Моя девочка - Яна Соболь
— Ты знаешь, для чего это, Кира? — Он позволяет рассмотреть зажимы, висящие в его руках.
— Зажимы для сосков? — предполагаю я, и его озорная улыбка подтверждает это.
— Моя девочка. Я собираюсь надеть их тебе на соски и снова трахнуть, пока ты не запросишь пощады. Когда ты будешь на грани оргазма, я сниму их, и ты испытаешь такое сильное удовольствие, что ослепнешь.
По позвоночнику бежит дрожь возбуждения, когда он прилаживает зажимы на мои затвердевшие соски. Я шиплю от первой боли, но она постепенно превращается в пульсирующее удовольствие. Пробираясь между моих ногами, Фил врезается в меня.
Его страсть и размер так велики, что я запрокидываю голову, а мои бедра отрываются от кровати. Он совсем не дает мне времени приспособиться, сразу взяв бешеный темп. С каждым толчком Фил отбрасывает меня на грань эйфории.
Каждым движением он заявляет права на каждую мою частичку, ставя клеймо собственничества. Я задыхаюсь, кричу и прошу еще. На меня накатывает волна головокружения, он вцепляется мне в волосы, заставляя смотреть ему в глаза.
Без слов понятно, что он заявляет о своих правах, когда трахает меня. Его намерение сломать меня очевидно, и я безоговорочно сдаюсь ему.
Он сует мне два пальца мне в рот, требуя, чтобы я пососала. А когда он снимает зажимы, кровь приливает к чувствительным соскам, и я кричу и чуть не откусываю Филу пальцы, перелетая через опасную границу чистого, грубого экстаза.
Он не солгал, когда сказал, что я увижу звезды. Еще я вижу яркий свет с небес. Кажется, я умерла. Я даже не дышу. Кому нужен воздух на небесах?
— Эй, моя девочка, останься со мной, — тихо посмеивается Фил, похлопывая меня по щекам. — Тебе нужно сделать несколько вдохов.
— Я жива? — удивляюсь я, не в силах открыть глаза. Ослепляющий оргазмический свет просто вызвал у меня короткое замыкание. Когда глаза наконец открываются, я встречаюсь с красивым Филом.
— Ты в порядке?
—Не уверена. — Я еще чувствую его твердость во мне. — О нет… Ты не кончил?
— О да, я успел. Но, видимо, после того, как ты потеряла сознание от своего оргазма.
— Блин, — смущенно стону я, пряча лицо.
Фил убирает мои руки.
— Никогда не прячься от меня, Кира. Никогда!
— Даже когда я теряю сознание и не помню твой взрывной оргазм?
— Особенно в это время, — смеется он, прижимаясь к моим губам, затем слезает с кровати. Прежде чем я успеваю спросить, куда он идет, Фил сжимает меня в объятиях. — Хочешь поплавать в бассейне до второго раунда?
— Ты шутишь, да?
— Нет. Погнали.
И я визжу, когда Филипп, отец моей подруги, подхватывает меня на руки и тащит на задний двор к открытому бассейну. Туда, где нашему рандеву найдется много свидетелей, знакомых с Лизой лично.
Господи, неужели Фил созрел, чтобы признать наши отношения перед своей дочерью?
В порыве любви к нему я обхватываю его шею, слепо целую и тут же охаю от шлепка по заднице.
— Не торопись. Или второй раунд начнется раньше, чем мы доберемся до бассейна, — угрожает Фил, а я счастливо смеюсь, радуясь исполнению моего самого заветного желания!
ГЛАВА 18.
Кира
— Ты шутишь, да? — я прихожу в себя только на пороге его дома.
Теряюсь, глупо прикрываюсь руками и делаю шаг назад.
Фил, шедший впереди, оборачивается.
— Нет. Погнали! — требовательно протягивает ко мне ладонь.
Я не двигаюсь, лишь в панике качаю головой. Изо всей одежды на мне только взлохмаченные волосы, что сейчас мотаются по плечам в такт моим резким движениям.
— Фил, ты что, не видишь? — развожу я руки, и тут же прикрываюсь заново. — Я голая. Го-ла-я. Что если кто-то нас увидит? Что если твоя до… твои соседи увидят меня?
Я прикусываю язык. Я чуть было не проговорилась про Лизу. Фил для меня важен, крайне важен. Но не менее важно, чтобы моя лучшая подруга приняла мой выбор. И, я уверена, только Фил может в этом помочь.
Фил — высокий, красивый, обнаженный — не стесняется наготы.
— Увидят — так помрут от зависти, — беспечно отвечает мой обожаемый мужчина, пропустив мимо ушей припев про Лизу.
Не обращая внимания на мою нерешительность и сомнения, Фил бесцеремонно хватает меня за локоть и вытаскивает во двор. Здесь все залито солнцем. Вдали под легким ветром рябит широкая гладь бассейна, одуряюще пахнет цветами и чем-то еще, тонким, неуловимым, что можно понять лишь потеряв. Кто бы подумал, что такой теплый день может случиться на пороге осени?
— Я все еще голая, — смиренно сообщаю я, уже не пытаясь вырваться или прикрыться.
— У меня нет соседей. Я единственный, кто увидит тебя голой. Но я уже видел, так что не парься. Ты офигенно красивая. Мне нравится моя дрянная девчонка!
— Ну, а как насчет… насчет твоих слуг? — цепляюсь я за соломинку. — У тебя наверняка есть слуги, наверняка даже дворецкий какой-нибудь должен быть, потому что ты чертовски богатый и все такое…
Я в такт своих слов пытаюсь выкрутиться из цепкой хватки его правой руки, но лишь подпрыгиваю от шлепка по моей заднице его левой. Сильного, надо признаться, шлепка. Кожа аж горит. Оскорблённо вскидываю глаза на Фила и давлюсь собственным негодованием. Этот поганец видит, понимает, что мне это нравится. И лишь ухмыляется, не собираясь извиняться.
— Уймись, дитя. Я всех отпустил, — он наконец соизволит успокоить меня. — На эти выходные у меня особые планы, и они сбылись не до конца. Ты же не хочешь все испортить? Давай, погнали.
Вот так, по-пацански. Я знаю, как он умеет говорить, как гладко, ровно, словно принц или министр на приеме высоких гостей. Но сейчас его вежливая речь явно взяла отпуск.
Он внезапно отпускает мою ладонь, и я чуть было не сбегаю обратно в дом. Может и убежала бы, но Фил так пристально смотрит на меня… Его глаза темнеют, наливаются желанием, и мое тело обжигает этим огнем. Он обнимает ладонями мое лицо и впивается в мой приоткрытый рот своим поцелуем. Глубоким — он обволакивает мой язык, проводит по деснам, покусывает губы, втягивает их и отпускает. Вновь прикусывает и вновь отпускает.
Какие там бабочки! В моем животе уже птички ворочаются, в голове шумит, тело немеет. В прошлый раз остались синяки,
