Светлана Демидова - Твою беду руками разведу
Лера отрицательно покачала головой.
— Ну тогда, значит, в твоей жизни появился другой мужчина. И не вздумай мне впаривать, что я не права!
— Другой мужчина… да… — Теперь Лера кивала головой, соглашаясь с Наташкой. — Я кормлю другого мужчину, причем с удовольствием, но… Но это совершенно не то, что ты думаешь!
— Интересно, что же можно думать про мужчину «не то»?
— Он… он мой друг и живет у меня вынужденно… пока… Я ему предоставила политическое убежище.
— Ну-ну… знаем мы эти политические убежища… сами их, бывало, предлагали… — презрительно хмыкнув, вытолкнула из себя Наташка и обиженно отвернулась к витрине овощного отдела.
Лера решила больше ни в чем ее не разуверять. В конце концов, они с Наташкой непременно помирятся, а обсуждать с ней Рафаэля она не станет. Он действительно ее большой друг, но другим людям, не посвященным в их проблемы, их взаимоотношения, возможно, понять трудно.
Однажды утром, когда они с Рафаэлем собирались на работу, у Леры вдруг потемнело в глазах. Бутерброд выпал из ее рук, из поля зрения сначала уплыл сам Рафаэль, а потом вся кухня размазалась в серую липкую массу. Очнулась она под капельницей на продавленной больничной койке в палате, окрашенной безликой голубенькой краской.
После всестороннего обследования медики выдали Леру Рафаэлю, объявив ему:
— Ничего страшного! Просто ваша жена беременна. Похоже, третий месяц пошел, но в женской консультации скажут точнее.
Лера с Рафаэлем не сказали друг другу ни слова, пока ехали домой. Когда уже сели рядом на диван, он сказал:
— Надо, наверное, сообщить Андрею.
— Перебьется, — буркнула Лера.
— А вдруг он обрадуется?
— Плевать! Я не собираюсь рожать!
— Почему? — очень удивился Рафаэль. — Ты ведь уже не девочка. Вдруг другого шанса не будет?
— Тебе-то какое дело? — зло выдохнула Лера.
— Ну… ты мне не чужая вроде. А Андрей… Он, может, только этого и ждет. Я не уверен, что моя Лиля согласится родить ему ребенка. Похоже, дети ей не нужны в принципе, как ни прискорбно такое констатировать.
— Все равно сделаю аборт, — упрямо гнула свою линию Лера.
— Да скажи же ты мне, зачем?! — рассердился Рафаэль. — В конце концов, ребенок не виноват, что ты с его папашей… разошлась…
— Помолчи лучше! — крикнула Лера и разрыдалась.
— А вот плакать не надо, — забегал он вокруг нее. — Говорят, ребенку очень вредно, когда его мать…
— Я не мать!
— Ну будешь ею.
— Рафаэ-э-ль… ну что ты несе-о-ошь… — рыдала она. — Я не собираюсь плодить безотцо-о-овщину…
— Ну это-то как раз можно уладить.
— Что значит «уладить?» — У Леры, с удивлением уставившейся на Рафаэля, моментально высохли слезы.
— Я тут подумал… Если хочешь, я могу развестись с Лилей. Она наверняка обрадуется такому предложению с моей стороны.
— Зачем?
— Ну-у-у… Мы можем с тобой… расписаться… Разумеется, фиктивно! — поспешил заверить ее он. — Только фиктивно! Чтобы у ребенка… как бы… был отец… А если ты в кого-нибудь влюбишься, так мы сразу разведемся, и все дела. Я не буду чинить тебе никаких препятствий, вот увидишь!
— Ты что, сумасшедший, да? — тихо спросила Лера.
— Нет, но…
— Ты же твердил, что любишь свою Лилечку до умопомрачения!
— А я и не отказываюсь, но ведь… В общем, ты и сама все знаешь про Лилю, чего лишний раз говорить. Давай распишемся, и ты спокойно родишь.
— Рафаэль, ты решил разводить руками мои беды?
— А что? То, что смогу, разведу… Постараюсь, во всяком случае…
— Да ну тебя… — отмахнулась от него Лера. — Дурь какая-то тебе в голову лезет. Сделаю аборт — и все дела! В конце концов, не я первая, не я последняя…
— Неужели ты даже не подозревала, что беременна? — удивилась Наташка.
— Представь себе! Были, конечно, кое-какие физиологические сбои, но они у меня и раньше случались, — грустно отозвалась Лера.
— Андрюхе-то скажешь?
— Не-а.
— Почему? Некоторым мужикам дети очень даже нужны, — наставительно сказала подруга. — Вдруг он как раз из таких?
— Не хочу его ничем к себе привязывать. Даже если он вдруг чрезвычайно обрадуется ребенку, меня-то все равно больше не любит!
— Не скажи, тут все взаимосвязано. А если еще новая его дама бесплодна…
— Ага! Прямо так и бесплодна, мне на радость! — усмехнулась Лера.
— Скажи-ка мне, Лерка, лучше правду: может, ты Андрюху-то уже того, разлюбила? — не отставала Наташка.
— Разлюбила? — задумалась Лера. — Не знаю. Нет, пожалуй. Я когда о нем думаю, мне всегда плакать хочется… и еще… умереть… чтобы больше не мучиться…
— А с другим мужичком ты живешь, чтобы…
— Да не живу я с ним! В смысле… живу… но совершенно в другом смысле…
— Ясно, — отмахнулась от нее Наташка. — А как тот, который «в другом смысле», относится к твоей беременности? Или он о ней не знает?
— Он, Наташка, расписаться предлагает.
— Расписаться? — совсем растерялась подруга. — Так ребенок-то чей? Что-то я никак не пойму…
— Дура ты, вот и не понимаешь! — окончательно рассердилась Лера. — Я тебе сто раз сказала: ребенок Андрея!
— А этот, значит, думает, что он от него? — не унималась Наташка.
— «Этот» точно знает, чей у меня ребенок.
— И все равно предлагает расписаться?
— Предлагает.
— Значит, Лерка, это любовь. Я на твоем месте побежала бы в загс резвой лошадью. Тем более что до него, право слово, ненормального какого-то мужика, тебе никто еще руку и сердце не предлагал. Если, конечно, не считать несмышленыша Максимова. Уж тут-то ты не станешь отрицать?
— Не стану. Не предлагали.
— Чего ж тогда кочевряжишься?
— Говорю же, Наташка: ты ничего не понимаешь. Не любит он меня! Мы просто друзья! Ясно тебе?
— Ага. И он из дружеских чувств собрался надеть на себя брачное ярмо да еще и с чужим ребенком в придачу. Никогда в такое не поверю!
— Честно говоря, я и сама еще не во всем разобралась.
— Так ты уж сначала разберись, милая моя, а потом на аборт настраивайся! А то как бы в очередной раз без мужика не остаться: и без Андрея, и без этого… просто друга. О ребенке я уж и не говорю…
Лере не спалось уже вторую ночь подряд. Время поджимало, и надо было на что-то решаться. Если внять доводам Рафаэля и оставить ребенка, то, родившись, он станет постоянным напоминанием о ее несбывшейся любви. А если еще будет похож на Андрея, тогда вообще край… Если сделать аборт, то можно остаться навсегда бесплодной, хотя… Та же Наташка несколько раз делала аборты, но потом запросто родила Алешку, а после еще и Людмилку. Но у Леры каждый раз все получается как-нибудь нехорошо, с каким-нибудь вывертом. Ее организм всегда очень неохотно расстается с собственными составляющими, даже с подпорченными зубами. Обязательно какое-нибудь осложнение случается. И там всего-навсего ма-а-аленький зуб, а тут — целый ребенок! Никакого сравнения с зубом! Но зато аборт раз — и все. А беременность растянется больше чем на полгода. А ее так тошнит… Каждый день…
