Отпуск с осложнениями - Лина Манило
– Тебя, случайно, не Золушкой зовут? Поехали домой, а то Рагнар снова сбежит.
Я забираю у неё несчастную чашку, ставлю её, не глядя, на стол и чуть подаюсь бёдрами вперёд, прижимая Катрин к столу. Она вскидывает на меня глаза – серые, как грозовое небо, – а я провожу большим пальцем по её подбородку. Чуть выше, ещё на пару миллиметров, очерчивают контур губ. Сначала пухлую нижнюю, после верхнюю, и Катрин приоткрывает рот, словно просит не останавливаться и позволить себе немного больше.
И я позволяю, не находя в себе сил остановиться. Мне нужно ещё раз почувствовать её вкус, потому что, попробовав однажды, не могу его забыть.
Пальцы зарываются в шелковистые волосы на затылке, а мои губы напротив её рта, и остался всего один миллиметр, ещё разделяющий нас. Так сладко, до дрожи. В предвкушении всё-таки есть своя прелесть, как ни крути. И мне не хочется торопиться, но и тормоза беспощадно вырваны с корнем.
– Ты красивая, – выдыхаю в её губы, а Катрин вспыхивает румянцем. Пальцами, ласкающими кожу, чувствую лёгкую дрожь, и это заводит гораздо сильнее всего прочего. – Я…
– Ой! – вскрикивает Катрин, толкая меня в грудь, а я ошалело смотрю то на неё, то на дверь.
Которая сейчас, кажется, с петель слетит. Да что за ерунда?
Глава 23 Вадим
Да что ж покоя-то нигде нет?! Как ни одно, так другое. В горы нужно было ехать или на необитаемый остров.
– Прости, – развожу руками, а Катрин смотрит на дверь широко открытыми глазами, а в них плещется недоумение пополам с решимостью. – Побудь тут, я сейчас.
Катрин кивает, и я иду к двери. Хорошо, что запер предварительно.
Замок щёлкает, стук не прекращается, превращаясь в грохот. Словно с той стороны тараном лупят со всей силы. И да, кажется, я начинаю догадываться, кто там такой настойчивый.
Толкаю дверь и выхожу в коридор. Мне не хочется, чтобы Катрин видела гостя – не нужен ей этот стресс во второй раз.
– Что ты тут делаешь? – Я и так знаю ответ, но раздражает, что некоторые с первого раза ничерта не понимают. – Мы же триста раз уже всё обсудили. И как ты сюда вообще попала?
Аня хлопает глазами, а в них слёзы дрожат. Вот почему некоторые не умеют расставаться навсегда? Обязательно нужно испортить все хорошие воспоминания.
– Нам надо поговорить, – заявляет спустя пару молчаливых мгновений, а я тяжело вздыхаю.
– Нам не о чем разговаривать.
Я уверен в своих словах и уверен в том, что все эти фокусы и показательные выступления – блажь, которая скоро пройдёт. Просто кому-то сложно смириться, что её не любят до гробовой доски.
Есть такая порода баб, которые просто уверены: их невозможно забыть и бросить. Аня как раз из таких. Дёрнул меня чёрт пару месяцев назад связаться с ней на одной вечеринке – прилипла, как банный лист, не оторвать.
– Вадим, ты козёл, но я люблю тебя.
Аня красивая: ноги, задница, грудь – уверенная тройка, волосы – всё в ней дышит сексом, но с ней отчаянно скучно. До ломоты в челюсти и сонного паралича скучно.
– Аня, езжай домой, поспи, отдохни. Ты же в сталкершу превращаешься.
Я так сильно устал от неё и её концертов, что хочется отмотать время назад и не ходить на ту чёртову вечеринку. А если и пойти, то ни в коем случае не пить виски. Чтобы снова не вляпаться в это дерьмо.
– Но у нас же было всё хорошо, – удивляется, хотя ничего хорошего, кроме секса, между нами не было. – Ты нашёл себе кого-то другого?
Хочется гаркнуть ей в лицо: да, нашёл. Чтобы успокоилась и оставила меня в покое.
– Аня, пока я ещё могу держать себя в руках, просто уйди.
Я подталкиваю её под спину к выходу. Потом я устрою разнос сотрудникам, которые пропустили её сюда, но сейчас мне нужно и важно избавиться от рыбки-прилипалы.
– Просто уйди. Давай расстанемся по-человечески. Это не сложно.
– Ну скажи, ты себе другую нашёл? Признайся!
Так, это уже точно никуда не годится. Достала. Я останавливаюсь в пяти шагах от выхода, делаю глубокий вдох, но помогает слабо.
– Слушай сюда, – не выдерживаю, потому что уровень глупости достигает критической отметки. – Я тебя не люблю, никогда не любил и не полюблю. Мы просто трахались и ничего больше. Пойми ты уже, это не сложно.
Я бы ещё многое мог сказать, потому что довела до ручки, но, кажется, ей уже хватит. Губы подрагивают, глаза стремительно наполняются слезами, но с некоторыми иначе не получается. Иногда приходится быть жестоким – такова жизнь. Ведь до последнего пытался оставаться приличным и уравновешенным. Даже, когда она орала под чужими окнами, пытался не сделать ей больно. Но, видно, иначе не понимает.
– Можно я тебя обниму на прощание? – всхлипывает, но мой ответ её, кажется, волнует меньше всего: виснет на шее, вытирая хлынувшие из глаз слёзы о мою футболку.
И вот, когда мне кажется, что ничего хуже нелюбимой рыдающей девушки на моей груди сегодня уже не случится, за спиной щёлкает замок. Почему я не удивлён? Надо было запереть Катрин, слишком бдительная она.
Аня, будто специально, обнимает меня ещё крепче, а я думаю о том, какой же я придурочный идиот. Готов ругать себя последними словами, только ничерта это не изменит.
– Блядь, – вырывается на волю, потому что буквально спиной чувствую взгляд Катрин. – Аня, иди отсюда.
Отрываю её руки от себя, она вытирает кулаком слёзы и, к моему облегчению, всё-таки уходит.
– Я бы сказал, что это не то, что ты подумала, но не стану.
Поворачиваюсь к Катрин, а она стоит, уцепившись в дверь и молчит. По выражению лица совсем ничего не могу прочитать, хотя, уверен, что мыслей в её голове нынче предостаточно.
– Поехали домой, – говорит Катрин, а я практически уверен, что то хрупкое доверие, что зародилось между нами, рассыпалось на миллионы осколков.
Теперь Катрин
