Поцелуй Однажды: Глава Мафии - Ольга Манилова
Похуй.
Надо бы Киру пригласить в гости хоть раз, потому что он, естественно, оккупировал сейчас ее пространство, не давая вдохнуть и выдохнуть. В своей привычной манере. Которую ему уже не было для кого проявлять последние две декады. С тех пор, как они выгнал…
Для приличия.
Если она захочет, они могут туда переместиться.
Ему все равно.
Последний раз так высыпался, наверное, в младшей школе, — как за последнюю неделю. И каждая ночь — с Кирой.
Роман выясняет у Петра как там идут дела с программированием через реабилитационный центр, и, судя по всему, дела все равно идут не очень. Кира слушает брата с надуманной бравадой и цепким вниманием, что на самом деле означает у нее волнение и стресс.
Надо будет прикопать менеджеров из управляющей компании найти специалистов высокого уровня, желательно международного. Здесь Кира сопротивляться не будет, но он решает пока промолчать.
И Лешей прав, нужно возвращаться к плотной охране с Кириллом, и больше выводить ее на люди первое время, чтобы всем все понятно стало. Впервые Карелин согласен с паранойей Лешея: охрану и для нее нужно отдельную организовать, то она никогда не пойдет и это все разрушит.
Все — это недетерминируемое, необособленное и беспрецедетное нечто, что у них тут двоих творится. Между ними.
Затем девушка отправляется в ванную, а Карелин включает ненадолго телефон для проверки — чтобы после осталось время тоже быстро принять душ.
Ближе к ночи его что-то совсем сбивают с толку ее нервные пальцы, теребящие край ночной сорочки, и Роман ныряет в поцелуй с переизбытком напора, немного спуская контроль с поводка.
Всегда-всегда всего ему недостаточно, и он снимает с нее сорочку, чтобы лапать везде нагое тело, и целует так глубоко, что несколько раз Кира будто выныривает из-под гущи воды и хватает ртом воздух.
Ему, скотине, нравится какая она запыхавшаяся и немного потерянная, ведь он может любезно помочь ей отыскаться — как и где она захочет, самое главное — с ним.
Когда она проводит ногтями по мощной груди и торсу, задевая волоски и массируя кожу, его словно вспарывают десятки раскаленных, отчасти затупленных кинжалов — прикосновения наносят раны, что только ее рука и способна залечить.
Он неотесанно просовывает руку ей между ног, желая снова добраться до ее естества — часов уже двадцать прошло с предыдущего раза — но Кира проворно переставляет колени и еще проворнее касается ртом вздыбленного члена, пока лишь губами обхватывая головку.
Карелин тут же поднимает голову девушки обратно, и следует сначала отреагировать на ее возмущенный взгляд, но капля слюны, блестящая и бесформенная, стекает с краешка пухлого рта — и… контроль ему приходится удерживать уже в наморднике.
— Это оставим напоследок, — втягивая воздух ноздрями, говорит Брус, — потому что я слишком быстро кончу, если так.
И воздух ощущается вязким как кисель.
Кира закусывает губу и теперь того потока слюны не видно и… Роман не может сдержаться — он не может — это все просто вне человеческих сил.
— Давай по-другому, — шепчет он. — Иди сюда.
Проводя пальцами по ее приоткрытому рту, он берет член в руку и рвано дергает несколько раз. Она смотрит на него непроницаемо, загадочными глазами, темными, как беззвездная ночь.
— Не впускай его сразу, хорошо? Держи рот почти закрытым. Пусть я войду в тебя понемногу несколько раз.
Кира упирается на выпрямленной руке, длинные волосы покрывают ее хорошенькие грудки, и Карелин мысленно чертыхается: она покорно склоняет голову и он направляет член между губ — намеренно не попадая сразу, намеренно толкаясь слабо, намеренно растягивая момент, когда толстый конец втиснется в сопротивляющийся рот — и ей приходится насаживаться на пунцовую головку, медленно, вынужденно принимая его вовнутрь.
Затаив дыхание, он отстраняется. С распухших губ капает слюна, они покрасневшие и прекрасные, и она небрежно стирает влагу ребром ладони — и… она не может не знать, что это с ним делает, верно?
— Еще раз, — хрипло говорит он.
Он просовывает ноющую головку меж нераскрытых губ, —медленно-медленно, пихаясь упорно и властно, — и Кира стонет, сдаваясь и наконец впуская член, вынужденная обхватить багровую вершину губами. Она поднимает на Романа взгляд.
Карелин дергается, как пятнадцатилетний школьник, и вынимает член обратно.
Не вытирая в этот раз слюну, она скребет ногтями по его грудине и соскам, и целует в шею — неуверенно и порывисто — да, она точно подозревает, что это все с ним делает. Он сжимает член у основания на полную мощь, дабы не кончить прямо сейчас и прямо вот так.
Обвивая шею и кое-как цепляясь, царапаясь хаотичными прикосновениями, Кира тянет мужчину на себя и шире разводит ноги, позволяя мощному туловищу полностью опуститься на нее.
Роман отгоняет хрупкую ладонь, когда понимает, что она уже сама себя ласкает, и доводит девушку до судорожного всхлипа быстро своей рукой — жесткими, суматошными, как останки его сгорающих до тла мыслей, движениями.
Он берет несколькими прерывающимися поцелуями ее рот — каждый раз срывая печать за печатью безмолвия.
Напряженное под ним телом заводит и страшит и манит одновременно, и все это на скорости до упора, по встречной, во мгле неизвестной дороги, и если разобьется — то пускай…
Глава 10 КАРЕЛИН
Когда Кира слегка приподнимается на локтях, он проникает во влагалище двумя пальцами — и это должно стать якорем, должно помочь сфокусироваться и заземлиться, вогнать в его упрямую башку хоть немного просвета, но, блядь, это все становится прямо противоположным.
Его накрывает, как воронкой лихорадок, выворачивающих кожу и одеревеневшие вдруг мышцы наизнанку, и каждая из них безустанно пожирает иную.
Стараясь растянуть ее рукой и удержаться от того, чтобы засадить сразу глубоко, он хватает свободной ладонью край милого лица, призывая смотреть на себя.
И Кира смотрит.
Она словно заморская принцесса с распущенными волосами, маняще прикрывающими мякоть груди; с влажными глазами и приоткрытыми, израненными его вниманием губами, она принимает толчки и каданс проникновений, то неожиданным наклоном головы выражая смущение, то безмолвным движением губ — волнение и трепет.
Кира касается налившегося обжигающей кровью члена в попытке направить его себе между ног, и Карелин теперь удерживает ее лицо на весу, уже приподняв и за голову.
— Лучше будет, если ты
