Пристроить шпиона (СИ) - Зайцева Мария

Когда мы втроем заходим в зал, я понимаю, что зря волновалась о том, что как-то не так выгляжу.  Не знаю, в чем причина ошеломительного успеха, но комплименты начинают сыпаться, едва только порог переступаем. Наверно, просто на редкость убойно смотримся втроем. Задираю подбородок, скольжу взглядом по присутствующим…  Лешка.  Боже, какой красивый! Боже!  Я его как-то не особо рассмотрела до этого, но сейчас он стоит в центре зала, ошеломительный в своем строгом темном костюме. Волосы светлой волной уложены назад, лицо спокойное и бледное.  А глаза… Ох… Не зря я так одевалась.  И определенно зря волновалась.  Если бы взглядом можно было раздеть и поиметь, я бы уже была раздета и неоднократно поимета. Это пошло, но так заводит, Боже…

Я медленно иду сквозь толпу, смотрю только на него. И вообще не думаю, как это все смотрится со стороны. Наверно, мозги где-то на дне третьего бокала с шампанским потеряны… И взгляд Лешки служит мне наградой и вдохновением.  Горячий, чарующий и одновременно жесткий. Дикое сочетание.  Сладкое и одновременно острое до боли. До стеснения в груди.  Я не знаю, что было бы, что бы произошло, если б я , вот так, на глазах у всех, просто подошла бы к своему охраннику… И поцеловала. А я бы точно его поцеловала. Сто процентов. Тысячу.

Но Вовчик, подонок, обламывает весь кайф.  Он появляется за спиной Лешки, лыбится довольно и подзывает к себе.  На меня тут же обрушивается весь мир.  И понимание, что я, на самом деле, вообще не принцесса. И что нахожусь я  практически в заточении. И что от этого поганца, от того, сколько мне удастся вертеть его, зависит многое. И отец мой зависит, а я не могу про него не думать все же. Кратковременное помутнение дает неожиданную побочку – слишком острое осознание ситуации. Нельзя мне к моему Лешке. И смотреть на него нельзя. Нет гарантии, что Расщепаев, хоть что-то заподозрив, просто не выкинет Лешку из дома. И я , таким образом, единственной поддержки лишусь…  Нельзя, Алина. Хочется, так хочется… Но нельзя.  Нас с Вовкой снимают. Я вижу по крайней мере троих, кто стримит , и это, скорее всего, не предел.  Вчера Вовка дал мне перед всеми денег, назвал своей невестой… У нас – красивая история любви… Для его отца – совершенно прозрачная, конечно, в своей липовости, и стоит мне неправильно повести себя… Играть мне больше не дадут. Времени не дадут. Ни мне, ни отцу моему.  Меня выдадут замуж и потом отправят на медовый месяц на Мальдивы. Или, что всего вернее, на  дачу к генералу в курских ебенях. Скорее всего, под конвоем, как не оправдавшую надежды, невменяемую курицу.  А отца…  Я не хочу про это думать. Не сейчас.  Отец, конечно, вообще не ангел, но я больше чем уверена, что по-своему он меня любит. И делает то, что считает нужным. Всегда делал.  Сейчас он явно в беде. И я должна, обязана ему помочь. Если для этого надо быть сладкой дурочкой и улыбаться самому отвратному уроду на свете, я это сделаю. А Лешка… Ну что ж, не судьба, значит.

Подхожу к Вовке, аккуратно огибая молча стоящего Лешку, давлю из себя улыбку.  Позволяю обнять себя за талию, увлечь в танце. Мы со стороны, наверно, красиво смотримся… Я для этого, по крайней мере, все делаю.  Нежная мелодия, на мне длинное платье… Еще бы партнера получше…

- Смотрю, нормально мои бабки потрачены, да?

Он шипит, тоже ласково улыбаясь, а глаза злые до жути.  Крутит меня в танце. Сжимает до синяков руку. Но незаметно для других. Тоже играет, погань. Ну ничего…

- Это ты еще оплату за драгоценности не видел, милый… Я попросила дополнительно оформить на твой счет, - нежно цежу ему ответ сквозь зубы и наслаждаюсь зеленеющей рожей. Ай, как красиво. Нравится мне!

- Су-у-учка-а-а… - он тянет меня на себя, я делаю вид, что с охотой подаюсь, а сама царапаю ему руку ногтями. Ну а что? У нас же стр-р-р-расть!

Увлекшись местью, пропускаю момент, когда он меня целует. Глубоко и грязно, с языком. Отвратительно так, черт! Хочется стошнить, но я терплю. И даже делаю вид, что мне все нравится.  Все же будет в хронике! Надо же соответствовать!  Спиной ощущаю лед, ползущий змейкой вдоль голых лопаток… Лешка. Он смотрит. Черт…  Но не прерываюсь, нельзя.  Вокруг начинают хлопать и улюлюкать гребанные зрители, твари, охочие до чужих эмоций.  Вовка кусает опять меня, больно, гаденыш, до крови!  Этого я уже не могу терпеть!  Отталкиваю его, стараясь делать это незаметно, оборачиваюсь в поисках единственно нужного мне человека.  Поддержки хочу!

И вижу Лешку, на котором виснет девка. Хорошо так виснет, и, судя по всему, давно уже.  А ты не теряешь даром времени, да, охранничек мой?  То есть, пока я тут еле сдерживаюсь, чтоб не стошнить, ты лапаешь других девок?

Становится мерзко. Если до этого я думала, что поганый язык Вовки в моем рту – это самое отвратное, что может быть, то сейчас понимаю, что вообще неверно уловила градус. И он способен еще повыситься.  И повышается. Настолько, что терпеть больше нет сил и возможности.  Разворачиваюсь  и быстро иду в сторону выхода.

Всему есть предел. Я хорошо отыграла, я могу выдохнуть. Да и рот прополоскать надо, а то тухлятиной прет.  И умыться, пожалуй…  Не особо из меня сегодня Принцесса, похоже.

19. Алина. Не платье делает принцессу Принцессой

Зал, снятый для проведения Весеннего бала, находится на первом этаже пафосного здания, новодела под старину. С колоннами, переходами, анфиладами комнат и прочими атрибутами «дорого-богато».

Туалеты тоже относятся к этой категории. Я быстро иду по длинному коридору, сначала полностью погруженная в себя, злость душит так сильно, что не замечаю преследования.

А оно есть.

Чем дальше от шума большого зала, тем тише становится, толстый ворс длинной ковровой дорожки приглушает шаги.

Поначалу мне встречаются люди: охрана, официанты, такие же искатели туалетных радостей, как и я.

Иду, предусмотрительно подобрав длинный подол платья. Еще грохнуться только не хватало для полноты картины сегодняшнего чудесного вечера.

Перед глазами – возмутительная сцена висящей на моем Лешке девки. И его ладони у нее на заднице.

Точно на заднице, я же не слепая, я все видела!

Господи, никому нельзя верить, никому!

Отец предал, кинул в пасть зверям, парень… Хотя, какой он мне парень?

Никакой! Мы с ним ни о чем не договаривались! И о верности, в том числе. О какой, кстати, верности может идти речь, если я практически замужем? Хотя, судя по Лешкиным словам и вопросам тогда, в спальне, мысль о том, что я могу заниматься сексом с Вовкой, его бесила.

Интересный поворот, то есть, мне – ни-ни, хотя у меня на то все права и основания, а ему – вперед и с песней? А не пошел бы он!

Я иду, нервно перебирая ногами, старательно смотрю вниз, на остренькие каблучки блестящих туфель, кусаю губы в гневе и ярости, держу спину ровно.

Не Принцесса, но и не простушка, которую можно вот так вот… Вот так вот…

Смаргиваю злые слезы, опасаясь сорваться и уйти в истерику. Мне нельзя. Мне надо умыться и выйти обратно в зал веселой и прекрасной.

И провести отличный вечер, мать его!!!

Увлеченная планами мести и собственными переживаниями, я не замечаю, что уже давно проскочила туалеты и,  вообще, народу навстречу все меньше и меньше попадается. Похоже, я куда-то в подсобные помещения иду.

Оглядываюсь нервно… И сердце замирает. Потому что позади меня, метрах в десяти, движется тихо и быстро высокая фигура, затянутая в строгий темный костюм.

Светлые волосы зачесаны назад, черты лица заострились. Глаза даже с такого расстояния – мрачные, темные.

Я не хочу с ним сейчас разговаривать, не хочу ничего выяснять. И вообще… Видеть его не хочу.

Презрительно дергаю плечом и, подобрав повыше подол, ускоряюсь, практически переходя на бег.

И ощущаю, что Лешка тоже ускоряется. Сокращает расстояние.

Черт!

Подхватываюсь и срываюсь на бег.

Несусь, утопая каблуками в ворсе дорожки, поневоле сильнее качая бедрами, чувствую, как из прически выбиваются пряди, и ощущая спиной напряженный взгляд нагоняющего меня парня.