонялся ее алтарю.
Наконец я добралась до указателя на "Оук Коммон Хаус" и свернула на другую дорожку, которая привела меня к деревянному пирсу, уходящему к совершенно спокойному озеру. Мои губы приоткрылись при виде огромной платформы с хижиной, установленной над водой. Она была заполнена людьми, а гирлянды, развешанные по перилам, отражались в озере внизу, делая ее похожей на какую-то неземную декорацию, взятую прямо из фантастического фильма.
Я направилась вниз по пирсу, и студенты с любопытством смотрели на меня, когда я приближалась. Мой взгляд зацепился за Блейка Боумена, который стоял, прислонившись спиной к перилам слева, небрежно держа пиво между пальцами, в то время как группа девушек смеялась над тем, что он говорил. Он мог бы заполучить кого угодно, но его глаза нашли именно меня, и они загорелись так, словно он только что нашел золото. На нем была бледно-серая рубашка с закатанными рукавами, обнажавшими мускулистые предплечья, а его темные волосы были стильно зачесаны назад в намеренном беспорядке.
Мои губы приподнялись от пылающей интенсивности его взгляда. Если Сэйнт был льдом, то Блейк был огнем. И я не знала, от кого из них предпочла бы умереть.
Я шагнула вперед, но крупный парень в футбольной майке преградил мне путь, протягивая руку.
— Эй, новенькая, где твое приглашение?
Я подвила свое закатывание глаз, когда полезла в сумочку и достала куриную косточку, которую дал мне Блейк, и парень, взяв ее, громко закричал до небес.
— Сегодня вечером будет инициирована Татум Риверс! — Прокричал он, и с вечеринки донеслось еще больше криков, когда он приветствовал меня.
Блейк прокладывал путь сквозь окружавших его девушек, когда я вышла на балкон, опоясывающий платформу. Студенты вокруг него расступались, давая ему место, пока мы не оказались в кольце пространства, как будто вокруг него существовало невидимое силовое поле. Неприкасаемый. И все же…
Его рука обвилась вокруг моей, прежде чем он притянул меня на шаг ближе, осматривая с головы до ног. Я закатила глаза к небу, ожидая его вердикта, не то, чтобы меня действительно волновало, что он думает о моем наряде. Я надела его для себя, ни для кого другого.
— Красивая.
— Типично, — бросила я в ответ, и он низко зарычал, от этого звука моя кожа загорелась.
— Ты не дала мне договорить, Татум. — Он притянул меня еще ближе, заключив меня в клетку, образованную его телом, и его насыщенный пряный одеколон взывал ко мне от его кожи. — Красивая — это, было бы оскорблением для тебя сегодня вечером. Завораживающая — это, ближе всего. Но самое близкое — порабощающая.
— Если я поработила тебя, то почему у меня в руке до сих пор нет выпивки? — Я поддразнила, и его глаза жадно блеснули.
Он потянул меня за собой, толпа снова расступилась, чтобы пропустить нас, когда он повел меня в глубь. Жар охватил меня, когда я увидела самое экстравагантное общее пространство, которое я когда-либо видела. Огромную комнату заполняли диваны и кресла, а справа от них располагался длинный бар с бесплатным чаем, кофе и чертовски охлажденной огуречной водой. Кто-то поставил на него пару бочонков, а рядом с ними рядами стояли ликеры и содовая. Звуки поп-музыки наполняли воздух, свет был приглушен, а стулья отодвинуты от центра пространства, создавая и без того оживленную танцплощадку.
Блейк указал на веснушчатого парня, стоявшего в конце стойки, заложив руки за спину, и тот подбежал к нему, как будто зомби пытался надрать ему задницу.
— Возьми ее куртку, — потребовал Блейк, и мальчик бросился вперед, чтобы снять её с моих плеч.
— О, это не… ну, тогда ладно. — Я позволила ему снять кожаную куртку, после чего он поспешил прочь, чтобы повесить ее на крючок у двери. — Что за придурок? — Я поддразнила, и Блейк выдохнул с ноткой веселья.
— Он один из Невыразимых. — Он обнял меня за талию, притягивая к своему бедру, когда я нахмурилась.
— Ты имеешь в виду, как в той легенде, о которой все говорят? Ты и твои друзья серьезно называете себя Ночными Охранниками? — Я фыркнула, и его глаза потемнели до черноты.
— Стражами, — поправил он достаточно резко, чтобы по моему телу пробежала восхитительная дрожь. О, я ничуть не возражаю против такого тона, но в спальне он звучал бы еще лучше. — И да, у нас есть целое стадо маленьких овечек, выполняющих наши приказы. Но не волнуйся, милая… Они это заслужили.
Я приподняла бровь, понизив голос.
— Что этот парень сделал? Воткнул булавку в твою большую голову? — Я поддразнила его, и он ухмыльнулся.
— Вообще-то, он пользовался отверткой. Ужасный гребаный беспорядок, — пошутил он, и я рассмеялась, хотя еще не совсем перестала интересоваться его очевидными слугами.
Он повел меня дальше вглубь вечеринки, и мой взгляд зацепился за татуировку, которую он сделал у себя на затылке, пока я следовала за ним. Это было похоже на стрелу, летящую по воздуху к какой-то неизвестной цели; перо, свисающее с ее древка, подхваченное ветром, вызванным ее полетом. В ее простоте было что-то пленительно красивое, и меня охватило желание пробежаться по ней пальцами.
— Хорошая татуировка, — прокомментировала я, и Блейк с ухмылкой посмотрел на меня своими зелеными глазами.
— Это моя метка Ночного Стража, — сказал он со страстью, вспыхнувшей в его взгляде. — У Сэйнта и Киана она тоже есть. Обычно я не увлекаюсь татуировками, но это другое дело. Это важно.
Я прикусила
